Несвобода

Джеймс откинулся на спинку стула и устало прикрыл глаза. Рабочая смена едва началась, а он уже валился с ног после бессонной ночи. Кровевосполняющее, бадьян и Костерост убрали все видимые физические увечья, но это не мешало ему чувствовать себя словно мешок с дерьмом, который всю ночь пинали. А впереди ждали еще несколько часов работы в приемном отделении Аврората и регистрация обращений по поводам разной степени дебильности. Вроде того задохлика, который с полчаса доказывал, что кто-то ворует по ночам его запасы летучего пороха. — Я хочу заявить о нападении. Поттер распахнул глаза и уставился на посетительницу, которая бесшумно уселась в кресло напротив. Он сжал тощие подлокотники, но быстро совладал с эмоциями. — На кого?.. — прокашлялся он. В горле пересохло и невыносимо хотелось пить. — На кого было совершено нападение? Едва заметно скривившись, он потянулся за пером. Яркий свет магических огней в приемном отделении жег глаза, заставляя их слезиться, и придавал фарфоровой коже девушки неестественный трупный оттенок. — На меня, — ровным тоном произнесла она, не шелохнувшись, своей ровной осанкой и безупречной выдержкой меньше всего напоминая жертву нападения. — Стало быть, Нарцисса Блэк, — царапая имя на бланке, спокойно произнес Джеймс, хотя внутренне весь напрягся. — Пока еще Малфой, — поправила его Нарцисса. — Мой муж в тяжелом состоянии в больнице Святого Мунго, — она достала из сумочки платок с вышитыми инициалами и аккуратно промокнула им уголки глаз. Перед глазами Поттера же поплыло, и в голове яркими вспышками пронеслись обрывки вчерашней ночи: губы, шепчущие его имя, призывно распахнутый рот и протяжный стон, который он грубо заглушил таким же вычурным платком. Джеймс сухо сглотнул, пить захотелось еще сильнее. — Нападению подверглись вы и ваш муж? — спросил он, заполняя очередную графу документа. Кроме них в крохотном отделении сидели еще четверо авроров, и каждый был занят своим потерпевшим. — Он скорее стал жертвой обстоятельств. — Хорошо. Расскажите, что произошло. По порядку и подробно. — Это был мужчина, — Нарцисса убрала платок и сцепила пальцы на искусно вышитой сумочке. — Он поджидал меня в роще у поместья. Наверняка хотел поживиться антиквариатом, но мэнор защищен родовой магией. Про антиквариат это она загнула, конечно. Вряд ли кто-нибудь в здравом уме решился бы сунуться в осиное гнездо ради столового серебра и пары тарелок лиможского фарфора. — Вам удалось разглядеть его лицо? — Джеймс старался звучать буднично, хотя весь похолодел в ожидании ее ответа. — Увы, нет. Он напал сзади, резко и внезапно. Как варвар, а не маг. Его руки обвили мое тело, и чем больше усилий я прикладывала, пытаясь освободиться, тем сильнее он прижимал меня к своей груди. Было темно, я слышала лишь его шумное дыхание у своего уха, — Нарцисса поежилась, чуть склонив голову набок, а её голос стал тише: — Он залез в карман моей юбки, наверное, в поисках палочки, но, не найдя ее, до боли стиснул мое бедро сквозь тонкую ткань подклада платья. Нарцисса взяла паузу и обнажила повисшую в отделении тишину. Все взгляды были обращены на неё, а у мужчины за соседним столом, который минутой ранее плакался о пропаже любимого книззла, натурально отвисла челюсть. — Я начала кричать, и тогда… Нарцисса стянула шейный платок и бросила его на стол перед Поттером. Шлейф её цветочных духов пробудил новый шквал воспоминаний: тихое потрескивание поленьев в камине, резное изголовье широкой кровати из красного дуба и привязанные к нему хрупкие изящные запястья, перехваченные шелковой тканью. — Он схватил меня за горло, — она расстегнула несколько верхних пуговиц платья с высоким