По-хулигански

Удар первый, удар второй. Слышно, как чьё-то тело летит на холодный, мокрый асфальт. Когда Калюка начинает - его уже трудно остановить, так было и в этот раз. С уст Владислава летела нецензурная брань в след парня, лежащего на земле, который с испугом смотрел на свои руки, что были в крови. Влад только начал. Только разозлился, только разбил засранцу губу да нос. За спиной слышатся чужие крики и ускоряющиеся в сторону Влада шаги. — Мафка, Маф, всё, ёпта, куда ж ты так хуячишь то? — совсем близко послышался голос друга, Сани. Не успевает и мгновения пройти, как руки Антона Брамо уже тащат Мафаню куда подальше, заворачивая за угол чужого дома. А Влад недоволен. Не успел он по заслугам надавать этому «смелому», что решил выбросить несколько пустых оскорблений в его сторону, которые вернулись незнакомцу в удвоенном масштабе, так ещё и вдобавок с кулаком в морду. Калюка всегда таким драчуном был, хоть и по большей степени в подобных ситуациях им руководили одни эмоции. Некоторые знакомства начинались именно с драки, и каждый раз Мафаня не знает точно, возможно, пинок, прилетевший кому-то в грудь, станет началом новой крепкой дружбы. Просто так или ради своего удовольствия он не бил. Влад всегда следовал исходя из своих принципов, самый упрямый на свете. Весьма беспорядочный, но не глуп, ох как не глуп. Лицо его знали и видели многие, но даже не задумывались о том, как Мафу зовут - предпочитали лишь молча отходить в сторону. Влад довольно часто выглядел уж слишком хмурым, да и в целом, о себе он складывал впечатление типичного пацана-хулигана, каковых сейчас много развелось, да и неудивительно. Калюка был высоким, выражение его лица часто  выглядело грозным и показывало всю серьёзность. Заметить Мафаню можно было либо бродящем в одиночку, либо рядом с друзьями: в основном предпочитал держаться самых близких: Сани и Брамо, вот только с Саней рядом находиться иногда трудновато было, ибо тот большой любитель творить максимально абсурдные вещи, так что легче было сказать, что это всего лишь обдолбаный бомж, который привязался к ним. В общем, наверное, именно поэтому довольно часто рядом ошивался Даня Кашин - рыжий парень из параллельного класса, о котором можно говорить очень много и очень долго. По выходным они собирались всей достаточно большой компанией пить дешевое пиво за гаражами, песни напевать дружно, разрисовывать заборы и стены гаражей  слоганом «Шпана навсегда» яркими, едкими на запах красками из баллончиков. «Шпана» - так в шутку ребята называли свою компанию, это быстро прижилось и стало чем то родным. Много заборов и столько же много кирпичных стен ещё повидают эту надпись. Не смотря на регулярные вспышки агрессии, после которых Влад всегда неоднократно извинялся, каждый раз чувствуя вину, терзающую его душу за содеянное, Мафаня был хорошим собеседником и старался быть хорошим другом. Морду за своих близких набьёт с радостью. В школу Калюка ходил по большей части ради друзей, хоть и был довольно умён и много чего понимал, считал, что насыщенную жизнь можно прожить и без заморочек над этим. Домой каждый раз приходит поздно: Влад любит улицу, а улица любит его. Влад любит холодное пиво, справедливость, химозные сухарики «Три Корочки», Влад любит запах мокрого асфальта после дождя, свежесть, Влад любит драки, но не терпит лжи. А ещё он так никогда и не любил никого. Не знал, что такое романтика, Влад не знал нежности, никогда не бегал за кем-то с пышным букетом алых роз, никогда не чувствовал тех самых «бабочек в животе». Ни разу ещё мурашки по телу Калюки не пробегали при виде кого либо. В этом был весь Влад, это и делает его тем самым Владом, Владом Мафаней, которого все привыкли видеть. .. Мафа чувствует, как кто то легонько бьёт его по щеке, заставляя наконец то придти в чувство да выйти из собственных раздумий, в которые тот впал. Влад поднимает взгляд на собственных друзей, что с усмешкой смотрели на него. Бросив взгляд в сторону незнакомца, Калюка уже убедился в том, что за такое короткое время парень с разбитым носом успел скрыться. Неволей кулаки брюнета вновь сжались, то-ли от злости, то-ли от обиды. — Бля, Влад, харе уже на прохожих кидаться, — посмеиваясь говорит Антон, слегка похлопав Влада по плечу, пока тот отряхивает