***
— Эй, Шварц! Где ты была? А, наверное, ножка болела! Или ручка? Что это у тебя на руке? Возгласы раздавались со всех сторон. Бесстыжие соседи-евреи, ровесники Ревекки, сбежались со всех сторон, звонко смеясь над ее видом. Она была в том же пурпурном платье, что и вчера, и позавчера. Но у нее была причина, почему она сидела дома. Но никому эту причину знать было необязательно. Сжав веки, Ревекка проскользнула сквозь еще нескольких шутников. — Э-эй! Куда ты тащишь такие огромные сумки? Ты совсем глупая? Сегодня же шаббат! Или ты забыла, и для тебя все дни, кроме субботы – это отдых? — Мы переезжаем. — А-а, тогда скатертью дорожка! Вести себя со-о-овсем не умеешь! Под конец Ревекка совсем раскраснелась не то от стыда, не то от злости. Она погрузила сумки в машину, к ней рядом присела Ханука, поставив на колени тяжелый рюкзак. — Хороший сегодня день, солнечный. Правда, Ревекка? — Да. И ты его портишь. Поэтому молчи. Ханука обиделась. Как ни странно, Шварцы проехали весь путь молча. Исаак не был в настроении разговаривать. Только под конец, когда они подъехали к подъезду, он упомянул, что квартира двухкомнатная. — И да, девочки. Мы здесь ненадолго. На пару месяцев, наверное. И да, Ревекка, сладкая моя, сегодня ты будешь спать со мной. — Что?! Нет! С меня достаточно! — Цыц. Сейчас я говорю. Любое твое слово против я буду расценивать как неуважение к Всевышнему. Они затащили все нужные вещи внутрь. Ревекка, разложив все необходимое, хотела отдохнуть; руки очень сильно болели после такой нагрузки. Ан нет, ее отдых (в тот день, когда, между прочим, положено отдыхать) не был в планах Исаака. — Чего присела? — спросил он укоризненным тоном. — Ноги и руки устали. — А, значит так? Ну посиди, сейчас вернусь. Тот помацал ее за маленькую грудь и удалился. Затем, по возвращении, всучил ей в руки пакет и деньги и сказал накупить продуктов в супермаркете. Хануке он поручил идти с Ревеккой, чтобы та следила за сестрой. Маразм, но Исаак верил в то, что в любой подходящий момент Ревекка может убежать восвояси. И вот они пошли. По дороге Ханука все не унималась. Все мысли, приходившие ей в голову, она считала своим долгом вывалить на уставшую сестру. — Как ты думаешь, скоро папочка меня в попку трахнет? — Даже не сомневайся. — У него же, наверное, все расписано. А писечку он тебе уже рвал? — Чего?.. — Значит, нет… а хочешь? — Боже, заткнись, умоляю. Мне плохо от твоих слов. И так всю дорогу.***
По пути домой они остановились на площадке. Совершенно другая обстановка. Никаких тебе зазнаек в кипах и с пейсами, в особых костюмчиках, которые мнят себя лучше всех на свете. Обычные дети и подростки, одетые по-разному. Обстановка была даже живее, чем в прошлом районе. Какое-то время сестры просто сидели и смотрели на то, как ребятишки резвились. Потом Ханука чисто из интереса присоединилась к ним. Ревекка пару раз скатилась с горки. Царапина все еще болела. Когда больше не осталось сил, девочки отправились домой. — А почему ты два дня из комнаты не выходила? — поинтересовалась Ханука. — Была причина. Так больно и физически, и морально мне никогда не было. Это все равно, что оскорбление, понимаешь? — Да, но… — Молчи. И перестань добавлять ко всему «но». Ты даже всю ситуацию не знаешь.***
Уже дома Ревекка сразу же направилась к себе. Она наконец сняла туфли и прикрыла глаза, как вдруг услышала ненавистный ей звук - звук открывающейся двери. Он был похож на звук в прошлой квартире. Ее настигло чувство дежавю. Это был Исаак. У него в руке была одноразовая бритва. Он, не задавая вопросов, спустил с девочки трусики и, нанеся немного пены для бритья на лобок Ревекки, принялся соскабливать отросшие мелкие волоски. Они начали расти у нее не так давно. — Скоро ты наконец-то отдашься мне по-настоящему. — Подожди, ты об… — Именно об этом, дорогая. Именно, — смаковал он. — ты не представляешь, как я этого жду. — Не-ет… — У тебя еще нет месячных, поэтому ты рано переживаешь. А вообще… перестань уже дрожать по любому поводу. Или специально меня заводишь? — Чего?! То есть… все-таки… мучать ты меня не будешь? — Ну как. Помучаю немножко. А потом спать…***
