Морок

      Ты приходишь каждый погожий вечер, едва последний луч закатного солнца скрывается за темной кромкой леса, что притаился на противоположном берегу. Садишься у самого края воды и в нерушимом молчании наблюдаешь за приходом ночи. Вслушиваешься в ее мягкие шаги, с тонким шорохом касающиеся травы и озерной глади, да кутаешься в ворот рубахи, прячась от нежной прохлады ее дыхания. Любуешься ею, точно прелестной возлюбленной. Ну а я? А я любуюсь тобой.       Я не позволяю никому потревожить твой покой. Моей волею ни людям, ни диким зверям не найти тропы к этому берегу и не нарушить твоего уединения. Не нарушаю его и я. Не смею. Лишь наблюдаю со стороны, желая понять, что же так манит тебя к моему озеру, что ищешь ты в его непроглядных водах и отчего не боишься проводить ночи напролет, до первых песен лесных флейт, в такой глуши.       Но еще отчаянней я силюсь понять, почему меня самого так манит к тебе. Что нашел я в твоих молчаливых визитах? Отчего мне нравится смотреть, как уходящее солнце румянит твою кожу, а сменяющий его месяц вплетает серебро в непослушные локоны? Почему в эти мгновения нет ничего важнее твоей легкой задумчивой улыбки и щемящей теплоты берилловых глаз? Я не знаю. Но чем бы это ни было, оно изводит меня. Заставляет томиться в ожидании и трепетать всем своим естеством, стоит тебе появиться на заветной тропе. Вынуждает мечтать о недоступном и неподвластном. Людям — да, но не мне.       Удел таких, как я, — беречь свой край и его тайны от посягательств таких, как ты. От тех, кто жаждет подчинить себе все, до чего дотянутся их алчные руки. Но я знаю — это не о тебе. Почувствуй я исходящую от тебя враждебность, давно бы лежать твоим костям на дне моего озера. Но ты не похож на тех людей, которых мне доводилось встречать раньше. Ты любишь это место с такой же чистой непорочной силой, как и я сам.       Может, именно потому мне так приятно твое общество? Настолько, что хочется поддаться искушению и показаться тебе. Узнать, что же ты надеешься найти в моей обители, чему так искренне улыбаешься, глядя в отражение ночного неба, и могу ли я скрасить твое одиночество. Но, подумать только, я боюсь ответа. И провалиться мне обратно в навь, если я знаю, какого именно. Рассердишься ли ты за то, что потревожу тебя, или расскажешь, что приходишь сюда за мечтами о ком-то другом? А вдруг испугаешься и решишь больше никогда не возвращаться к моему озеру? Как я буду…       …без тебя?       Однажды ведь так и случится. Ты не придешь, и вовсе не по вине непогоды. Человеческий век недолог, и ничто не в силах этого изменить. Но до чего же горько осознавать, что я не могу его даже разделить.       Эти невыносимые, противоречащие моей природе мысли застают меня врасплох. Что есть силы гоню их от себя, но беспокойство вырывается из-под моей воли и ветреным порывом проносится по берегу, срывая листья с ветвей и поднимая крупную рябь на воде. В миг озябнув, ты обхватываешь себя руками и поднимаешься на ноги, намереваясь скрыться от колкого ветра. И застываешь, завидев меня.       Застываю и я, усмиряя выдавшее меня волнение, готовый в любой момент скрыться с твоих глаз. Пусть лучше ты решишь, что я тебе привиделся, чем устрашишься меня. Но ты не пугаешься, наоборот, смотришь очаровано, по-прежнему тепло улыбаясь. Будто встретил не незнакомца посреди ночи в лесу, а старинного приятеля. Да, я выгляжу так, как хочется именно тебе, мой облик — морок, сотканный из вечерней дымки и твоих грез, и все же я впечатлен твоей храбростью.       — Что ты ищешь здесь в столь поздний час? — спрашиваю я голосом, доселе несуществующим.       — Тебя, — отвечаешь ты тихо и делаешь робкий шаг в мою сторону.       — Откуда тебе известно обо мне? — Не знаю, радоваться мне или удивляться. А может, в пору пугаться самому? Вдруг, привороженный, я не заметил, как приютил в своей обители волхва?       — Ты мне… — отвечаешь еще тише и смущенно опускаешь глаза. — Матушка рассказывала, что в детстве я потерялся неподалеку от озера, искали да не нашли, думали, утоп или нечисть к себе забрала. А я взял и сам, по ее словам, вышел на опушку леса. Но я знаю — это ты вывел меня. Я вижу это во снах.       — Надо же. — Невольно улыбаюсь. Выводил, и не раз выводил детвору, указывал им верные тропы. Родных мог забрать, поделом, но малых отпускал из своих владений. Однако никто из них никогда не пытался отыскать меня. Кроме тебя. — Что ж, я рад нашей новой встрече, — говорю и сам сокращаю расстояние между нами, ступая, как излюбленная тобою ночь, не приминая травы.       С прерывистым вздохом, ты поднимаешь все такой же завороженный, но не лишенный тревоги взгляд.       — Не бойся, я не наврежу тебе, — произношу я мягче шепота листвы. Вся моя сущность ликует от того, насколько ты близок. Даже на миг чудится, что бескрайняя пропасть между нами становится чуть менее непреодолимой, стоит легкой улыбке вновь коснуться твоих губ.       — Я знаю. Если бы хотел, уже бы погубил.       — Что же тревожит тебя?       — Что прогонишь.       — Если бы хотел, — с усмешкой отвечаю я, — давно бы отвадил сюда ходить.       Судорожно сглатываешь и, не отводя пронзительного взора, протягиваешь ко мне руку. Но, как и мой облик, я сам не более чем морок. Твои пальцы проходят сквозь темную дымку, лишая меня самого желанного — твоего прикосновения.       — Ох, — выдыхаешь ты растерянно. — Прости, я…       Нет, я не позволю, чтобы наша встреча окончилась разочарованием. Я не даю тебе опомниться и льну ближе, окутывая твои тело и разум. Подчиняя их своей воле. Ты хмуришься, чувствуешь, что с тобой что-то не так, но воспротивиться уже не успеваешь. Твои веки тяжелеют и ты медленно оседаешь на траву.       Мы принадлежим разным сторонам бытия. Я могу свести тебя с ума, могу заставить навсегда забыть дорогу домой или без промедления сгинуть в водах моего озера, но я никогда не смогу коснуться тебя так, чтобы ты ощутил хоть что-то, кроме дуновения ветра. Однако я не хочу, чтобы твои поиски оказались напрасными, пускай все, на что я и способен — это подарить тебе новый сон о себе.       Сон, в котором рушатся все преграды, исчезают все различия между нами и ничто не мешает нам сполна насладиться друг другом так, как желаешь того ты. А желаешь ты настолько рьяно, открыто и страстно, что кажется, будто ты всю свою жизнь ждал лишь этого момента, дышал только ради того, чтобы однажды отдаться мне. Ох, надеюсь, ты простишь мне этот обман. В котором я и сам отчаянно хотел бы забыться, но я счастлив уже от того, что могу разделить его с тобой. Любуясь твоими томно сведенными бровями и приоткрытыми устами, слушая прерывистое дыхание и тихие, точно шелест листвы, стоны, раствориться без остатка в твоем удовольствии.       Знать, что тебе хорошо — вот моя награда. Но получив ее, я не решаюсь тебя разбудить. Наоборот, малодушно подталкиваю к более крепкому сну. Ты проснешься поздно утром, когда меня уже не будет рядом. Я не знаю, поверишь ли ты в то, что встретил меня, не знаю, сможешь ли отделить сон от яви да и захочешь ли. Но я уверен, тебе понадобится время, чтобы все обдумать, прежде чем решить, возвращаться ли сюда. Это ли ты искал в темных водах моего озера и в отражении звезд? Этого ли ты ждал, надеясь на новую встречу с лесным духом? Готов ли ты знаться с нечистью? И действительно ли ты хочешь стать возлюбленным морока?       Ну а я? А я буду ждать…