свою черную спортивную олимпийку, кладя руки в её карманы, — как собаку выгуливаем, это ж пиздец. — картавая спичка по имени Александр, который стоял за спиной Брамо, посмеялся, активно кивая головой в знак согласия с Абрамовым, от чего двое парней ещё больше заливаются смехом, пока Калюка с небольшим недоумением и неловкой улыбкой на лице начал медленно шагать в сторону своего дома. — Да оба нахуй идите, туда вам и дорога, — так было каждый раз, взаимные подколы и шуточные оскорбления без какого либо негатива являлись неотъемлемой частью дружбы этой легендарной троицы. Дорога со школы за все года давно была выучена наизусть: шли парни всегда вместе, если, конечно, кто то из них не решит свалить посреди бела дня с уроков. Сначала провожали Влада, ведь тот жил ближе всех к учебному заведению, а Саня с Антоном дальше как то сами справлялись. На улице было сыро, апрель давал о себе знать. В северной столице России в это время всегда так свежо, но достаточно холодно и дождливо. Друзья шли к дому Мафани, хлюпая ботинками по лужам и болтая о чем то своём, незамысловатом и не несущим на мозг нагрузки после очередного нудного и серого буднего дня. На часах было около четырех с половиной часов дня, Влад был бы не прочь ещё немного позависать на свежем воздухе, но вот Мафа уже пожимает друзьям руки, и, разворачиваясь, направляется в сторону своего подъезда. Зайдя в теплое помещение, он быстро поднимается по лестнице, ибо жил Калюка всего навсего на втором этаже, уже проворачивает ключ в замочной скважине, стоя у двери в квартиру, и, наконец таки, дёрнув за ручку, заходит домой. В квартире было довольно тихо: лишь приглушённый шум телевизора слышался где то в гостиной. Оно и неудивительно, ибо отец Влада допоздна засиживался на работе изо дня в день, а мать возвращалась ближе к вечеру. Парень снимает промокшие ботинки, расстёгивает мокрую олимпийку, ведь, все же, угораздило таки попасть под дождь, проходит в гостиную и кидает одежду куда-то на диван. Калюка вновь видит привычную для него картину: старые светлые обои на стенах, грязные тарелки на столе, мигающая лампочка в гостиной, где на диване перед телевизором сидит его младший брат - Артём. Мафаня много чем был обязан этому человек, ведь Калюка младший далеко не раз прикрывал своего старшего брата перед родителями, когда тот вновь не пойми где шлялся вместе со шпаной. Артём был именно тем младшим братом, которого Влад не стыдился взять с собой погулять. Да и сам Мафа, конечно, при условии того, что он ничего про младшего, в особенности про младшего с сигаретами, маме не скажет, а Калюка старший и не скажет, ведь он, конечно, урод тот ещё, но не до такой степени, мог позвать Артёма гулять, также, как и Артём вполне мог очередным вечером пятницы взять да и увязаться за Мафаней, пусть и не так часто, ведь всегда точно знал, куда он направляется и с кем будет проводить время. Влад, будучи измотанным за этот день, усаживается на мягкий диван рядом с младшим братом, параллельно пожимая ему руку. У них начинается диалог, в ходе которого старший то и дело говорит о том, как же чертовски он устал сегодня, хотя особо ничего и не делал. И так было всегда. Артём поддакивает, слушая брата, также жалуясь на измотанность. Они вместе посмотрят какой-то мультфильм по 2х2, ибо выбора что смотреть особо не было, а чуть позже домой вернётся не менее уставшая мать. Та ласково поинтересуется, сделал ли старший сын домашнее задание на завтра, на что Влад в очередной раз соврет, сказав «да». А мать Мафани знала, что это была ложь. Она много что знала и много до чего догадывалась, но это «много» - даже не четверть жизни Влада. Так и повторялась эта домашняя рутина изо дня в день. Выходит, разбавляли жизнь Калюки лишь проделки, мордобои, посиделки с друзьями, улица. Улица, по дорогам которой бродят бездомные собаки, улица, гуляя по которой ты разобьёшь себе коленки, приложишь подорожник, который тоже улица. И Влад, наверное, нигде и ни с кем не чувствовал себя так же, как на улице. Так же свободно и легко. Ты всегда нужен улице, ведь где бы ты ни был, в твое лицо всегда подует ветер, ты всегда сможешь ощутить тепло солнечных лучей, зимой снежинка обязательно упадет тебе на нос, ты всегда сможешь поднять голову и увидеть небо.

