Благородные намерения

На древке копья Гвейна красуется синий клочок ткани — явно из грубого полотна, выцветший от многочисленных стирок, и Артур удивляется, почему же Гвейн выбрал именно его. Он видел, как в начале турнира леди Энид протянула Гвейну блестящую изумрудную ленту, и не успел день закончиться, Айлет, дочь сэра Роуэна, преподнесла ярко-фиолетовый шарф. Оба раза Гвейн, поклонившись, поцеловал дамам руки и отказался принять их дары — несмотря на это, они уходили от него с широкими улыбками. Артур мельком глядит на Мерлина — тот стоит на своем привычном месте с краю арены — и сразу же замечает: что-то не так. Момент ослепительного озарения настигает Артура, когда он пришпоривает коня, держа копье в сгибе руки. Выцветший талисман Гвейна и изгиб бледной шеи Мерлина, на которой сейчас нет привычного нелепого платка, складываются в единую мозаику. Копьё Гвейна мощно врезается высоко в грудь, прямо над сердцем, и Артур отстраненно понимает, что, похоже, упал с лошади. Лежа на спине и глядя в небо, он спрашивает себя, как умудрился всего этого не заметить? Мерлин даже не пытается скрыть гордую и счастливую улыбку. Выбитый из седла Артур в свою очередь смотрит на него недовольно. Вскинув руку и размахивая платком, как флагом, Гвейн улыбается толпе. Артур встает, отряхивает пыль с брони; переводит взгляд с Гвейна, делающего круг почета по арене, на улыбающегося Мерлина… Обнаженная шея резко бросается в глаза и выглядит очень уязвимой. * — Ты знал? — требовательно спрашивает Артур у Леона за обедом, чуть склоняя голову в сторону Мерлина и Гвейна. Длинные деревянные столы расставили на открытом воздухе, и рыцари пируют вместе со слугами и простолюдинами. — Думаю, они очень друг другу подходят, — улыбается Леон, но, заметив выражение его лица, сразу становится серьезным. — Вы не одобряете, сир? — Я пока придержу свое мнение, — чинно произносит Артур. Гвейн придвигает к Мерлину блюдо с фазаном и рассказывает что-то о Гиблых землях — Мерлин в ответ хохочет. Гвейн склоняет голову, пряча улыбку. Очень нежную. * Артур в конюшне, готовится выехать в патруль. Внезапно раздается хохот Мерлина, который ни с чем не спутаешь; следом тихо хмыкает Гвейн. Артур быстро заталкивает коня обратно в стойло, тот в ответ недовольно косится — к счастью, он слишком вышколен, чтобы встать на дыбы и двинуть копытом между глаз. Приникнув к щели в досках, Артур вглядывается в происходящее по ту сторону — Мерлин сидит на стоге сена, а Гвейн прижимается к нему и что-то довольно мурлычет ему в рот. Внезапно Мерлин отстраняется. — Гвейн, — говорит он, тяжело дыша, — мне нужно кое в чем тебе признаться. Мерлин что-то шепчет, складывает ладони — в них загорается голубой огонек — и доверяет Гвейну тайну, которую так и не доверил Артуру. Ему больно принимать победы Мерлина как собственные, но еще больнее было бы увидеть, как королевская стража ведет Мерлина на костер. Гвейн как завороженный смотрит на пламя. — Мерлин, — благоговейно шепчет он, протягивает к пламени, которое не причиняет ему никакого вреда руку, а потом отшатывается, будто действительно обжигается. — Потуши, — испуганно говорит он и оглядывается. Мерлин, в общем-то, тоже мог бы оглядеться, прежде чем творить магию — что, вообще-то, является государственной изменой. У Артура хорошее укрытие. Он видит, как вытягивается лицо Мерлина, как тот пытается взять себя в руки; как Гвейн поворачивается и сразу понимает, почему Мерлин храбрится. — Нет-нет, — успокаивающе говорит он и обхватывает лицо Мерлина ладонями, проводит большими пальцами по острым скулам. — Мерлин, это… это прекрасно. Просто я не хочу… — он отчаянно тянется губами к губам Мерлина. — Не хочу, чтобы ты пострадал. — Мы можем уехать в Бемарию, — продолжает Гвейн с таким видом, будто готов сейчас же закинуть Мерлина на первую попавшуюся лошадь и, не оглядываясь, ускакать в закат. — Магия