Долгий урок

— Юная госпожа. Нужно поклониться. Она стояла без движения, словно не расслышала слов няни. Рабыня тихо и обречённо выдохнула. Потратили почти месяц, чтобы заучить с юной госпожой весь необходимый этикет, а в самый ответственный момент девочка застыла. Растерялась? Закапризничала? Забыла? Причина для старой Эмы не имела значения. Лорд Лакрис не потерпит того, что рабыня подвела её. Всё должно было пройти быстро и безупречно. Собравшись с духом, Киракса, наконец, выполнила необходимое. Опустила подбородок, широко развела руки и поклонилась. Поклон вышел некрасивым. Ладони недостаточно высоко, плечи ссутулены. Поднялась поспешно. Кираксу слишком волновали доспехи, и она не могла думать ни о чём другом, особенно о манерах. Когда-нибудь у неё будут такие. Жаль, что хорошо рассмотреть удавалось лишь поножи. Для остального пришлось бы сильно задирать голову, а это «неприли-и-ично». Она всё равно дерзко глянула на повелителя, но столкнулась взглядом с похожей на чёрный лёд линзой и мгновенно уставилась обратно на поножи. «Не смотри в лицо. Говори, только когда велят. Не забудь про поклон». Всего три правила, а Киракса уже нарушила два. Но не нарочно! — Вы принесли мне подарок? — выпалила девочка, решив, что последнее можно теперь и не соблюдать. — По правилам положен подарок. — Юная госпожа! — шикнула Эма. Дальнейшая отповедь прервалась, стоило лорду властно поднять руку. По правде говоря, об этом подарке Киракса думала и днём и ночью, поэтому не удержалась от вопроса. Беспокойства матери она не разделила, даже когда та вымученно равнодушным тоном сообщила, что отец пожелал встречи. Киракса всегда скучала на официальных приёмах, и ещё один не вызывал у неё радости. Тем более что пришлось учиться кланяться. Но когда Эма упомянула про подарок… Сказала, что подарок повелителя ситхов должен быть настоящим сокровищем… Киракса попросила няню отмечать в календаре каждый день до назначенной даты. — Стринн, — в механическом голосе повелителя Марра слышалась мягкая усмешка. Вроде бы не разозлился. — Вручи юной госпоже подарок, пока она не умерла от нетерпения на наших глазах. Киракса на секунду зажмурилась, призывая Силу. И попросила её, чтобы это было не платье. И не кукла. Платьев лорд Лакрис заказывала по дюжине в месяц, а в салонах игрушек не осталось моделей, которых бы не было в её хранилищах. Сопровождавший советника мужчина преклонил колено, чтобы девочке удобнее было забрать небольшую золотую коробку. Коробка весила мало и в то же время имела необъяснимую тяжесть. Мир вне материального Кираксе ещё был плохо знаком, однако Сила тянулась к ней, проявляясь в мелочах. — Благодарю вас, отец, — моментально вспомнила весь этикет Киракса. Затем обернулась на Дарт Лакрис, ища одобрения. Та попыталась улыбнуться, видя, как девочка сникла от её жгучего взгляда и поджатых в напряжении губ. Несколько минут встречи казались Лакрис растянутыми до бесконечности. Она лучше всех знала характер своего бывшего учителя. Знала, на что он способен и как может отомстить за её давний поступок. «Твои амбиции слепят тебя, а не ведут». Дарт Марр наклонился, что-то тихо сказал Кираксе, и она ответила энергичным кивком. Затем, не удостоив Лакрис и взглядом, вышел в соседнюю комнату. Лакрис последовала за ним, различив бессловесный приказ. Всё волнение пришлось оставить за дверью. Слишком долго она ждала этого разговора, чтобы позволить себе делать ошибки. — Тебе всегда было мало, — без гнева, но с заметным сожалением произнёс Марр, когда повелительница заблокировала двери. — Сколько бы я ни предлагал тебе, ты всегда требовала больше. Скажи, она стоила моего расположения? — Я лишь хотела доказать, что ты поступал неосмотрительно, учитель, — Лакрис давно перестала испытывать необъяснимый ужас, оставаясь наедине, но до сих пор внимательно выбирала каждое слово. — Не озаботившись потомством, ты лишил Империю продолжения своей силы. Своего могущества. Киракса уже одарена не по годам. — Разве я об этом тебя спрашиваю? — А разве она тебе не понравилась? Ситх снял шлем, но так и не выпустил его из рук. — Дело не в ней, Лакрис. В тебе. Даже сейчас ты лжёшь и мне, и себе. Она вздрогнула, услышав его живой голос. Настоящее испытание для самообладания. Завоевать Марра было непросто, но Лакрис сумела добиться внимания. Тёмный лорд долгое время был всем её миром, и она с трудом отвоёвывала у очарованности им право преследовать собственные цели и устремления. Когда пришли спокойные времена, и повелительница задумалась о наследнике, то не смогла представить отцом другого мужчину. Спустя годы она всё ещё корила прошлую себя за глупость. Та женщина смотрела на него и видела только силу, которая ей никогда не подчинится. Лакрис было всё равно на его человеческую сторону. Марр сделал из неё ситха и сам же стал жертвой своего творения. Но он отнёсся к ней так, как не должен был, и поначалу она ненавидела его за это. За мягкость и нежность, которой она не заслуживала. За то, что наедине переставал быть мастером и повелителем ситхов и становился человеком… …которого она в конце концов полюбила. И потеряла, когда он догадался о её намерениях. Плечи Лакрис опустились под тяжестью воспоминаний. Она написала, что любит его, и не дождалась никакого ответа. Она отправила сообщение о рождении Киры и не дождалась никакого ответа. Уместнее было радоваться, наверное. Она получила что хотела. Он даже позволил ей жить. Он позволил жить Кире. Победа не принесла никакого удовлетворения. «Потому что ты не видишь дальше вытянутой руки. Не стараешься мыслить масштабно». Горькое осознание поглощало всё сильнее с каждым днём этого молчания. Она погналась за целью и упустила другие. Она могла… Искры в её кулаке вспыхнули излишком гнева. Их союз был бы силён. Их эмоции придали бы силы. В разрушенных городах и пылающих кораблях она бы не переживала, что Кира останется одна. Чуть меньше гордыни, чуть больше дальновидности. У них была бы семья. Не пять лет ледяного официального общения. — Шанс — это всё, о чём… — Не унижайся, — прозвучало не без осуждения. — Тебе не идёт. Она выпрямилась и разжала кулак. — Я усвоила урок, — заверила Лакрис с твёрдостью, ему приятной. — Если мы сможем начать сначала, то я больше не допущу подобных… ошибок. — Я надеюсь на это. Разлука была тягостной для меня, но я не мог позволить тебе не увидеть, как слепые амбиции разрушают всё, что ты строишь годами. Как человек я давно принял твоё раскаяние, как мастер — нет. Лакрис едва истерически не рассмеялась, думая, что убьёт его. Прямо здесь. И никакое могущество не перевесит её ярости. — По твоей ненависти я скучал тоже, — добавил Марр таким беспечным тоном, будто отсутствовал несколько дней. — Пять лет! — взревела она, и крохотные искры превратились в белое пламя, которое Лакрис невероятным усилием воли направила в сторону, а не в ситха. — Немыслимо! — По году за каждый месяц твоего обмана. Скажи ты сразу, что пытаешься зачать дитя, всё закончилось бы быстрее так или иначе. Смею заверить, отказа ты бы не услышала. Она фыркнула, всё ещё не в силах обуздать гнев. — А могла солгать, что всё вышло случайно. — И сколько времени тебе понадобилось, чтобы это понять? Лакрис не хотела, но сдалась под насмешливым сиянием голубых глаз. — Немного. Ты был бы доволен. — Значит, вместо одного урока ты усвоила два. Похвально. — Не сомневаюсь. — У нас ещё будет время поговорить, — Марр вернул шлем на место и двинулся к выходу в смежную залу. — Сегодня я не могу позволить себе долгий визит. — Что ты сказал Кире? — бросила Лакрис поспешный вопрос в его спину. Он задержался на мгновение. Поднял лицо высоко, и блики кристаллов люстры заиграли на чёрной полосе визора. — Что найду для неё больше времени, если она пожелает.

