ну что поделать, если карта пошла?

      Они вместе, шатаясь и не роняя ни слова, идут до номера. За окнами уже глубокая тьма, от которой их ещё пять минут назад отделяли стены герметичного, по ощущениям, казино, а сейчас они будто поднимаются на свой этаж и становятся всё ближе к ночи и луне, спящей где-то в горах под одеялом из облаков. Три часа ночи, глаза болят от яркого света софитов, вечных разговоров, шума, мыслей. После такого карты и во сне видеться начнут. Да и ладно, пусть, только бы руки были удачные. Между Антоном и Игорем пауза, что тянется уже значительно дольше, чем им привычно. Социальная батарейка на нуле, никого не хочется больше видеть. Хочется спать. Но у Антона глаза уж слишком задумчивые и измотанные, даже для него, даже в конце такого насыщенного дня. Антон присаживается на угол кровати и смотрит на Игоря. – Ну что ты, Тофифи? – Я тебя выбил, – жалобно тянет Антон. Игорь от этого опять плывёт в усталой улыбке. – Ну ты зато в финал попал, ты молодец, – подходит и садится на кровать рядом, тянется включить лампу на прикроватной тумбочке. – А тебе щас надо будет долго через столы лузеров выбираться. – Через тернии к звёздам, – Игорь обнимает Антона за плечо, также, как недавно у покерного стола, только теперь ещё прижимается к его макушке губами. Тогда тоже так хотелось, и не то чтобы Игорь не мог, просто он великодушно сжалился над остальными игроками, решил их не смущать. – Это же я тебя в эти тернии кинул. – Ты говоришь, как будто предал меня. Что тебе ещё делать, если карта пошла? – Это так и ощущалось… Как будто я тебя из-за хороших карт предал, бля, да это звучит ещё хуже, – поднимает голову и смотрит Игорю в глаза со своим жалобным и виноватым щенячьим выражением, – Я разрешаю тебе меня выбить в финале. Выбьешь? – Ты так уверен, что я туда попаду? – Игорь рассматривает лицо Антона, его красные глаза, покусанные губы, морщинки между бровями. Другой рукой ерошит его волосы, приглаживает, потом снова запускает в них пальцы, будто в каком-то забытье, и сам себе признается, что разговоры сейчас всё равно ни к чему не приведут. – Я в тебя верю. – А тебе не сложно так много верить? Антон снова легонько хмурится, осознавая вопрос. Он всегда верит, верит в друзей, в Игоря, в карты, верит, что у всех всё обязательно получится. А в себя верить… не обязательно, когда рядом есть кто-то, кто поверит, а такие люди вечно откуда-то находились и находятся. Антон об этом даже не думает, он просто делает, а там уже похер, получится или нет. Он не думает, по крайней мере, старается не думать, а заслуживает ли он вообще такой поддержки, особенно теперь, когда она давящая и со всех сторон, от тысяч людей одновременно? Легче абстрагироваться и самому лишний раз ни на что не рассчитывать. Приятнее, если что-то получилось у друга, ну или у кого-то, кто чуть больше чем друг. Пусть у них всё получится, а Антон за них поверит и порадуется. – Нет, не сложно, – говорит уверенно, Игорь слышит, что не враньё. Его губы дергаются в улыбке. – Ты как будто губка, пропитанная позитивом, и все тебя держат под боком, обнимают и тоже пропитываются понемногу, но с покера возвращаются все равно сухими и печальными хуями. Сам только не высохни полностью, а то нам всем не очень хорошо будет. Антон смеётся от таких красочных образов. Они в голове у Игоря, наверное, никогда не иссякают. – А может ты тоже губка, которая людей называет губками, и всем от этого становится хорошо? – Я же вроде соломенный мужик? – Игорь теперь тоже смеётся. – Ты много кто, ты Ферреро, ты самый козёл, ты соломенный мужик, ты губка… – Игорь прерывает перечисление поцелуем и через пару секунд Антон поддаётся, с трудом задавливая в себе новый порыв заулыбаться, а потом кладёт руки Игорю на плечи и обнимает его, прижимаясь ближе. Только сейчас становится понятно, как сильно этого хотелось, просто вплавиться друг в друга, постараться забыть про горькие покерные неудачи и ощутить тепло, которое лечит от всех несчастий. Ну или Антону так кажется, когда Игорь напирает сильнее и заваливает его на кровать, продолжая целовать, обнимая крепче. Это продолжается ещё целую вечность, которой не хватает, потому что их вечность это от силы несколько минут, а потом воздух кончается. Игорь с привычной нежностью тычется носом в щеку Антона, лёжа сбоку от него, а Антон закрывает глаза и под веками аж разноцветные пятнышки мигают. – Прости себя, ладно? – тихий шепот на ухо. Игорь на ощупь находит руку Антона и берёт её в свою. – …Что? – речь про