там не просто разрешена, а пользуется большим спросом. Мерлин качает головой, сопротивляясь настойчивым попыткам Гвейна притянуть его к себе, и разжимает руку — Гвейн с отчаянным страхом смотрит на образовавшееся между ними расстояние, будто на бездонную пропасть. — Гвейн, я не покину Камелот. — Мерлин снова берет его за руку и продолжает: — И ты тоже. Наше место — здесь. Мое предназначение — защищать Артура. — Гребаный Артур! — восклицает Гвейн. Артур мог бы обидеться, а еще ненавязчиво напомнить (при этом не признаваясь, что подслушивал, как старая сплетница) Гвейну, что тот вообще-то давал клятву, которая, в числе прочего, включала в себя обещание «ставить сюзерена своего превыше всех остальных», но затем Гвейн продолжает: — Я хочу защитить тебя, — и Мерлин заметно смягчается. «Ну ладно», — раздраженно думает Артур и тоже прощает Гвейна, а потом еще долго про себя возмущается, что Мерлин будит в нем сентиментальность одним лишь выражением лица. — Тебе не о чем беспокоиться, — успокаивает Гвейна Мерлин, и его глаза загораются золотом. — Я могу о себе позаботиться. И Артур понимает, что точка невозврата пройдена. Пора вмешаться. * Тем же вечером Артур находит Гвейна в оружейной — тот до блеска начищает кольчугу; меч висит на боку, вокруг рукоятки повязана тонкая полоска синей ткани. Артур сглатывает. — Мне нужно с тобой поговорить. — Таким же решительным тоном он обычно велит рыцарям атаковать каких-нибудь ужасных неубиваемых волшебных тварей. — Хорошо, — непринужденно отзывается Гвейн, не отрываясь от своего занятия. — Мне нужно с тобой поговорить о Мерлине, — уточняет Артур. Гвейн замирает и откладывает кольчугу. — Что с ним? — спрашивает он с таким видом, будто готов в любой момент схватиться за меч. У Артура есть несколько тем для обсуждения, начиная с состояния добродетели Мерлина и заканчивая такими, безусловно, важными вопросами, как этикет ухаживания и будущие церемонии. Но самое важное это: — Какие у тебя намерения в отношении моего личного слуги? Секундное колебание, и на миг Артуру кажется, что сейчас Гвейн скажет нечто разочаровывающее, и разочарование Мерлина будет вынести еще сложнее, чем его счастье, но тут Гвейн опускается перед ним на колено и чинно произносит: — Принц Артур, клянусь Богом и нашей страной, что мои намерения в отношении Мерлина благородны. Я питаю к нему величайшие уважение и любовь и посему смиренно прошу у вас, как у нашего сюзерена, разрешения за ним ухаживать. Артур отмечает, что Гвейн с удивительной легкостью усвоил речь и обычаи знати. Он касается плеча Гвейна в знак благословения и приказывает ему подняться. — Когда я стану королем, — сообщает Артур нарочито бесстрастно, — то пожалую Мерлину владения, граничащие с его родным Эалдором, и содержание в размере двадцати золотых монет в год. — Артур, — медленно произносит Гвейн, — ты предлагаешь мне за ним приданое? Артур чуть наклоняет голову — это можно истолковать как согласие, но лишь при большом желании. Он оглядывает Гвейна — растрепанные волосы, хищная улыбка, во всем его облике будто таится обещание приключений. — Возможно, я выбрал бы для Мерлина кого-нибудь другого, — честно признается Артур. — Хорошо, что выбор не за тобой, — отвечает Гвейн, ничуть не обидевшись, и Артур, кивнув, разворачивается к выходу. — Артур! — окликает Гвейн, когда тот уже на пороге. — Чисто из любопытства: кого бы тебе хотелось видеть рядом с Мерлином? Артур задумывается. Он выбрал бы человека надежного и искреннего, с твердой рукой и романтичной душой, со спокойным взглядом и всепрощающим сердцем, одинаково хорошо владеющего и мечом, и словом. — Ланселота, — наконец заключает он. Гвейн кивает и берется за меч, чтобы хорошенько выгладить клинок точильным камнем. * На следующей тренировке Гвейн жестоко отделывает Ланселота, и лишь Артуру ведома причина подобной ярости. Это небольшое проявление ревности