Десница

Белль возвращается ещё до того как садится солнце, пыльная и уставшая, вешает ружье на стену и расправляет плечи. Тара тенью проскальзывает в кабинет за ней, негромко хлопая дверью. Старшая сводит брови от усталости, и жмурит глаза, привыкая к сумраку старой комнаты. Одно из окон забито досками, второе застелено тяжёлыми шторками — полутьма спальни не радует ни уютом, ни прохладой. Ее напряжённая поза совсем не смягчается от усталости, и на спину Белль ложится длинная смуглая ладонь, спрашивая разрешения. Она сводит лопатки, слегка похруствая ребрами и разворачивается к женщине, кивая в знак приветствия совсем незаметно для глаз постороннего. Тара замечает; осматривает ее в ответ, изучает одним глазом. Сквозь ткани рубашки проступили грязно розовые пятнышки сукровицы. В особо долгие дни, ремни протеза врезаются в кожу даже сквозь плотную жилетку, оставляя на теле влажные мозоли. Лидерша шипит, когда Правая рука большим пальцем залазит под застёжку и распускает жгуты. Ее грудная клетка вздрагивает, медный протез отделяется от спины и аккуратно опускается на пол, ложась мертвым грузом. Эта рутина почти каждый вечер доверяется другой женщине. Белль морщится, но смотрит на Тару, не опуская взгляд. Лидерша слишком спокойная как для самой себя, ее мерзкий характер не проявляется даже в мимике, видимо задавленный жарким днём, как свинец, улегшимся сверху. Оракул помогает расстегнуть рубашку, слегка распахивает, и дует прохладным воздухом под шею, охлаждая женщину. Стягивает часть виноградных бинтов со своего подбородка и выпивает губами небольшое озерцо пота из ложбинке между ключиц. Когда она затягивает в рот мозоль на трапециевидной мышце, Белль хмыкает и останавливает ее, мотая головой. — Раздевайся, — она кратко говорит, скидывая плечами собственную рубашку и вальяжно падая на стул. Тара кивает, постепенно и долго разматывая с головы бинты, сразу сматывая их в аккуратный валик; убирает с лица прилипшие волосы. От пуговиц собственной классической жилетки, ей приходится оторваться, чтобы из своих рук зажечь для Белль сигарету. Женщина курит в застоявшийся воздух, наблюдая как оракул складывает идеально наглаженную рубашку ровным квадратом и кладет на пол, стоя перед ней топлес. В жёлтых глазах явно мелькает одобрение, так что Тара подходит ближе, укладывая ладони Белль на шею. Ее поцелуи на лице походят не на нежность, но преподношение чужому профилю, телу и существу целиком. Тара прижимается лбом к грудной клетке лидерши. От ее кожи исходит запах, сильный и горячий, как тесная забитая комната. Плотным велюровым слоем укладывается жжёный песчаник, кислый спирт, что-то горчено-пепельное и что-то присущее лично Белль. Оракул плоским носом бестактно утыкается в мягкое тело под ключицей и дышит, пока лидерша смотрит безучастным наблюдающим взором. Тару, сильно любящую, охватывает желание насытиться, пропитаться ощущением другой женщины, а лидерша уступает. На оракул постепенно опускается глубокое, тянущее, слизкое и клейкое возбуждение, что она и сама не слишком жалует; не то, которое образовывается ласковым теплом внизу живота, а такое, что сводит матку в тугой узел и остаётся холодным мокрым пятном в белье. Любая нужда у женщины сопровождается нелёгким гнусным осадком, что каждый раз подавляется подчинением Белль как лидеру и близостью к ней как к человеку, а окончательно выжимается из разума почти насильно, ее резкими руками. Сегодня редкий случай, когда все иначе. Оракул ничего не говорит, прижимаясь к чужой коже плотнее. Тара влазит пальцами в дряхлую коллагеновую паутину рубца, что затягивает тело Белль от плеча до ребер, выедает половину правой грудки. Старшая женщина вяло кряхтит и отводит взгляд от того, как порванные губы и подкошенный язык мокро ложатся на шевелящийся под кожей сустав, что остался от вырванной руки. Белль не может смотреть, тело охватывает слишком неестественное своей невесомостью ощущение, когда кончики пальцев Тары соскальзывают с плеча и продолжают гладить несуществующую конечность. Фантомное чувство вызывает одновременно и противные мурашки на спине, и лёгкую тугую боль, и резкий прилив суррогатной нежности, вмешанной в резко наливающее возбуждение, что почти выдавливает хныки из лёгких и оставляет слезы в уголках глаз. Старшая женщина уже бы оттащила бы оракул за волосы, но без протеза на привычном месте, ключица