***

Влад проснулся от того, что чьи то ладони, холодные ладони, бьют его по щекам. Чтож, это были ладони Артёма, который уже был собран и одет, и явно торопился. — Влад, уебан, — младший брат щёлкнул пальцами перед глазами Калюки старшего, другой рукой все ещё бил его по щеке, пока тот вообще пытался понять, что происходит, где он находится и какой сегодня день, — вставай давай! — И Мафаня послушно садиться на кровать, бормоча себе под нос всю ту же нецензурную брань, так до сих пор и не понимая, что происходит. Влад потирал глаза, да зевал, пока брат все так же продолжал торопить его. Артём раздвинул шторы, солнечные лучи проникли в квартиру, ослепляя бедного сонного Мафу и в последствии заставляя того наконец таки встать с кровати. Влад направился в ванную, дабы умыться и привести себя в порядок, так как по утрам всегда выглядел как труп, или даже хуже трупа.  Вновь младший брат спасает его задницу, если б не Калюка младший, Мафаня бы опаздывал каждый божий день, и с одной стороны, он был благодарен Бугору, а с другой бесился, ведь был бы не прочь поспать до часиков так десяти точно, выспаться нормально, а затем придти на учебу к примерно третьему уроку, получить по шапке от классной руководительницы, но зато выспаться, а благодаря Артёму такой возможности у него как раз таки и не было. Умывшись прохладной водой и быстро почистив зубы, Влад в спешке натягивал на себя черные спортивные штаны и такую же черную отцовскую олимпийку, которая за всё время успела стать настолько родной, что парень носил ее всегда и везде: в школу, на прогулку, да и дома, бывает, ленился вылезать из спортивной кофты. Обувшись и закинув рюкзак на одно плечо, Мафаня поторопился и, поспевая вслед за братом, направился в школу. Шли они ускоренным шагом, благо, дом Влада находился неподалеку от самого учебного заведения. Светило солнце, сегодня небо было чисто-голубым, но не смотря на это, на улице все так же было довольно холодно. Почки на деревьях только-только начали раскрываться, совсем скоро они превратятся в яркие, зелёные листья, и мир снова заиграет цветными красками, когда наступит лето. Так, наверное, было у каждого школьника, и Мафа не являлся исключением, он не мог дождаться того момента, когда скучные и серые школьные будни превратятся в бесконечные прогулки с друзьями, сплошное веселье, посиделки на заброшенных зданиях, одному, наедине с сигаретами и банкой дешёвого пива, или вместе с все той же шпаной. Летом мир будто бы казался совершенно другим. Три месяца полной свободы, отдыха... О чем ещё можно было мечтать? Идя по дороге, будучи уже совсем близко к школе, Влад сделал более уверенную и бодрую походку, показывая кулак какому-то парню, что шел неподалеку. Зайдя в учебное заведение, благо, их пропустила старая, вредная бабка-охранница, сделав исключение и закрыв глаза на то, что Влад с Артёмом опаздывают, пути братьев разошлись. Бугор пошел в свой кабинет, где у него шел урок, а Мафаня в свою очередь поплелся на ненавистную биологию. И оба знают, что этим же самым вечером они вновь встретятся на диване в старой гостиной, обсуждая то, какая та или иная учительница тварь, или то, какая очередная странная ситуация произошла сегодня. Поднявшись по лестнице на нужный этаж, Калюка нехотя подошёл к двери и постучал в неё. Приоткрыв врата в ад, он, извинившись, что тоже делать особо то и не хотел, а-ля «это вы, Наталья Сергеевна, извиняться должны, за то, что я не выспался!..», зашёл в класс, да прошел к последней парте второго ряда, где сидел, чуть ли не засыпая, скучающий Саня. Как позже оказалось, Брамо сегодня не пришел. И завтра, видимо, тоже не придется. Что неудивительно, Антон был большим любителем прогуливать, в отличие от того же Влада, ему было лень ходить в школу даже ради лучших друзей, и за это нередко возникало желание взять да и отпиздить друга детства. С Абрамовым Мафане удалось познакомиться ещё в начальных классах: как так вышло? Оба уже не помнят. В любом случае, именно случайное знакомство помогло связать две судьбы на очень долгое время. Антона Калюка считал чудесным другом, нередко доверяя тому свои секреты, зная, что Брамо не собирается их никому рассказывать, ибо, как тот сам говорил, в очередной раз внимательно слушая Мафаню: «крысятничество мне нахуй не нужно». Короче говоря, Антон был тем человеком, с которым можно было как и творить всякий бред, так и разговаривать по душам темными вечерами. А Саня был просто человеком, с которым можно было творить дичь. Да, безусловно, у него был «талант творить хуйню», и делал он это настолько часто и настолько искусно, что каждый раз становилось смешно. Саша всегда был за любой кипиш, и это не могло не радовать, однако, Влад боялся, что расскажи ты ему что то сокровенное и сверхсекретное - Саня побежит орать твой секрет на улицу. Но это не делало его менее хорошим человеком для Мафани. — Да, бля, — возмущённо шептал картавый, комментируя весьма негуманный по их мнению поступок Брамо, — кидалово он нахуй, короче. — Кидалово, — таким же возмущенным тоном повторяет Влад, активно кивает головой, соглашаясь с Саней, с которым предстояло выжить сегодняшний день, а после так же активно пожимает парню руку. Вскоре учительница делает замечание, и, увы, до конца урока приходится сидеть вот так, молча, что было сложно, ибо, почему то, именно в момент, когда Калюка с полной серьёзностью смотрит в глаза Сани, становится смешнее всего, а расхохотаться в голос мешает только грозный взгляд учительницы. В общем, с горем напополам друзьям удалось дожить до конца урока, получив по шапке только за опоздание. Точнее, по шапке получил только Влад, пока Саша с последней парты наблюдал за тем, как Калюка, стоя около учительского стола, мастерски старается сделать максимально виноватое выражение лица, от чего картавый от смеха чуть ли не взрывается, пока сам Мафаня потихоньку начинал завидовать Антону, который сейчас, вероятнее всего, спит, укрывшись теплым одеялом.