воротником-стойкой, демонстрируя лиловые кровоподтеки, широким кольцом охватывающие ее шею. Джеймс склонился над пергаментом и зажмурился до кровавых мушек. Что эта ведьма задумала? Слушать ее хрипловатый голос, смотреть на эти жуткие отметины, которые оставили его пальцы. Все это было уже слишком. — Когда я начала задыхаться и потеряла равновесие, он повалил меня на землю и… — Давайте прервемся, — перебил ее Поттер. — Я бы предложил переместиться в одну из свободных допросных комнат, чтобы не доставлять вам еще большие неудобства, вынуждая вести рассказ о произошедшем при стольких свидетелях. Кто-то в отдалении посмел издать разочарованный вздох. — Вы будете меня допрашивать, — Нарцисса склонилась, якобы сверяясь с именной табличкой на столе, — аврор Поттер? Она говорила испуганным тоном жертвы и обезоруживающе хлопала ресницами, прижимая к декольте свой шелковый платок. Но в глазах бушевало пламя. — Просто задам вам пару вопросов, — он поднялся и жестом указал направление, пропуская ее вперед. Закрыв за собой дверь переговорной, Джеймс обессилено припал к ней спиной. Голова раскалывалась, а тело бил озноб от потраченной накануне в больших количествах магии. Мантия, казалось, была отлита из гоблинской стали — с такой силой прибивала его к полу. А цепь, скрепляющая ее края, удавкой впивалась в шею. Поттер с силой дернул холодные звенья и расстегнул воротничок рубашки, пытаясь наполнить грудь затхлым воздухом. Он был истощен, чего нельзя было сказать о Нарциссе. Жертва нападения медленно прошла в центр комнаты и с грацией кошки опустилась на неудобный деревянный стул. — Что ты делаешь, Цисса? — даже простые движения глазных яблок доставляли ему дискомфорт. — Что за спектакль? Она забросила ногу на ногу, и полы пышной юбки разошлись, обнажая стройную икру в тонком капроновом чулке. — Мы же договорились, что ты будешь сидеть в Мунго и не высовываться, — теперь уже раздраженно произнес Джеймс. — Не привлекать внимания. А вместо этого все вокруг только и пялились на тебя. — Ты ревнуешь? — не поднимая на него глаз, Нарцисса осмотрела свой наряд и прошлась ладонями по кружеву туго затянутого корсета. — Я соскучилась. Захотелось тебя увидеть. Она снова играла с ним, забавлялась. Была непредсказуемой, заставляла кровь Поттера закипать в ожидании очередной ее выходки. С ней он напрочь терял голову. Но не здесь. Не на работе. И не после того, что они сделали. — Мы виделись несколько часов назад, — ледяным тоном сказал Джеймс, занимая место напротив. Слава Мерлину, их сейчас разделял стол, ножки которого были крепко зафиксированы на полу Заклятием вечного приклеивания. Он неосознанно сжал пальцы в кулак, и костяшки заныли, прошибая всю правую руку до плеча болью. Поттер вжался в спинку стула, пытаясь унять слабую дрожь в конечности. Это не укрылось от Нарциссы. — Как ты, Джеймс? Ему захотелось рассмеяться. Истерично и от души. Хотя душу, кажется, он уже продал, когда связался с ней. Теперь же он хотел сдать значок и забраться очень далеко, куда не летают почтовые совы и не аппарируют порождения темной магии вроде Нарциссы. Но вместо этого сказал: — Следую нашему плану. А какого Мордреда творишь ты? Хочешь, чтобы тебя все-таки отправили на дачу воспоминаний? — Это все равно неизбежно. Так зачем тянуть? Мы ведь специально разыграли все так, чтобы отвести от тебя подозрения. Нарцисса буднично рассматривала свои ногти, и Джеймс на секунду представил её оттирающей лужу крови Люциуса от темного паркета. Совершенно абсурдная мысль, ведь на то были домовые эльфы, а она наверняка и палочкой не потрудилась бы взмахнуть, накладывая Скурджифай. Интересно, через его собственный труп она бы тоже