Вот и наступила ночь. Ревекка ненавидела эту пору, потому что завидовала тем, у кого есть хотя бы четыре часа спокойного сна. Она переодевалась в новую пижаму. Тут она внезапно осознала, что маечка ей велика. — Черт… — выругалась она. Тем временем Исаак, уже потиравший ладони, непрерывно смотрел на нее. — У меня сиськи из майки выпадают! — А там есть, чему выпадать? Дай посмотрю. Он встал и подошел к Ревекке, всеми силами старавшуюся закрыть декольте. Исаак одной рукой прижал ее кисть к груди, а пальцами другой руки принялся жать на ее половые губы через шортики. Ревекка пыталась высвободиться, но рука слишком настойчиво воздействовала на сосочек. «М-м-м» — послышалось со стороны. Там же было слышно тяжелое дыхание. Это так напугало девочку, что она замахала руками, лишь бы ударить отца. Тот, уже шликавший ее клитор, обратил, наконец, внимание на пластырь. Он убрал руку с промежности и, что есть мочи, дернул за край пластыря. Вместе с ним оторвались и кусочки скотча. Кровь потекла с новой силой. Глаза Исаака аж засияли. Он, улыбнувшись во все тридцать два кривых зуба, наклонился к руке и принялся жадно облизывать кровоточащий порез. Он делал это так, словно не ел и не пил три дня. Он кусал место в районе царапины, вызывая больший поток крови. Ревекка умоляюще закричала, пытаясь высвободиться, но вот, рука Исаака уже лезла в свободные пижамные штаны. Он не мог справиться с возбуждением. Оно накрыло его с головой. Закусив губу, он принялся мастурбироввть на порез. Свободной рукой он крепко сжал предплечье дочери, чтобы та не убирала руку. У Ревекки закружилась голова. Она не могла смотреть на это. Шепотом Исаак произнес «да, родная» и обильно испустил сперму на кровоточащую царапину. Ревекка моментально схватилась за руку и заорала так, словно на нее вылили кислоту. Царапина стала ощущаться глубокой раной, ошпаренной кипятком. Крик стал невыносимым. Это самое болезненное, что Ревекка испытывала. Исаак, вытирая свою руку и поправляя кипу, ушел принимать душ. Ханука, тем временем, сидела и пыталась рисовать на планшете по урокам из интернета. Хануке тяжело начиркать даже ровную линию. Внезапно она услышала пронзительный крик Ревекки из соседней комнаты. Бросив планшет на кровать, она упала на колени перед сестрой. Та, охая и ахая, в ужасе вытирала сперму с воспаленного пореза. Область вокруг него покраснела. — Что случилось, Ревекка? Почему ты так громко кричишь?! — Этот… этот ублюдок… кончил на рану! Посмотри на это! — Что-что сделал?! Ханука сидела с раскрытыми от шока глазами, пока не услышала «Ханука, иди спать в свою комнату». Она послушно удалилась, а Исаак, ухмыляясь и облизываясь, смотрел на мучения Ревекки. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать с языком, а затем лег на свою сторону. — Спокойной ночи, маленькая стерва. Мне понравилось. Рань себя дальше. Он повернулся в ее сторону и наконец закрыл глаза. Ревекка сорвала голос, да и сил говорить у нее не было. Она просто легла и отвернулась от отца, в ответ на что он прижал ее к себе за грудь и талию.***
Посреди ночи Ревекка проснулась в холодном поту. Ее снова мучали кошмары те несколько часов, что она проспала. Она тихонько вылезла из под объятий отца и направилась на кухню, тихонечко, на цыпочках. Она увидела рулон мягких бумажных полотенец и сунула в майку, чтобы, все таки, закрыть грудь. Следом за этим она взяла маленький ножик со стола и положила в карман. Царапинка загноилась, и поэтому Ревекка приняла решение отомстить за такие выходки отцу. Ее трясло от чувства страха и омерзения. Она полазила по ящикам, кое-как отыскав бинты. Она решила забинтовать руку, чтобы больше нельзя было так резко обнажить ее порез.***
Спустя час проснулся и Исаак. Он сразу заподозрил неладное. Никого рядом не было. Он протер глаза, ничего не поменялось. При этом в квартире было тихо. Утро для него явно началось не очень добродушно. Он знал, где ее искать. Места поиска легко можно было сузить до кухни и ванной. Но дверь в ванную была приоткрыта, и было ясно видно, что никого внутри нет. А вот на кухне слышно было некоторое шуршание. Исаак, уже готовясь выплеснуть свой гнев на старшую дочь, направился туда. Ревекка сидела наготове. Как только дверь открылась, она напрыгнула на отца с ножом. Тот оторопел, но моментально среагировал и сбросил ее на пол. Та ударилась спиной и ее скрутило. Шалость не удалась. В этот день у нее прибавилось порезов на руке, судьба которых совпадала с судьбой первого.