Три кубика сахара

Ранее я упоминал, что Генри был хорошим соседом; он не доставлял лишнего шума и беспокойства, почти всё время находился в своей комнате, не пытался вовлечь в малоинформативную светскую беседу. В целом, я тоже не стеснял его своим присутствием, находясь на работе с девяти утра до шести вечера. Лишь изредка Генри приглашал меня выпить вместе с ним вино в гостиной или прогуляться до ближайшего парка, по ходу дела зайдя в продуктовый магазин. Сейчас, мысленно возвращаясь в прошлое, я могу с уверенностью сказать, что ему явно доставляло странное удовольствие присматривать за мной. Конечно, Генри выказывал внимание ко мне не напрямую, а через незначительные мелочи: застланная чистым бельём кровать к моему приходу, случайно оказавшиеся упаковки таблеток от простуды на тумбочке, каждодневные вопросы о предпочтении блюда на обед и ужин. К моему удивлению, он даже запомнил, сколько кубиков сахара я добавляю в кофе. Мне наивно хочется верить, что для Генри подобное поведение не было извращённой игрой в дружескую привязанность, что ему действительно было дело до моего состояния. По-крайней мере, некоторые его поступки я трактовал как искреннюю заботу обо мне. Однажды вечером я сидел в гостиной, полностью погрузившись в чтение греческого текста, и не заметил как Генри оказался позади меня. Прикосновение длинных пальцев по моей спине чётко почувствовалось через тонкую ткань пижамной рубашки. Тело словно током прошибло, и я обернулся. — Не сутулься, Ричард. Генри смотрел на меня сверху вниз, и на секунду, я уловил в его глазах то, что не видел раньше — нежность. Незнакомую, необычную. В тот момент мне хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть непривычного мягкого взгляда Генри. Но больше всего меня поразил случай, который произошёл за три дня до моего возвращения в колледж. Мне нужно было выйти на улицу, не помню точно с какой целью, но с изумлением заметил, что моё пальто загадочным образом исчезло с вешалки. Не успев толком сообразить, что делать в данной ситуации, почувствовал, как чужие руки деликатными движениями накинули на мои плечи тяжёлую флисовую ткань. Мне понадобилось пару мгновений, перед тем как осознать, что это было пальто, не моё собственное, а чужое. Обернувшись, я увидел Генри. Он стоял слишком близко ко мне, крепко держа за воротник. — Извини, что не предупредил. Я посчитал нужным избавиться от твоего старого пальто. Убедившись, что я просунул руки в рукава, он отошёл на пару шагов назад. — Зачем? — Оно было тонким и порванным в некоторых местах. Сам понимаешь, погода холодная, одежда тёплая нужна, а у меня здесь как раз завалялось в шкафу одно. Я его не носил почти. Я ошарашенно смотрел на своего друга, пытаясь собрать блуждающие мысли в одну цельную. Я не мог поверить, что сам Генри Винтер, человек, не отличавшийся дружелюбностью и великодушием, добровольно отдал мне своё пальто, которое явно было куплено за немалую сумму. Позже, когда я вернулся в колледж и встретился с другими, Чарльз с нескрываемым любопытством спросил, когда я успел обзавестись столь дорогой вещью. — Генри, я что-то должен тебе? Генри отмахнулся неопределённым жестом. — Не стоит, Ричард. Считай, что это — подарок. После непродолжительного диалога, он удалился в комнату. В тот день мы с ним больше не говорили. По возвращении на учёбу, мы больше никогда не касались в разговорах темы нашего странного опыта сожительства. Лишь единожды передо мной снова возник образ заботливого Генри. Это случилось в доме Фрэнсиса. Пока он и Генри обсуждали план по избавлению от Банни, я чувствовал, что в любой момент меня поглотит сон. Фрэнсис, заметя моё состояние, предложил выпить мне чего покрепче. От алкоголя я отказался, поэтому он радушно принёс мне кофе. Я взял горячую кружку, чтобы отпить, но осёкся из-за неожиданной реплики Генри. — Сахар, Фрэнсис, три кубика. Фрэнсис недоумённо посмотрел на него. — Три кубика, — невозмутимо повторил Генри. — Ричард не пьёт кофе без сахара. Фрэнсис, решив не задавать лишних вопросов, ушёл на кухню. Я удивлённо покосился на Генри. В своей обычной сдержанной манере он достал из кармана пачку Мальборо, чтобы закурить. В тот момент я вновь уловил в его глазах искру непонятной для обычного человека доброты.