переступила, не поморщившись? — Да и с моими навыками окклюменции мне не составит труда подтасовать воспоминания, — буднично продолжила она. — Или ты мне не доверяешь? Поттера тут же пронзил ледяной взгляд ее голубых глаз. Множество раз он слышал, как в кулуарах их так просто и пошло сравнивали со льдинками, осколками хрусталя и даже сапфирами — со всем холодным и острым, что вполне соответствовало образу, который Нарцисса старательно отыгрывала на публике. Но если уж и опускаться до низкопробных метафор, он бы сравнил их с зеркалом. Но не с тем, которое зеркало души, а скорее с зачарованным зеркалом в этой самой крохотной допросной. Не позволяющим заглянуть за его пределы, четко ограничивающим потайную комнату, скрытую за идеально гладкой поверхностью. Истинная сущность Нарциссы так же оставалась вне досягаемости. И если раньше Джеймс и думал, что подобрал ключик к той самой двери, то теперь он очень и очень сомневался. Вероятно, не было ни одной живой души, способной постичь все грани ее безумия. — Если бы я не верил тебе, то всего этого сейчас не было бы. Джеймс никогда не был образцовым гражданином, но в такой беспросветной жопе оказался впервые. Он был уверен, что, если бы не Нарцисса, он не посмел бы в ночи заявиться в фамильное поместье ее супруга, уверяя себя, что она действительно хотела просто поговорить. Он бы не поддался на её провокации и не решился бы взять её прямо в кабинете, а затем и в спальне (ведь ее муж будет отсутствовать еще несколько дней, совершенно точно, да-да). И, наконец, он бы не лез на рожон, когда Люциус застукал их потные переплетенные тела бешено сталкивающимися на ковре у камина. Не стал бы перечить хозяину дома и убрался восвояси, как того и требовала ситуация. Вместо всего этого Джеймс провоцировал, дразнил и насмехался над Малфоем, упиваясь взглядом Нарциссы, восхищенным от разворачивающейся перед ней сцены. И уж совершенно точно он не стал бы ввязываться в магический поединок с Люциусом, перешедший в конечном итоге в неумелый грязный магловский мордобой, к которому жизнь в магическом мире их не готовила. Видит Мерлин, Джеймсу не была свойственна настоящая жестокость. Нарцисса была его персональным демоном, сидящим на плече и нашептывающим самые грязные мысли. Она вкладывала в его голову картинки и образы, подстегивающие воображение и заставляющие бушующее пламя ярости затмевать разум и блокировать всякую способность к объективному анализу ситуации. По крайней мере, в моменте. И если раньше она позволяла себе эти вольности только во время секса, то теперь она пошла дальше. На этот раз не назвав ему стоп-слова. Когда пелена спала, Поттер понял, что это не ярость окрасила все в багровые тона, и не оранжевые отсветы пламени. Это кровь. Теплая и липкая, она была повсюду. Покрывала его руки, одежду, звенела металлом на кончике языка, когда он рукавом вытер лицо и облизал губы. Кровь Люциуса смешивалась с его собственной, было уже не различить, где заканчивался один и начинался другой. Драккл, да они могли бы дать на ней клятву, если бы Малфой был способен хоть на что-нибудь, кроме свистящих хрипов в перерывах между судорогами. В какой момент все стало так? Настолько неправильно? Происходящее больше не было безобидной игрой. Постепенно их связь с Нарциссой из неуверенного вихря превратилась в разрушительный смерч, который начал затягивать других людей, перемалывая их чувства и калеча жизни. Шорох одежды выдернул Джеймса из размышлений: Нарцисса села на стол спиной к нему и откинула длинные волосы, которые белоснежными волнами ниспадали по спине, где вдоль позвонков бесконечной вражеской армией выстроился ряд крохотных, облаченных в черный атлас