кажется ему не менее обнадеживающим, чем слова Гвейна о благородных намерениях. Мерлин, который в последнее время стал гораздо чаще посещать тренировки рыцарей, озадаченно смотрит на Гвейна, а потом бросается к Ланселоту — помогает снять кольчугу, прикладывает холодный компресс к ноющему плечу. Когда Мерлин и Ланселот переводят на Гвейна одинаково обиженные взгляды, тот смотрит на Артура так свирепо, будто это Артур во всем этом виноват. * «Я сам во всем этом виноват», — тоскливо думает Артур через месяц. Мерлин уже в третий раз за четыре дня забывает принести ему ужин — Гвейн сманивает его то на пикник, то гулять по замку, то просто целоваться на конюшне. — Неужели у меня все еще есть слуга? — язвительно интересуется Артур, когда Мерлин наконец-то показывается с соленой свининой и вином. Мерлин улыбается ему своей широкой и немного шальной улыбкой — Артур обычно прощает ему за нее все, теперь, по-видимому, даже Гвейна. Гвейн отнесся к ухаживаниям серьезнее, чем можно было ожидать. В ход пошли сонеты, цветы, подарки… На прошлой неделе Артур застукал Мерлина и Гвен на лестнице — Мерлин сидел на ступеньке, вытянув ноги, а Гвен восхищенно разглядывала новые кожаные сапоги с блестящими медными пряжками (очевидно, очередной подарок Гвейна). На Артура мгновенно накатила паника — последние несколько месяцев он немного спустя рукава относился к собственным ухаживаниям и сразу побежал к ювелиру заказывать ожерелье Три дня спустя он подарил его Гвен. — Слишком шикарно для служанки, — возразила та, одарив его очаровательной улыбкой. — Ты не простая служанка, — возмущенно запротестовал Артур, больше всего на свете желая увидеть, как маленький рубин на тонкой золотой цепочке окажется у нее на шее. Гвен, будто прочитав его мысли, надела на себя ожерелье (Артур испытал такое торжество, будто выиграл турнир, битву или даже войну), но тут же спрятала под блузой, подальше от посторонних глаз. — Сир, возможно, когда-нибудь я стану кем-то еще, но часть меня навсегда останется служанкой. — Она целомудренно коснулась губами его губ. — Артур, я очень благодарна за подарок. Однажды я смогу носить его открыто. Артур смотрел ей вслед и думал, что, возможно, стоит попросить совет у Гвейна, но это было бы уж слишком унизительно. В любом случае у Мерлина появились новые сапоги, а его комнатка над мастерской Гаюса была постоянно заставлена букетами полевых цветов. Позапрошлым вечером Гвейн спел под окнами Артура серенаду — Мерлин даже перестал делать вид, что растапливает камин и готовит в ванну, и высунулся в окно, будто принцесса. Сегодня Артур замечает, что блестящее золотое кольцо, висевшее на цепочке у Гвейна на шее, перекочевало на палец Мерлина. Тот буквально лопается от счастья и не может сдержать улыбки даже во время самой нелюбимой работы — чистки камина. Когда Мерлин приносит обед и протягивает тарелку, Артур нарочно задевает кольцо большим пальцем. Мерлин в ответ поднимает вопросительный взгляд. Артур вспоминает, как Мерлин выпил за него яд в Большом зале и как пытался провернуть тот же трюк во время третьего испытания на берегу моря. Вспоминает сны о покрытом туманом острове посреди озера; о смертельном укусе Зверя Рыкающего и о тщетных попытках победить дракона. Вспоминает, как очнулся в Гиблых землях и увидел, что это Мерлин его тормошит, а Гвейн — плечом к плечу с ним. И наконец понимает: никого более достойного он бы и не нашел. — Мерлин, — с трудом произносит Артур, — я… я даю тебе свое благословение. Улыбка, которая и так с лица Мерлина весь день не сходит, становится настолько широкой, что Артур опасается, как бы это лицо не треснуло, и поэтому поспешно добавляет: — А теперь иди и начисти до блеска мою кольчугу! И хорошенько наточи меч! Завтра на тренировке стоит показать Гвейну, что Артур всегда готов его заколоть, если тот хоть на шаг отступит от принятых обязательств. Конец