The immortal ocean

Облизав пересохшие губы, Киноварь тяжело вздохнула устремляя замученный взгляд в небо. Пока остальные беззаботно болтали между собой, прерываясь на распитие спиртного, виновница сего торжества обреченно следила за лениво плывущими облаками, выискивая в них силуэты зверей и различных предметов. "О, акула." - промелькнуло в голове, и она тотчас поморщилась, заправляя за ухо прядь черных волос. Неприятные воспоминания отозвались горьковатым привкусом на языке, и девушка нахмурила аккуратные темные брови, раздраженно бросая камень в реку. На всплеск водной глади обернулся Кокусай, с легкой настороженностью следя за подругой. - Что с лицом, именинница? - весело улыбнулся он, подходя к Киновари и садясь рядом на землю. Видя как та сверлит взглядом медленный ход реки он приподнял бровь. - Ну не надо. Не говори, что ты снова вся в мыслях о том, кого здесь нет. - Даже если и так, тебе то что? - ворчливо парировала она, отводя взгляд темно-вишневых глаз. - Ну прям не знаю. Зачем терзать себя глупыми мыслями о предателе? - Он не предатель. - сквозь зубы прошипела она, злобно зыркая на юношу. - Ты не знаешь всех обстоятельств. - А ты будто знаешь? Киноварь затихла, планируя в голове тихий план убийства, но Кокусай только устало вздохнул со слабой улыбкой, обнимая подругу за плечи. Она тут же метнула на него нечитаемый взгляд, и он ответил ей тем же. Неожиданно, агрессивная тишина перетекла в комфортное молчание, и Киноварь шлепнула себя по коленям, вставая. - Мы не... Мы не знаем, что произошло. Но я знакома с ним с детства, не верю я в то, что все было так просто, не верю! - в сердцах сдавленно прошептала она, впиваясь ногтями в нежную кожу ладоней. - Мы каждый чертов день рождения проводили вместе, а сейчас... Мне уже двадцать два, и я не знаю, какого черта происходит! Почему все радуются и живут так, словно его нет и не было! - Но так и должно быть. - Серьезно ответил он брюнетке. - Пойми, никто... Никто не хочет говорить о Кисаме в положительном ключе. Не после того, как он стал членом Акацуки. Ты единственная помешана на нем - это неадекватно, Кин. - Ой, замолчи. - зашагала прочь она, по пути затягивая длинные волнистые локоны в высокий хвост. - Тебе все равно не понять этого. Вы с ним не очень-то и дружили. - Да и не хотелось... Он как глянет - аж мороз по коже. Пожав плечами, Киноварь с натянутой улыбкой вернулась в шум праздника, оправдываясь тем, что ей "поплохело, и она отошла подышать к реке". Было тошно от осознания того, что половину гостей она видела впервые, но те пили и поздравляли ее так, словно нянчились с ней с самого рождения. Глупо было не понимать, что весь этот сюр лишь для укрепления связей с ее отцом, главным торговцем ювелирными украшениями и поставщиком драгоценных камней. Понуро смеясь, она нехотя отвечала на пожелания счастья и здоровья от незнакомцев, прорываясь к Соске Татэбаяши - тому, кто весь этот маскарад и устроил. - Отец... Можно тебя на минуту? Отойдя чуть дальше от любопытных и жадных взглядов, Киноварь зашептала: - Долго это будет продолжаться? - Что именно, девочка моя? - с наигранным непониманием спросил высокий мужчина с раскосыми золотисто-зелеными глазами, чьи губы явно устали от маски любезности и вежливости. - Да брось... Я об этом сборище наглых сорок. Могу я уже уйти? - Куда собралась? - несколько озорно спросил отец, наклоняя голову - его черные волосы с седыми прядями упали на лоб. - Это ведь твой день рождения. Разве главный камушек на витрине может покинуть мероприятие? - Не зови меня так... - Вздрогнув от неловкости, она тяжело вздохнула. - Мне нехорошо, я хотела бы вернуться в комнату. Соске по-доброму усмехнулся, поглаживая дочь по спине. На его щеках появились ямочки, от которых женщины всех возрастов непременно падали в восхищенный обморок. Мужчина взял Киноварь под руку и медленно зашагал с ней по садовой тропе, одним лишь взмахом ладони приказывая слугам следить за праздневством. По вискам бил аромат цветущей японской вишни, коими был усажен весь задний двор, а от их лепестков негде было укрыться. - Милая моя, я прекрасно понимаю, что тебе это не нравится, но существуют негласные правила, которым следует подчиняться. Ты уже взрослая, должна понимать. Но если тебе настолько хлопотно... - Мягко говорил отец, разглядывая покачивающиеся от ветра кроны деревьев. - ... Я тебя заставлять не могу. К тому же, мысли твои далеко отсюда - я чувствую. Снова предаешься кислой памяти? Сморщившись и помолчав пару минут, она наконец сдалась, робко отвечая: - Я понимаю, что тебе надоело это слушать, но я правда хочу выйти за деревню, чтобы найти его, и нет - не смотри на меня так. Я прекрасно понимаю все риски, понимаю, что может произойти со мной, с моей должностью, с моей репутацией. К тому же, если найду его, от меня будут ожидать, что я приведу предателя на поводке к Мизукаге. Но я не могу так. Знаю, насколько незрело и инфантильно выгляжу в твоих глазах, но отец... - Тише-тише. Я не осуждаю тебя, хотя и понимаю, что тебя ожидает крах в случае неудачи. Да и в удаче тоже. - Соске печально взглянул на серьезное лицо дочери с умоляющими глазами, издав еле слышный вздох. - Я помню, как вы все детство оторваться друг от друга не могли. Такие похожие, и такие разные одновременно. Но ты уже должна понять, что Хошигаки нукенин, отступник. И если ты думаешь о нем ежедневно, то не факт, что он вообще помнит о тебе. С лицом обеспокоенного родителя он остановился, держа дочь за ладони. Ветер окреп, выдав сильный порыв, взметающий вверх розовые лепестки. Киноварь проследила за траекторией полета, рухнув сердцем в бездну ушедшего прошлого, оставляя разуму бороться с верным выбором. Имела ли она право так эгоистично начать искать его, лишь бы удовлетворить и успокоить свою душу?