***

Саня с Владом вышли, или, если быть точнее, выбежали из кабинета биологии чуть ли не самыми первыми, как только прозвенел школьный звонок на перемену. Калюка шел рядом с Сашей, который увлеченно и довольно эмоционально рассказывал что то. Влад же все ещё не отошёл от столь резкого пробуждения и все ещё хотел спать, начиная ещё больше завидывать своему другому другу-прогульщику. Зрение у Калюки было не очень, очки у него имелись, но Мафа их не носил, ибо считал, что с ними он больше похож на деда из маршрутки, чем на нормального парня, но даже так он смог заметить идущую в его сторону рыжую макушку. Да, именно эту рыжую голову трудно было перепутать с кем то ещё, а разглядев походку, имя ее обладателя уже само начинало вертеться на языке. Даня Кашин. И Влад всегда не понимал, как этот Кашин вообще успевает жить. Это, пожалуй, был первый и самый банальный вопрос, который появлялся сразу же, стоит только вновь увидеть бодрую улыбку на лице Данилы. Парень занимался музыкой, непонятно, каким образом, но учился хорошо, у Дани часто было весьма креативные и нетипичные идеи, чем заняться шпане на очередных выходных, хоть и гулять рыжий выходил не то чтобы часто, редко, но метко, ибо ещё и мог позволить себе пиво чуть ли не на всю компанию купить! Ну что за прекрасный человек? Калюка с радостью руку рыжему жмёт, пока Саня, кажется, ничего не подозревая, продолжал вперёд идти. — Дарова, где Брамо потерял? — заметив отсутствие Абрамова спрашивает Даня. И неудивительно: обычно они с Саней и Антоном ходят вместе, словно свита, а сейчас один из друзей решил настолько нагло, что наглее способа для бедных школьников и не придумаешь, предать остальных двух. — Бросил он нас, кидалово, — по-актерски жалуется Мафаня, взгляд вверх поднимает, будто слезы сдержать пытается, как это обычно девочки делают, — дома спит, сучара, — с ноткой тоски в голосе продолжает Калюка, на что в ответ получает глубокое сопереживание Данилы. Мафа отвлекся настолько, что даже и не заметил то, что Кашин вовсе и не один. Рядом с ним все это время стоял паренёк, он был невысокого роста, на головы так полторы ниже самого Влада, русые волосы парня были уложены небрежно, но смотрелось это красиво, незнакомец также был в очках, а ещё с самого момента начала разговора Данилы и Влада он не сказал практически ни слова. Но черты лица этого парня выглядели до боли знакомыми. Да, Мафа точно его где то видел. Пошевелив извилинами, Влад напряг память и вспомнил. В кабинете у директора, у завуча, да больше то и нигде, наверное.. А сам незнакомый мальчишка заметил пристальный взгляд Калюки на себе, да и, в прочем, как и Даня, ну и Влад, недолго думая, решил представиться первым. Все же, Даня явно не из тех, кто дружит с какими то идиотами, да и надо, все таки, как то перед пацанами нормально себя вести. — Здорово, Влад, — представился Мафаня, осторожно пожимая руку теперь уже, видимо, нового знакомого, и наблюдая, как его взгляд медленно на Калюку поднимается. — Вова, — представляется в ответ парень, также отвечая на рукопожатие от Влада. Володя, значит. Точно. Провалы в памяти Калюки медленно восстанавливаются. Вова, тот, который шутник. Влад доводит учеников, в то время как Володя доводит учителей своими шутками. Влад сидит в кабинете у завуча за то, что вновь подрался с парнем из параллельного класса или вновь устроил бои среди младшеклассников, в то время как Вову отчитывают за неуместные и порой противные шутки да высказывания, за которые, между прочим, нередко получал, вот только даже не от завуча, а от тех, кого задел этот своеобразный юмор. Да. Вова. Вова шутник, очень специфичный шутник. Это, пожалуй, все, что было о нём известно Калюке на этот момент.