пуговиц. Она будто находилась в плену своего платья: туго затянутая шнуровка корсета, широкие манжеты, обтягивающие предплечья, высокий воротник. Нарцисса крутанулась, оказываясь лицом к Джеймсу, и, широко разведя ноги, опустила их по бокам от его бедер. Она откинулась на руки и стала медленно съезжать к краю столешницы, приближаясь. Юбки задирались и постепенно собирались на поясе, все больше оголяя ноги в чулках. На самом краю она замерла, но Джеймс не шевелился. Он откинулся на спинку стула, его руки безвольно повисли, а взгляд был устремлен в одну точку в районе ее солнечного сплетения, где — как он прекрасно помнил — под слоями платья находилась крошечная родинка. Только тяжело и монотонно вздымающаяся грудь выдавала его истинное напряжение. Нарцисса сидела на краю, но на грани находился именно он, в любой момент готовый сорваться. И чертова ведьма прекрасно это знала. Одним резким движением она опустилась на колени Джеймса, выбив из него дух. Его взгляд скользнул по обнаженной коже груди и шеи, и он сухо сглотнул, собирая волю в кулак, чтобы не прильнуть к ней губами. Нарцисса отбросила края его мантии и положила ладони на напряженные плечи. Медленно очертила рельефные мышцы, обтянутые рукавами рубашки и, обхватив запястья, положила его руки себе на талию. Сама же оперлась на спинку стула и, качнув бедрами, подалась вперед, проверяя реакцию, которую вызвали ее действия. — Знаешь… — жарко прошептала она ему в ухо, невесомо касаясь губами кожи. По телу тут же пробежали мурашки, а волоски встали дыбом. От этого Поттер еще сильнее разозлился: его чертово тело жило сраными инстинктами рядом с ней. — Мой муж… — она тихо ахнула, когда Джеймс с силой сдавил ее бедра при упоминании Люциуса. Уж где-где, а в постели с ними этому высокородному прыщу точно было не место. Хотя до постели они добирались крайне редко. — Остаток ночи я провела с Люциусом в больнице, — Нарцисса запустила пальцы в волосы Джеймса и, сжав их, слегка потянула, заставляя откинуть голову назад. — И отлучилась, чтобы приготовить ему специальное укрепляющее зелье. Но я так подавлена, — в разрез словам она прильнула к нему всем телом и оставила невесомый поцелуй на коже за ухом, — так убита горем и измотана, что могу ненароком что-то напутать в рецепте. Джеймсу потребовалось несколько секунд, чтобы продраться сквозь густой туман возбуждения и осмыслить услышанное. Когда же до него дошло, у него разве что галлеоны из ушей не повалили: смысл вогнал его в состояние изумленного шока похлеще, чем срыв джекпота в казино. Он резко распахнул глаза и рывком посадил Нарциссу обратно на стол, разрывая физический контакт. Она растерялась всего на мгновение, затем сбросила туфлю и коснулась носком его колена. — И ты решила обсудить это именно здесь? — не своим голосом произнес Джеймс. Нарцисса неопределенно пожала плечами, наблюдая за путешествием своей ступни вверх по его бедру. Состояние вакуума постепенно рассеивалось. Поттер будто долго выплывал из тёмных глубин своего сознания, а оказавшись на поверхности, обнаружил, что вся водная гладь в огне его ярости. Первый, такой долгожданный, вдох осел горечью на языке. Тянуло блевать. — Я просто уточняю: ты пришла, чтобы сообщить мне, что намерена добить своего мужа? Мне — аврору на рабочем месте? Движения Нарциссы изменились так же резко, как настроение. Она оттолкнулась и с силой обрушила ступню в дюйме от его паха. Стул тихо скрипнул, а она оперлась локтем о выставленное колено. — Кто-то же должен доделать твою работу, — злобно прошипела она. С коротким смешком Джеймс неприязненно скривился. Холод, которым окатили ее слова, не потушил его гнев, тот лишь сменился