***
Этот день начался обычно. Нил, Райлан, Ларри, Гвен и Тройка отправились к Селению: бывший Рюрик обнаружил его, изучая местность в округе Города. Он устраивал регулярные вылазки, заходя все дальше в лес, и в один из таких разов набрел на высокие серые стены, — типичное место содержания десятков детей, выкраденных с золотых земель. Селение располагалось к северу от Города в нескольких часах быстрой ходьбы. Ларри не знал, что творится внутри, но предполагал, что дети все еще живут там даже после ухода Ястребов: им просто некуда было идти. У Гвен же скреблось на сердце: занятые защитой от Ястребов и обустройством Города, они совсем забыли о том, что на свете оставалась, возможно, тысяча тысяч Селений, полных детей, озлобленных и одиноких. Они не знали, что все изменилось, что Ястребов больше нет, да и золотых народов тоже; что анима ушла, но и Тьма вместе с ней. Волшебные существа больше не могли позаботиться о потерянных детях, поэтому Гвен чувствовала, что должна была взять на себя эту ответственность. В конце концов, мама завещала ей помогать людям. Ларри поддержал ее: жители Города были единственными, кто знал правду, и теперь они должны были разнести ее по всем уголкам освободившихся земель. Они шли долго, без привалов, чтобы точно успеть добраться до Селения к закату. Ларри и Райлан прокладывали путь, параллельно чиркая на бересте нечто, что должно было быть в дальнейшем преобразовано в карту. Такую, которой могли бы пользоваться все. Они подошли к мрачным башням, когда солнце уже заходило. В его ярко-красных лучах Селение показалось Нилу еще более холодным и темным, неприступным и мертвым. В нем совсем не было анимы. Да, теперь ее вообще нигде не было, но Нил по-прежнему видел ее отблески в разноцветных листьях и прохладной утренней траве; слышал ее перезвон в птичьих трелях и колыхании деревьев. Здесь же не было ничего — только оглушительная пустота. В такие моменты он не понимал, как там вообще мог кто-то жить. Как он сам умудрился накопить аниму в таком ужасном месте? Нил привычно отогнал навязчивые грустные мысли. Сейчас было не время. Да и думать о плохом было вредно: он знал, что крупица анимы все еще живет в нем. В Райлане, Ларри и Гвен. В каждом. И в тысячах людей до них, и в миллионах после. Они подошли к железным непроницаемым воротам и постучали. Бывшие Ястребы слышали, как этот звук эхом разлетелся по пустому двору. — Уходите отсюда! — крикнули им. «Девочка», — удовлетворенно отметила для себя Гвен. — Мы хотим вам помочь! — ответил Нил, приложив рупором руки ко рту. — Впустите нас, и мы отведем вас в лучшее место! — Нам не нужна помощь, — раздраженно ответил голос, обладательница которого явно скривилась на последнем слове. — Идите своей дорогой. — Сами по себе вы не продержитесь долго! — вступил в разговор Ларри. — У вас закончится еда, и вы не сможете добыть достаточное ее количество в лесу. Наступит зима, а у вас не будет дров для обогрева. Вы будете заболевать, но никто не сможет вас вылечить. Ответа не последовало. — …хорошо, — спустя несколько минут, когда они уже не ожидали ничего хорошего, а Ларри принялся думать, как сломать дверь, раздался тихий голосок, — говорил на этот раз явно кто-то другой. С щелчком ворота распахнулись, и перед глазами пришельцев предстала толпа грязных, худых и изнеможденных мальчишек и девчонок разного возраста. На них болталась серая форма, их коротко остриженные волосы были всклокочены, а глаза на бледных, пыльных лицах ввалились. Сразу было понятно, что они не были приспособлены к самостоятельной жизни. Единственным их интересом были драки — «И они предавались этому развлечению довольно часто», — рассудила Гвен, глядя на синяки на их руках и физиономиях. — Нам нужно многое вам рассказать, — улыбнулся Нил, шагая вперед. Дети провели их к зданию, от которого так и веяло холодом. Райлан узнал строение: раньше здесь жили смотрители Селения, пока их всех не вызвали на битву несколько недель назад. После, судя по всему, никто из них не вернулся, а штаб обжили дети. — Здесь живут главные, — милостиво пояснила одна из девочек — та, что впустила их. — Главные? — усмехнулся Тройка, но по тому, как он чуть подался вперед, было видно, что он заинтересован. — Двадцатки, — хмуро отозвалась другая, — та, что заговорила с ними первая. Нил рассеянно кивнул, осматривая коридор. Он был таким же, как и в его Селении: длинным, темным и пустым. Через каждые несколько десятков