***

— Мне нужна твоя помощь, — Кира стояла в дверях, хмурая и всклокоченная. Лакрис ещё пронизывало странное возбуждение от дневного визита Марра, поэтому ответ получился непреднамеренно резким. — Разве у тебя мало слуг? — Я не хочу, чтобы они трогали это, — девочка раскрыла ладонь. Лакрис занимала высокое положение в ситхском обществе и могла позволить себе практически всё, но роскошь подарка смутила даже её. Цепь, сплетённая из тончайших нитей платины, поддерживала камень коруска, крошечное открытое пламя в алых гранях. Лакрис взяла подвеску, осмотрела её, прежде чем одевать, хотя Кира уже повернулась спиной, задрала волосы и нетерпеливо пристукивала каблуками. Смертельно острые края такого самоцвета являлись оружием, и конструкция была рассчитана на то, чтобы при должном усилии вытащить камень из металлического ложа. Повелительница горячо пожелала, чтобы дочери никогда не пришлось его использовать. Но главное, то, о чём она так давно просила Силу… Лакрис поймала себя на том, что закрыла глаза, переворачивая украшение. И улыбнулась всего на миг, будто совершала преступление. — Я буду носить его всегда, — с гордостью объявила Кира, ожидая, пока мать отрегулирует длину цепочки. — И никому не дам отобрать. Если кто попробует — сильно поколочу! — Никто не посмеет, моя маленькая воительница, — заверила Лакрис. «А если и посмеет… — она с кровожадным удовлетворением вспомнила выгравированное фамильное имя на обратной стороне. Кира ещё не понимала, что получила в подарок нечто большее, чем красивую безделушку. — То не останется в живых».