Plush Soul

Будучи призванными в Аббатсво гули подписывали контракт о хранении их душ в плюшевых игрушках, дабы избежать бунта в стенах поместья. Каждый гуль, выполнявшую свою роль в поместье знал, как выглядит его душа: чёрное, бесформенное облако, правильнее сказать пар. Поместье было хорошо обустроенным и созданным для благополучия его жителей. Маленьким гулям была выделена своя зона, дабы не путаться средь взрослых особей. Гулям постарше уже выдавалась своя небольшая работа, обычно уборка в зоне малышей, пока те находились на сон часе. Гули же старше, которые осваивали свой элемент были привязаны к наставникам, что обучали их и способствовали их выходу в строй. Старшие гули, освоившие свой элемент, выполняли полноценную работу, а также, если им выдавали, были наставниками молодняка. С полноценным освоением элемента и приходилась пора на подпись контракта о выдаче своей души в руки «родителям» всего поместья или же, как их местные называют начальство. Начальств в Аббатстве хватало и к каждому было приходилось по несколько гулей. Одним из таких вариантов был Копиа, который хоть и стал Папой IV именовали его старым именем. Но не всем это было дозволено, а только его личным гулям, которых он воспитывал с младенческого возраста. *** Копиа наблюдал за возившимися гулем в простыне. За окнами ночь, вечерняя служба прошла уже давно, но маленький гуль не мог заснуть, от чего мешал другим, а также не давал уснуть их «папе». - Маунтин, дорогой, ляг спокойно и закрой глазки. Маленький гуль показал концы своих маленьких рожек и постарался лечь на подушку, путаясь в коконе из простыни. Копиа лишь вздохнул, прикрывая рот рукой от очередного зевка, слыша позади себя приоткрывшуюся дверь. Подошедший третий папа положил руку на плечо младшему. - Мы разбудили тебя, Папа? Прошу прощения, этого больше не повториться, - не поднимая головы на старшего прошептал Копиа, на свои слова услышав лишь тихий смешок. - Не беспокойся об этом, я не спал до сего момента, лишь направлялся в свои покои, как услышал твой голос и возню. Проблемы со сном маленьких гулей? Маунтин, наблюдавший за подошедшей фигурой, попытался скрыть следы бодрствования, прикрывая смятую простынь одеялом. - Не стоит беспокоится, малыш Маунтин, сейчас я все поправлю, - Копиа подорвался поднять маленького гуля, который на обращение уже поднял свои маленькие ручки. Старший Папа убрал одеяло, поправил скомкующуся простынь, взбил подушку для удобства малыша и отошёл в сторону. Копиа положил уже немного заснувшего на его руках гуля, укрыл одеялом и поцеловав меж маленьких рожек, поторопился покинуть помещение, пока того нагнал сон. - Маунтин спит крайне плохо в последние дни, возможно, связано с прорастанием рожек. - К чему такие предположения? – Папа III шёл рядом по коридору с преемником, снимая головной убор, что так давил на затылочную часть головы. - Чешет голову в области рожек. Похожая ситуация была с малышкой Саншайн, когда не могли прорезаться клыки, - Копиа жестикулировал в воздухе, как будто по его движениям можно было представить всю картину. - Она тоже чесала десна? - Да нет же, Папа, - младший сурово посмотрел на старшего. – Плохо спала по ночам и прикусывала язык. Чуть легче было с Эфиром, у которого клыки хоть и тоже тяжело, но вылезли чуть быстрее. Легче всех перенёс это Дьюдроп, у которого они прорезались лишь с малейшими изъянами. У твоих гулей тоже было так? - Я не беспокоился так о своих гулях, как ты, не бегал с ними как наседка, возможно поэтому и не было таких проблем, как рост рогов или клыков. Подойдя к развилке коридора, Копиа взял за руку старшего Папу. - Мы не станем вам заменой, Папа, мы новое поколение и вот увидишь, мы ещё вас сделаем. - Искренне верю в это, но пока вы все ещё юны, а твои гули без соски не могут