шагов висели факелы, освещающие путь. Нил чувствовал, как леденеет у него внутри, — будто здание впитало в себя Тьму. В большом зале, куда привели их местные ребята, стоял огромный круглый стол, вокруг которого сидело несколько человек. Двое из них — мальчик-верзила и девочка с лицом медведя — выглядели чрезвычайно довольными собой. «Двадцатки», — мысленно заключил Райлан. Они окинули вошедших высокомерным взглядом, после чего девочка-медведь фыркнула: — А это еще кто? Не дав своим проводникам ответить, Нил сделал шаг вперед и добродушно посмотрел на сидящую перед собой элиту. — Мы пришли с озера, — он указал в сторону, где, как он предполагал, оно находилось. — С радостной новостью: Ястребов больше нет, наша вражда окончена. — Это мы и без тебя знали, — закатил глаза бугай. — Мы отстроили город. На берегу озера. Это как большая деревня. Селение?.. — попытался объясниться Нил, но обнаруживал на лицах слушателей лишь недоумение и, может быть, раздражение. — И мы хотим позвать вас жить с нами, — подала голос Гвен. — Вместе всем будет проще. — Нам хорошо и тут, — махнула рукой девочка-двадцатка. — Теперь мы сами себе хозяева, так что… — У вас нет средств, чтобы прожить хотя бы несколько месяцев, — процедил сквозь зубы Ларри. — Но мы все вам предоставим: еду, крышу над головой, одежду и лекарства. — С чего бы нам верить каким-то чужакам? — покачал головой верзила. — Должно быть, вы хотите выгнать нас, чтобы самим занять это место. — Да уж лакомый кусочек! — фыркнула Гвен, не сдержавшись. — Уведите, — отмахнулся от них мальчик-двадцатка, откинувшись на стуле. Ларри и Райлан напряглись. — Стойте! — Нил поднял руки. — Давайте не будем спешить, — он ослепительно улыбнулся потянувшимся к ним явно агрессивным ребятам. — Понимаете ли, за эти пару недель мир очень изменился. Анима ушла, и волшебных существ больше нет, — он печально кивнул, — и поэтому мы должны держаться вместе. Больше никто не придет на помощь, но с нами вы не пропадете, даю слово, — он приложил ладонь к сердцу, будто хотел поделиться с местными анимой. — Знаете, я ведь Золотой Стриж. Ну, то есть был им, — он неловко завел руку за голову. На мгновения все замолчало. Нил обрадовался, что, кажется, его речь проняла их достаточно, чтобы они позволили им переночевать здесь, а с утра отправились в Город, подальше от этого жуткого места. — Уведите, — упрямо повторил верзила. — Лжец, — напоследок злобно пробормотал он. Нил захлебнулся от возмущения, но не успел ничего сказать: на него бросился один из мальчишек, стоявших чуть поодаль. Нил отпрянул и поднял руки, стремясь защитить голову, как вдруг прямо перед ним вырос Райлан — он даже не заметил его появления, — и одним метким ударом отбил нападавшего на пол. Тот охнул и остался лежать, а Райлан настороженно осмотрелся по сторонам. Нил отмер и попытался крикнуть: — Райлан, не!.. — но с другой стороны уже бросилась девчонка, которую тот рывком схватил за грудки и швырнул в стену. Местные окончательно рассвирепели, и бугай вместе с медведицей поднялись с глухим рычанием. Он схватился за пояс, на котором висела массивная дубинка, и с криком бросился на Райлана. Тот сделал шаг назад, быстро достал из-за спины нож и полоснул им по руке верзилы, заставляя того с криком выпустить оружие, и локтем сильно ударил в грудь, — тот повалился на спину, держась за поврежденную руку. На секунду все замерли, смотря на поверженную двадцатку, а потом местные снова ринулись в бой. Теперь в дело вступил и Ларри с Гвен, а Нила и Тройку окончательно задвинули к стене как абсолютно не умеющего драться. Спустя пять минут на полу лежали все присутствующие в зале жители Селения, над которыми возвышались бывшие Ястребы. Гвен тяжело опиралась на стену, потирая ушибленные ребра. Нил прикрыл глаза: он не хотел, чтобы спасение детей обернулось бойней. — Да уж… — протянул Ларри, осматривая стонущие тела. — Какой-то ты вспыльчивый для Ястреба, — хмыкнул он, глядя на Райлана. — Предлагаешь мне в следующий раз просто стоять и смотреть, пока на нас мчится какой-то идиот с явным намерением напасть? — Нет, — просто ответил Ларри, — но и обнажать клинок первым не стоило. Райлан фыркнул и отвернулся, ища глазами Нила и проверяя его на предмет травм. — Ларри прав, — тихо отозвался тот подходя к Гвен. Он бросил взгляд на Райлана: — Они бы ничего страшного не сделали. Райлан потупился, ногой отталкивая в сторону подкатившуюся к нему дубинку.***
