милая агрессия

мозг санеми не знает такого концепта, как «умиление». когда он видит что-то милое, ему хочется это что-то придушить, впиться зубами, как сумасшедший, и порвать на части, сжать так сильно, чтобы кишки повылазили. обычно это что-то — гию. — можно я тебя убью? — санеми сжимает челюсти так сильно, что это какое-то чудо, что у него всё ещё есть зубы. руки сжаты в кулаки настолько, что ногти впиваются в ладони — можно подумать, что у него реально какое-то помешательство — и, честно, это будет не так далеко от правды. гию склоняет голову набок и смотрит в недоумении. вот опять. — у тебя такое лицо дурацкое, на тебя смотреть тошно. смотрю и думаю, вот бы тебя придушить, — санеми краснеет густо, уводя взгляд в сторону, потому что ещё секунда — и он реально его придушит. даже любовь, и та — на грани с агрессией. такой уж человек. а гию его за это и любит. он любит его за всё, честно говоря. гию смеётся. — мог бы просто сказать, что любишь меня. любишь же ты выделываться, — он подаётся вперёд и заключает санеми в объятия — тепло так, с нежностью. санеми чувствует себя чайником, который оставили на плите, забыли и он вот-вот вскипит настолько, что от звука пара через свисток у всех лопнут перепонки. — этого ты хотел? — гию улыбается. санеми готов лопнуть от чувств, как воздушный шарик от иголки. он сгребает гию в охапку и поваливает на татами, сжимая так крепко, словно сокровище, которое боится потерять — хотя, почему словно? он дышит ему куда-то в шею и сердце в груди бьётся так бешено, словно набатом колокол. в санеми так много любви к гию, что она переполняет его сердце, готовое взорваться от её силы. от этого так больно, и так одновременно хорошо. санеми весь состоит из таких противоположностей — если ненавидит, то до смерти, если любит, то на всю жизнь. природа наделила его силой чувствовать так глубоко, насколько это возможно — и это его дар и его проклятье. он поднимается на руках и смотрит на гию, распластавшегося под ним — он такой красивый, что санеми не верит, что хоть когда-нибудь сможет этим насытиться. — этого, — он улыбается, довольный, как кот в масле, и целует гию куда-то в нос. — дурак, — гию краснеет, но улыбается тоже. — мы, — санеми опускается вниз, чтобы с новой силой утянуть гию в объятия.