заснуть, не стоит говорить что-то воодушевляющее. Но мне нравится твой настрой, постарайся не угаснуть раньше срока. - Если моим было при рождении выдана честь покорить поверхность, в отличии от остальных, то они это сделают. Нет, мы это сделаем, и я поведу их за собой! – Копиа активно жестикулировал. В его мечтах они уже покорили всех остальных. - Смотри, чтобы другие гули не устраивали подстав твоим из-за выданной им чести, находится, как это назвали, - Папа почесал руки. – «Элитой», а также, чтобы и твои гули не смели поднимать высоко голову. Они должны быть покорны и послушны. - Мои гули будут вольны себе! – запротестовал младший. – Они будут знать правила, а также свои места, но их душа будет вольна в эмоциях, действиях и словах! Подписанный контракт лишь вынужденная мера, к которой никто из моих не придёт, и я не приведу это в исполнение. *** Подросшие гули, действительно, были вольны в эмоциях, словах и действиях, но наказанных правил не нарушали. Маунтин вырос выше всех, но проблемы с рогами не ушли, в отличии от остальных, нося рога, как у подростка. Самым низким же оказался Дьюдроп, имея особенность в цвете рогов, в росте же отставал от сородичей. Мучения Саншайн с зубами напрасными не были, так как за свои года посещала лазарет только для осмотра зубов, не иначе. Эфир же имел небольшую склонность к полноте, которую компенсировал, хоть и не много, высокий рост. Сохраняя себя в форме иногда приходилось отказываться от любимых сладостей. Свисс вырос уверенным в себе гулем со специфичным юмором, которое не одобрялось большинством жителей поместья. Рейн активный гуль, обычно находящийся в компании Дьюдропа, но также его можно заменить в компании светских бесед с Маунтином. Циррус готовая на любой движ гуллета, которая устраивает танцевальные батлы со Свиссом. Кумулюс обычно была в компании Саншайн, вместе с которой была главным организатором всех вечерних или ночных посиделок, иногда подначивая под их развлечения и Папу. Хоть для взрослого поколения они и казались неопытным молодняком, прячущимся под подолом Папа IV. Взойдя на пост Папы, а гули заняли свои места на сцене, и началось сложное время. Первый выезд был волнительным, в первую очередь для самого Эмеритуса IV, обещавшего обойти старшего и его гулей. Во время поездки в голове было много мыслей: а вдруг текст забудет или того хуже его гули как играть. Какие наставления дать гулям, как лучше обойти конфузных ситуаций. Перед началом концерта последние нервы сдали, и Папа просто приказал гулям быть собой. Это и стало успехом. Играя жизнь на сцене гули отрывались, как им только было дано. Концерт за концертом и на место паники пришла гордость. В промежутках между концертами молодые гули знакомились с миром на поверхности. Тогда началось нарушение контракта в виде «Запрещёнки». Гулям, призванным появляться на поверхности категорически запрещалось приносить что-либо оттуда. Все началось со сладостей, которые сначала полюбились гуллетам, а потом и остальные не хотели отказывать себе в таком удовольствии. Нет, низина, откуда прибывали гули, была цивилизована, всё как на поверхности. Начиная с продуктов, заканчивая той же техникой. Исключением были небольшие изъяны, как сладости и конечно сленг. Исключение в виде сигарет ушло по щелчку пальца, когда Свисс, не разобравшись в прямоугольнике красного цвета, купил его из-за понравившегося цвета корпуса. Только потом, поковырявшись, понял для чего нужна электронная сигарета. С того момента и начались беготни по сцене гулей, дабы пару раз задымить. Найденная новая литература Маунтином, хоть и с трудом, но перекочевала в его личные покои. Копиа знал, он знал всё, что делали его гули, хоть те и старались скрыть нарушаемый ими контракт, но бездействовал. Ничего плохого его гули не