тот сегодняшний колл, понятно, но только фраза кажется чуть глубже, чем сегодняшний день, чем покер и мимолетные переживания, которые хоть и важны сейчас, но забудутся через неделю, и вот от этого Антону странно. Есть ощущение, что слова останутся в памяти вместе с этим мгновением. – Подумай о себе, пожалуйста… – расслышав ответ, который не внёс больше однозначности, Антон медленно поворачивает голову к Игорю, так, что они оказываются почти нос к носу, и внимательно смотрит ему в глаза, – …Ну, в финале. Уточнение случайно смешит. – Да о чем думать, Ферреро? – О том что ты классный мужик, который классно играет в покер и заслужил наконец че-то выиграть, например? – предлагает Игорь, упрямо и очень влюбленно глядя на Антона в упор – Ну или о том, что я тебя потом буду ждать в баре и моих объятий хватит на все твои миллионы, чеки и кубки… хотя это опять не про тебя, надо же чтобы ты был центром твоего внимания… – Нет, мне понравился второй вариант, давай его оставим, – мурчит Антон, сокращая и без того ничтожное расстояние и снова целуя. – Бар нам и завтра подойдёт, когда я проебу, – шепчет Игорь, как только Антон снова отстраняется. – Не когда, а если. – Если я проебу с вероятностью девяносто девять и девять процентов? – У кого тут ещё из нас проблемы с верой в себя? – У меня депрессия, мне можно. Антон смотрит на Игоря с безгранично любящим осуждением. – Хочу покурить, переодеться и заснуть, – говорит Антон скорее чтобы перевести тему, и встает с кровати, принимаясь оглядываться по комнате и искать глазами пачку сигарет. Игорь вытаскивает ее из кармана вместе с зажигалкой и кладет на кровать. – Я взял твои, на. – От нас теперь одинаково пахнет, получается? – спрашивает Антон со смешком, пока вытаскивает из пачки сигарету и идёт на балкон. – Да, одинаковым мерзким вонючим табаком, – Игорь догоняет и выходит на балкон вместе с Антоном. – Кааайф, – улыбается он и протягивает открытую пачку обратно. Игорь поджигает сигарету и затягивается, смотрит по канону куда-то в даль, в Сочи хоть есть куда – горы красивые, деревца некоторые уже во всю растят листья и шуршат ими, в небе быстро бегут облака, там наверху ветер сильнее, чем здесь, он подгоняет тучки будто кнутами и они пробегают мимо гор большими стадами, слипаясь и разрываясь на мелкие кусочки. Дым от сигареты рассеивается и улетает, как будто мечтает дотянуться до облаков и попросить их взять его с собой, бегать по небу высоко-высоко и быстро-быстро. – Ты про депрессию сказал, а я подумал, вдруг у меня тоже? – спрашивает вдруг Антон, и так обыденно, тихо, что Игорь и понял не сразу. – Почему… Почему ты так подумал? К врачу ходил? – Нет, ничего с этим не делал и по-серьезному не говорил никому, оно же не всегда, я сам не замечаю иногда, а потом тяжело становится и я думаю, ну а вдруг? – выдыхает и рассматривает тлеющую оранжевым огоньком сигарету. – Может быть, но я же тебе не скажу, сходи, проверься, – бубнит Игорь, теперь не глядя никуда направленно, а сведя взгляд будто самого в себя, – Прикинь, как все удивятся? Самый весёлый из импровизации с депрессией. Антон искренне усмехается этой мысли и делает пару шагов, чтобы опереться локтями на перила балкончика и высунуть голову, посмотреть на небо почти прямо над собой. – Тофифи, ты же понимаешь, как странно после таких слов смотрится, что ты с балкона свешиваешься? – посмеивается Игорь и тоже подходит ближе, докуривая последние пару затяжек, – А это тебя мысли про смерть после покера посетили или ты к слову добавил? Может устал просто? – Да нет, не грузись, Игорь, это просто внезапно вспомнилось. И я не сброшусь, сейчас уж точно, а то плохая медовая неделька у нас выйдет, – бычок тушит в пепельницу, оказавшуюся под рукой на пластиковом столике, и подходит обнять Игоря за плечи, прижаться к его лбу своим, – Я тебе сказал, потому что думал, что ты скажешь “Да похуй, забей” и дальше разговор не пойдёт. – Я могу сказать, просто я так себе говорил сначала и не помогало нихуя, поэтому лучше не буду больше, можно? – Можно, – еле слышно прыскает Антон и прижимается губами к уголку губ Игоря на несколько секунд. Игорь легонько тянет на себя, пальцами схватившись за швы футболки, у Антона мурашки по спине от его мимолетных движений, задевающих кожу самыми кончиками, – Ты меня всё равно как-то по-другому лечишь. – А губка-то я ещё и лечебная, – глупо улыбается, не отдаляясь ни на сантиметр. – Помолчи, – Антон улыбается в ответ совсем также, и уже сонно хлопая глазами снова тянется за поцелуем. .