***

Коснувшись пальцем холодного прибрежного потока, он ухмыльнулся, не отводя взгляда. - Итачи-сан, как считаете, сколькими свойствами обладает вода? - прошелестел его насмешливый голос, и напарник медленно приоткрыл глаза, всматриваясь в большую спину из-под опущенных ресниц. - К чему это? - Мне вот всегда твердили, что вода дает жизнь, но я считаю, что и отнимает она не меньше. Это, скорее, философский вопрос, нежели обычные рассуждения. - Кисаме оскалился, оборачиваясь к старшему Учихе. - Я тому - верное подтверждение. Моя стихия губительна, способна топить целые деревни, но в то же время, благодаря ей орошаются поля. Итачи плавным шагом подошел к Хошигаки, устремляя взгляд к горизонту - там, где край моря соприкасался с палящим солнцем. Порой у них возникали дискуссии, касающиеся всего в этом мире, но когда Кисаме начинал упоминать воду, обладателю шарингана становилось ясно как день - он погружается в столь глубокие думы, что остановить его будет невозможно. Как бы он не усмехался и не скалился, сейчас он был в своих темнейших воспоминаниях, которые напарник никогда и не думал тревожить. Однако, в такие моменты он понимал, что выходец из Тумана, все же, подходил ему больше, чем кто-либо другой - они оба были связаны проклятыми сожалениями, и лишь послушно несли эту тяжесть на своих плечах. - Кому подчиняется волна, Итачи-сан? - издал смешок мужчина, застрявший между двумя формами. - Тому, кто лечит, или тому, кто калечит? Обратив на него задумчивый взгляд, старший Учиха слегка напрягся. К чему все это?.. Что он пытался сказать, или о ком? - Не знаю. - честно рассудил он ровным голосом, разворачиваясь на каблуках и начиная шагать в сторону убежища. - Почему бы тебе не обсудить это с Хаян, когда вернемся? Она любит философию. Тем более, если с ней говоришь ты. Но как по мне, волна не подчиняется никому - вода сама решает, кому одолжить свою непокорную натуру. Ни одна стихия не отдастся полностью в людские руки. На его ответ Хошигаки лишь довольно кивнул, поправляя Самехаду и с легким отставанием следуя за напарником. Никто не знал (да и если честно, плевать им было), что где-то под черным плащом с алыми облаками тёрся о кожу крошечный темно-красный камушек, перетянутый веревочкой, висевшей на его шее. Мелкий осколок киновари, что однажды подарила ему знакомая девчонка, чье лицо нещадно стерлось из его воспоминаний, оставив за собой лишь смутный аромат полевых цветов и каменной пыли. Где-то на задворках памяти маячило белое платье с так неподходящим ее глазам синей лентой, а где-то доносился юный девичий смех, эхом разносившийся в его голове. Ее придуманное отцом странное имя вертелось на языке, заставив преступника насмешливо фыркнуть - Соске-сан совсем не умел давать имена своим детям. - Хороший ответ, Итачи-сан.