делали, работу, как на поверхности, так и в Аббатстве выполняли без лишних замечаний, поэтому в его понимании не за что было их ругать. Только на очередном сборе начальства поднимался вопрос о не компетенции его гулей и то, что нарушаемый ими договор не приведёт ни к чему. Сейчас он закрывает глаза, а потом не увидит, как всё Аббатство взлетит ввысь. Но Копиа лишь пожимал плечами, пользуясь своим более высоким положением из всех, кто сидел за круглым столом. Все гули нарушали контракт, хоть и мелко, более крупным происшествие было, когда начался пубертатный период гулей. Неразборные половые связи, любовные утехи. Все знали об этом, но закрывали глаза. Да, гули Копии имели во всём преимущество, от этого отношения с остальными жителями не всегда складывались удачно. Кто-то втихую, кто-то открыто завидовал. Для Копии было важно лишь то, что его воспитание не прошло бесследно, так как его гули никогда не поднимали выше головы в присутствии других членов Аббатства. *** - Хэй, Свисс, не видел Эфира? – выглянув из-за угла на кухню спросил Дью. - Нет, малыш, - с заботой ответил гуль. – Возможно в лазарете, его там часто спрашивать начали, как квинтэссенцию. - Был уже, сегодня дали ему передышку, - огненный гуль опустил голову. – Ладно, спасибо. - Пожалуйста, дорогой. Заглянув в покои Эфира рано утром и не застав друга на месте, Дью не стал переживать, думая о лазарете. Но когда ни в лазарете, ни в саду, где обычно он отсиживается с Маунтином, ни тем более на кухне переживания возросли. Зайдя в церковь, на встречу шёл более молодой выродок гулей. Спрашивать у них гиблое дело, поэтому перекинувшись приветствием направился в глубь, прямо к кабинету Папы. Обычно, из-за таких мелочей, они не тревожили его, разбираясь в своих проблемах сами. Постучав в двери и не дожидаясь ответа, он зашёл в кабинет. Пропажа нашлась. - Эфир, блин, вот ты где! Я тебя уже обыскался. - Извини, что не предупредил. Я хотел, но ты крепко спал, не стал будить. Копиа наблюдал за диалогом своих гулей с улыбкой на лице. Близкое окружение знало, что между этими двумя разжигается пламя, хоть и небольшое. Дью, еще будучи ребенком, привязывался к Эфиру больше, чуть больше же к Рейну, но в отличии от второго, к первому питал тепло. - Я уже думал ты опять объесться бананового печенья, бананомэн, - прозвище, придуманное ещё Циррус. – Но на кухне же я встретил только поедавшего свои запасы шоколадных конфет Свисса. - Испортит аппетит перед обедом ведь, - встрял в диалог Папа. – Эфир, можешь поболтать с Дью, но закончи разбор этих документов, пожалуйста. Я наведаюсь в дом, а то разгулялись. Эфир кивнул головой и проводив взглядом выходившего Папу выдохнул. Предлог наведаться домой лишь мелочь, он хотел, чтобы его гули уяснили неурядицу вдвоём. За понимание с его стороны и были благодарны остальные. - Так для чего ты меня искал? – продолжая перебирать бумаги начал квинтэссенция. - Я..Я просто не увидел тебя на привычном месте и стало интересно, где ты шараёбишься. - Хахаха, - смешок Эфира позабавил Дью. – Да да, именно так оно и было. А на самом деле зачем? Дьюдроп замялся в ответе. Он мог говорить с Эфиром обо всё, неважна тема, но когда разговор касался именно их двоих, даже немного дерзкий на язык Дью тянул время. - Так я не слышу ответа. - Я просто хотел провести с тобой вечер, - выдал из себя огненный. – Только с тобой, одни. Желательно, чтобы это закончилось в постели, ясно, сволочь? Эфира грело такая сумбурная забота. - Мне очень льстит твоя забота и я бы хоть сейчас бросил всё, лишь только для тебя! – Эфир отодвинулся от стола и двумя шагами оказался около второго. – Но вечером… Вечером мне нужно продолжить работу с папой. Я… я приду, как только мы закончим, обещаю. - Никто заменить тебя не может? - Прости, родной, нет. На подмогу