отвращением. Подумать только, еще минуту назад он хотел ее. В очередной раз она сменила личину и вцепилась пальцами в рубашку на его груди. Нарцисса была долбаным калейдоскопом. — Разве ты этого не хочешь? — уголки ее губ дрогнули, а дуги тонких бровей трагически надломились. — Разве ты сам не говорил, что он слизняк, не достойный моего пальца? Говорил. Джеймс вообще любил опустить тех, кого не переносил на дух. Именно так он и привлек внимание Нарциссы на выпускном — испарив штаны Нюниуса прямо на церемонии вручения дипломов перед всей школой. Последняя выходка, триумфально завершившая эру Мародеров. На горизонте уже маячила взрослая жизнь со всеми присущими ей развлечениями. Тогда, сдавленно смеясь в кулак и переговариваясь с Римусом, он еще не знал, что с одного из первых рядов, где сидела родня Сириуса, его изучает пара голубых глаз. Что Нарцисса будет наблюдать за ним всю церемонию и незаметно проследует в мужской туалет. Что она без слов вторгнется в его личное пространство, и он, как растерянный мальчишка, попятится к стене, пригвожденный её взглядом. Что ему тем самым будет брошен вызов, который изменит всю последующую жизнь. Тогда он лишь почувствовал кураж и головокружительную свободу. От школы, от учителей и их нелепых наказаний в виде отработок. Кто теперь накажет его, если он поцелует девушку на пять лет старше в школьном туалете? На первом курсе он и подумать не мог о такой вероятности. Нарцисса была чем-то недосягаемым, чем-то из другой жизни. Горячая кузина лучшего друга. У них с Сириусом даже договоренности на этот счет не было, просто потому что, ну что за абсурд? Этому никогда не бывать. Но так случилось. Вопреки или благодаря. Воистину, неисповедимы Мерлиновы пути. И стоя тогда перед ним, Нарцисса была совершенно не похожа на чопорную ведьму, которую он обычно видел на светских мероприятиях, по которым их таскали родители. Тот оценивающий взгляд, которым она окинула его, не был строгим. Да даже изучающим не был. Он был развязным. И холодной Нарцисса тоже не была. От нее будто исходил жар, а вся фигура была объята ореолом бунтарства, который отражался в ее позе и жестах. Джеймс прекрасно знал это чувство, ведь это была самая его суть. Своевольность, упрямство, дерзость — только за эти качества Макгонагалл драла с него и Сириуса вдвое больше штрафных баллов, чем с кого бы то ни было. Все началось как игра, а Поттер был до ужаса азартен. Он никогда не бежал от вызовов, брошенных на квиддичном поле, в учебе или по пьяни, зачастую работая на опережение. Поэтому, когда Нарцисса облизнула губы, он оттолкнулся от стены и, обхватив ее лицо ладонями, яростно поцеловал ее, готовый к любому исходу. Но интуиция его не подвела: Нарцисса мгновенно подхватила яростный темп, припечатав его обратно к стене. Их близость была похожа на сражение: они толкали друг друга, мяли одежду, кусали, их языки переплетались с неистовой силой, а губы горели огнем, который со скоростью лесного пожара распространялся по всему телу. Но Нарцисса прервала все так же внезапно, как и начала. Она оттолкнула его, яростно вытерла рот тыльной стороной ладони и, не проронив ни слова, покинула уборную. А ошарашенный Джеймс пару раз растерянно моргнул и расплылся в широченной улыбке, поправляя рубашку и свой напряженный член. Ледяная вода слегка привела его в чувства. Откинув влажную челку со лба, он вновь улыбнулся своему отражению в зеркале, уже самодовольно. Тогда он был уверен, что ему несказанно повезло. Мелкий идиот. — Мы сможем быть вместе, — не сдавалась Нарцисса, вырывая его из потока воспоминаний. — Мы будем свободны. Джеймс не мог поверить своим ушам. Она говорит ему о свободе? Та, которая