А теперь он стоял в одной из комнат мужского общежития, удивительно пустого в такое позднее время. Ларри с Нилом и остальными был на улице, расписывая местным ситуацию и план действий. Гвен занималась пострадавшими в драке: обтирала синяки тряпкой, вымоченной в холодной воде, и перевязывала обрывками каких-то тряпок редкие кровоточащие ссадины. А он, полный вины и презрения к себе, был здесь. «Ястребы не должны поддаваться гневу», — гулко отдались в голове слова одного из профессоров Академии. Это он долгие годы повторял как мантру и только иногда срывался. Каждый такой раз был отмечен на его руке — и каждый след он считал личным провалом. Он задрал рукав, смотря на шрамы: некоторые — белесые, почти незаметные на бледной коже, застарелые; и другие — красноватые, не зажившие до конца. Таких было немного — меньше пяти, но как раз они заставляли Райлана чувствовать себя еще более ничтожным. Это были следы не только его неполноценности, но и безволия — того, как он продолжал облегчать разум, делая надрез за надрезом, вопреки обещанию. Думать об ошибке, глядя на собственную изувеченную руку, было легче. Привычнее. Порез будто снимал часть вины, и после его совершения Райлан чувствовал себя свободным от тяжести проступка — память о нем переходила из души на тело. Он провел лезвием по руке, слегка надавливая, но не разрезая плоть. Сегодня этот нож принес ему больше вреда, чем пользы. После тех слов Нил больше ничего ему не сказал. Райлан задавался вопросом: злился ли он на то, что тот первый начал кровавую драку? И если да, то когда перестанет? Что ему нужно сделать для этого? Размышления прервал тихий скрип двери. Раздалось глухое шаркание чьих-то ног по полу, и чуть позади раздалось тихое охание: — Райлан!.. Нил. Райлан отложил нож и обернулся. В белом свете луны Нил казался еще более неземным: в его больших глазах сверкали мириады звезд, кожа светилась, а легкая неизменная улыбка становилась еще выразительнее. Райлан опустил взгляд. — В мои намерения не входило портить переговоры, — глухо сказал он. — Я поддался гневу. Снова. Он бессильно сжал кулак и стиснул зубы. — Ничего страшного, — Нил улыбнулся шире. — Кажется, Ларри удалось убедить почти всех. Райлан сухо кивнул. — Ты опять, да?.. — вдруг грустно спросил Нил. Райлан непонимающе посмотрел на него. Тот кивнул на обнаженное предплечье. Луна будто подсвечивала красные шрамы на нем. — Нет… — слабо попытался отвертеться Райлан, потянув рукав вниз. Рука Нила быстро накрыла его, мягко поглаживая следы пальцами. — Зачем? — печально спросил он. — Я ошибался, — отрезал Райлан, отвернувшись. Он не мог смотреть на Нила, не сейчас. — И должен был понести наказание. — По законам чести, — вздохнул Нил. — Нет, — неожиданно ответил Райлан. Нил посмотрел ему в глаза. — Ошибок было больше, — пояснил тот. — Тогда ты молодец, — Нил несильно сжал запястье Райлана. — Но ты ведь знаешь, что тебе не нужно больше наказывать себя? Ты больше не с Ястребами, ты сам больше не Ястреб, — быстро, настойчиво и вместе с тем жалобно шептал он. — Я знаю, — Райлан резко выдохнул. — Знаю, но не могу перестать. Между ними повисла тишина. Нил поглаживал бледную руку Райлана, а тот безуспешно пытался отвести взгляд и вернуть себе самообладание. — Я хотел защитить тебя, — сказал он. — Прости. — Ничего, я понимаю. Спасибо, — Нил провел по чужому запястью в последний раз и убрал руки. Райлан всем чувством проводил их ускользающее тепло, ощутив внезапную пустоту. — Дай-ка сюда, — через минуту Нил снова прикоснулся к Райлану, протягивая его поврежденную руку к свету. В пальцах он зажал уголек, который забрал из дома. Он аккуратно провел им по чужой коже, оставляя на ней черный след. Райлан с удивлением наблюдал, как Нил старательно выводит на его руке… птицу? Да именно ее. Подняв руку через несколько минут, Райлан рвано выдохнул, узнавая в кривоватых неумелых линиях знакомый силуэт, почти беззвучно произнося: — Это… стриж?.. — Ага, — кивнул Нил. — Давай, когда тебе снова захочется порезаться, ты будешь приходить ко мне? И я нарисую тебе все, что захочешь. Он доверчиво смотрел Райлану в глаза, и тот совсем не мог отказать. Да и не хотелось.***
Старые привычки быстро не проходят, но на их место могут прийти новые. Райлан думал об этом, смотря на запястья, на которых расцветали черные птицы, цветы и бабочки. И, глядя на них, Райлан ощущал в душе тепло, — и, кажется, отпускал вину. Чувствовал собственную ценность.