возьмём Саншайн, управимся быстрее. - Может я помогу? - Нет! – категорически отказался Эфир. – Нет, не стоит. Мы справимся сами, дорогой. Дьюдроп скрестил руки на груди, недовольно фыркнул и осматривал глазами кабинет Папы, делая вид, что здесь он первый раз и ему всё интересно. Эфир махал хвостом и с интересом смотрел за младшим гулем. Интересный всё-таки был этот Дью, вроде маленький и хиленький, а на язык острый и на комплименты ограничен, если это только не касалось Рейна. - Возможно, я закончу раньше, если ты не будешь меня отвлекать. - Не понял? – подняв одну бровь, хоть под маской этого видно не было, спросил гуль. – Ты не ахуел? - Твоё присутствие мне очень льстит, но также пугает, когда мы остались вдвоём в папином кабинете. Огненный гуль усмехнулся, накреняя голову к левому плечу раскрывая свои острые, слегка желтоватые клыки, а также высунув кончик языка. Руки так и остались скрещёнными на его руди. Он понял о чём толкует Эфир, которому явно было неловко, когда, услышав очередные интересные замахи младшего на окрестности поместья. - Если бы я жаждал этого прямо сейчас, то я бы давно это получил, не думаешь? - Точно, - опустив взгляд в документы, их всё-таки нужно было разобрать, ответил старший. – Ты бы давно разнёс весь этот кабинет, но стоишь смиренно. - Как бы не хотелось, но наглеть не стану, имея нашу дозволенность. Ты же сам знаешь, как он любит нас, хоть никогда прямо это не скажет. - Будучи мелкими он нам это говорил, - подметил квинтэссенция. - Ну тогда мы были малышами, а сейчас, например, как Маунти вымахал выше его ростом. - Ты ростом всё равно не удался. - Заткнись! – хвост Дью с силой ударил об пол, издавая неплохой хлопок. Эфир и взгляда не поднял. Знает ведь, что Дьюдроп тот самый гуль, который дуться не умеет. Покажет характер, выпустит пару едких фраз, но обижаться не будет. - Я пойду, Циррус, вроде, должна сегодня обед накрыть, хоть помогу, отплачу. - Хорошо, светлячок, только аккуратнее. Это приятное прозвище Дью мало от кого терпел, но терпел. От Эфира он просто тлел. *** Вечером следующего дня Кумулюс заставила всех собраться в большой гостинной в пижамах. Очередной просмотр снятого на поверхности фильма, после которого кучка гулей так и уснёт перед телевизор. Свисс слёту налетает на Рейна, дёргая его за плечи и уговаривая одолжить ему пижаму с акулами. На что получает очередной отказ, объясняя это тем, что старший гуль её растянет или того хуже порвёт своими рогами. - Отвали от моей пижамы, - водный гуль пытался вырваться из рук гуля. – Мой ответ явно не изменится. - Ты разбиваешь мне сердце. - А ты разбил мне горшки в теплице сада, но я же не жалуюсь, - вставил свою лепту Маунтин. - Чувак, не лезь! Циррус выходила из комнаты, таща за собой плед и одеяло с подушкой. Как гласила прошлая ночёвка вне комнат, что без этих вещей гуллета точно никуда не пойдёт. - Если кто-то утащит у меня плед, то я отхлестаю его им же. - Хорошо, Цир. *** Эфир и Саншайн склонили головы, читая в глазах папы безысходность. В их руках были их маленькие копии, сосуды, в которых им придётся оказаться. Пока остальные готовились к просмотру фильма, прекрасно осведомлённые, что двое чуть задержаться. Эти двое в последний раз обнялись с папой, закрывали уши от пронзительного неизвестного крика и упали на пол. Две небольшие игрушки, с пуговицами вместо глаз, пустыми и холодными. - Я вас тоже люблю, мои малыши, - поднимая сосуды с пола и подходя к чемодану. В чемоданчике, который был увит нитями, лежали два сосуда, которые он меняет местами со своими. Слегка зацепив за застёжку молнии нитку, разрывая её, но не обращая на это внимание. - А вас пора познакомить с новым коллективом. Кладя на пол игрушки, проведя иглой по ниткам, создавая призрачную щель, души высвобождались из сосудов.