по собственной прихоти расстроила его помолвку с Лили. И ради чего? Чтобы через пару недель Джеймс прочитал в «Пророке» о скорой свадьбе отпрысков двух благородных домов — Малфоев и Блэков. И ведь даже тогда он был не в силах порвать с ней раз и навсегда. Они продолжили свои больные недоотношения. Нарцисса смотрела на него сейчас с такой надеждой и… Он бы назвал это любовью. Если бы она умела любить. Но она могла только иметь. Иметь статус, состояние, тряпки, связи. Иметь людей и ломать их, как надоевших кукол. Склеивать их, если ей заблагорассудится, чтобы потом снова сломать новым изощренным способом. И чем прочнее была игрушка, тем больше удовольствия ей доставлял поиск в ней уязвимого места. А Джеймс не хотел быть сломанным. Свобода? Рядом с ней само понятие свободы было немыслимым. Она и свобода — чистой воды оксюморон. — Хорошо, — тихо сказал он. Губы Нарциссы перекосила пугающая улыбка, а широко распахнутые глаза не изменили своего лихорадочного безумного блеска. Сейчас она походила на Беллу больше, чем когда-либо. — Точно? — с придыханием спросила Нарцисса, заглядывая ему в глаза. Джеймс лишь коротко кивнул в ответ. Пускай не старается, в допросной её номер с легилименцией не пройдёт. Придется поверить ему на слово. Он видел, как она с силой загнала свое безумие в инкрустированную общественным заповедями шкатулку. Как она обуздала свои эмоции, и как поменялась её мимика. Черты лица разгладились, приобретая отрешенное выражение. Это было пугающе и захватывающе одновременно. Нарцисса невесомо коснулась его губ и отпустила рубашку, разгладив образовавшиеся заломы. Затем спрыгнула на пол, подцепила туфлю и поправила волосы. Вслед за ними платье, будто пыталась замаскировать все шипы и иголки, из которых на самом деле состояла. — Я все улажу, не переживай, — сказал Джеймс ей вслед. Она замерла у двери, но не обернулась на его голос. Затем решительно дернула ручку и вышла из комнаты. Дышать сразу стало легче. Она тянула его, словно магнит, на сопротивление которому Джеймс тратил слишком много сил. Непростительно много. Проще было поддаться, но все и так зашло слишком далеко. Последствия могли оказаться разрушительными. Хотя таковыми они и будут. Джеймс с силой пнул стул напротив. Тот отлетел к стене и с грохотом перевернулся. Он снял очки и до боли надавил на глаза. Хотелось рвать на себе одежду, кожу, воздух. Гнев жёг его изнутри, а он был заточен в плену своей телесной оболочки, вмиг ставшей тесной. Теснота. То, что он чувствовал каждый мордредов день. Везде были одни границы. Устав Аврората, общественное мнение, долг, семья. И она. Особенно она. Не рядом, но и не в стороне. Даже когда она была максимально близко, когда они были единым целым, Нарцисса в действительности была очень и очень далеко, в мире своих больных фантазий и желаний. Где он был прекрасной декорацией, удовлетворяющей ее потребности и развлекающей его. Джеймс всего лишь хотел любить и быть свободным хотя бы в этом чувстве. Но Нарцисса не давала ему этой возможности. И если он не мог стать отшельником, бросить все и уйти в самоволку, то разорвать этот порочный круг ему было под силу. Джеймс резко поднялся и пошатнулся. Голова шла кругом то ли от гипервентиляции, то ли от принятого решения. Которое было до смешного очевидным и оказалось таким простым и сложным одновременно. Он отправился в хранилище улик, где среди прочего конфиската находился ящик запрещенных ядов из лавки Шайверетча в Лютном. Взял два пузырька, зная, что завтра придет пораньше и с легкостью изменит общее количество бутыльков в ведомости. Но это будет завтра. А сегодня он покончит со всем этим. Он станет свободным от неё. Навсегда.