только трогается в рефлекторной попытке. Пальцами другой руки, Белль струшивает сигаретный пепел. Тара обожает и возводит эту часть тела женщины, и есть что-то интимное на ином уровне в том, чем женщина стала для Белль. Ее рот спускается на сосок. Сосет и попивает налитую молочную железу, затягивает вялую кожу в медленном ритме. Ее левая рука спускается, оглаживая форму второй груди, проходясь тыльной стороной пальцев под низом. Губы отпускаются на тугой живот, и Белль понемногу стонет и угукает в сигарету. Тара оставляет тонкие белые линии ногтями на ткани давно заживших шрамов, ведя счёт старых швов чужой кожи, а после укладывается сверху плоским языком. Она целует круглые рубцы с рваными краями; под блеклыми солнышками Белль хранит не вытащенные пули, и что-то возбуждающее присутствует в свинце, отравляющем внутренности чужеродными пятнами, так же как и магия ее собственное нутро. Тара закусывает тонкую кожицу. Ласково тыкается лбом в белесые растяжки. Смуглые пальцы тем временем соскальзывают ниже, растегивают ремень из телячьей кожи в наработанной быстроте, — она ведь самый приближённый человек к боссу. Тара опускается всем весом на пол перед Белль. Сильный живот переходит в тронутый сединой лобок, и оракул проводит щекой по бедру, пробирая носом чужие волосы. Рассматривает как белая смазка растягивается меж розовых половых губ и утыкается теплым поцелуем. Ноги Белль реагируют удовлетворённым подрагиванием мышц, и она нежно выдыхает. Сигаретный бычок летит на пол, и лидерша кладет единственную руку на чужое лицо, оглаживая бронзовую скулу пальцем, рассматривая свою женщину. Рот оракул широко охватывает чужой пах, губы мокро жмутся, невыносимая внутренняя потребность заставляет вдавливаться ближе и глубже. Тара не впивается, она глотает Белль. Горячий подрезанный язык плоской канвой укладывается на половые губы, спина старшей покрывается жарким потом. Оракул вылизывает, на что чужие бедра тычутся в лицо. Лидерша глушит свое дыхание, вслушиваясь в мокрое хлюпанье, наполняющее тихую комнату; Белль впитывает, такие редкие для женщины, громкие звуки, довольно наслаждается тем, что они посвящены ей. Большим пальцем, она сдвигается на нерабочее веко Тары, оттягивая, и заглядывается на кремовое глазное яблоко. Оракул отвечает несколькими сиплыми выдохами; укладывает голову на ее бедро, открывая лидерше лучший вид. Взгляд Белль требовательный, изучающий, но в конце концов удовлетворённый. Она убирает хватку и снова отдаётся целиком. И Тара берет ее полностью, переполняясь до кромки, становясь горячее и налитее некуда. Старшая сводит брови и сбито дышит, ёрзает, желая и согнуться вдвое и выгнуться вперёд одновременно; чувствует, как оракул сосет и глотает. Ее единственная рука путается в чужой копне, вжимая женщину себе между ног, в пах, в лоно, ближе некуда. Белль доводят слишком медленно, тягучее чувство ублажения превращается в щекотку, ей хочется насадиться хотя бы на язык. Тара не даёт. Оракул долго мычит и вылизывает, оставляет в чужих штанах жидкости возможно больше чем было, получая от Белль хриплые стоны и сбитые хныки. Ее лёгкие широко и быстро раздуваются. У лидерши не хватает терпения, но она сейчас не в своих руках. Лидерша морщится, кончая Таре в рот. Сжимает до белых костяшек стол и протяжно довольно ноет, пока другая неторопливо пьет. Оракул оставляет поцелуй на последок, оставив паутинку слюны на половых губах. Удовлетворённо урчит, водя пальцами по чужим бёдрам, пояснице, не спеша вставать с отдавленных колен. Лидерша рефлекторно тянется огладить лицо своей женщины, пока та отдыхает у нее на бедре, но правое плечо лишь безуспешно подаётся вперёд. Белль отчаянно-раздражённо выдыхает, быстро приходя в себя. Она слегка оттягивает Тару от за копну и сгибается чтобы поцеловать, глубоко просовывая язык, хозяйнечески закусывая потрёпанную нижнюю губу. Слизывает потек смазки с ее щеки. Все возвращается на свои места. Оракул уставше подбирает свою одежду, кладет брошенный бычок в пепельницу на столе. Белль отдыхает на стуле, ногой дотянувшись до своего протеза, и раскачивая его из стороны в сторону. Они обе знают что в следующий раз, лидерша сгребет Тару под себя, обтираясь пахом о ее бёдра, заставляя скулить до скорой хрипоты и выгибать шрамированную спину, отчаянно насаживаясь на металлические пальцы. Все будет в порядке вещей.