Главный Герой

В столовой, как и надеялась Женя, уже почти никого не было. Двое сменившихся дежурных по пляжу и Ольга Дмитриевна, которая поставила поднос с грязной посудой возле окна мойки и собиралась уходить. Увидев Женю, она на секунду замерла, вероятно, взвешивая, делать ли той выговор за опоздание, но промолчала и пошла к выходу. Женя, внешне спокойная, внутренне была готова в случае чего «держать удар». Она имела в запасе несколько аргументов разной силы. От «Я разбирала картотеку» до «Я работаю, когда другие отдыхают». Ольга, очевидно, проиграла в уме ту же комбинацию ходов и паритет сохранился. Утром Женя приходила в столовую со всеми, а вот на обед и ужин часто заявлялась на тридцать-сорок минут позже. Меньше народу - больше кислороду, как говорится. Была вероятность остаться без каких-нибудь вкусняшек, типа глазированного сырка или заварного колечка, но это было приемлемой ценой за возможность поесть в тишине и почти в одиночестве. Взяв порцию ещё тёплого борща, второе в виде кусочка курицы с макаронами и компот с булочкой, Женя села за один из уже протёртых дежурными по столовой столиков. Снаружи сквозь открытую дверь донёсся голос Мику. Неужели тоже задержалась и сейчас завалится сюда? Точно. Помахав из дверей рукой кому-то на улице, Мику вошла в столовую. Увидев Женю, она расплылась в улыбке. Не придётся есть в одиночестве. Женю та же самая мысль заставила нахмуриться. — О, Женечка, подожди, не доедай без меня, я сейчас, мигом! А что там сегодня? О, борщ, я обожаю борщ, правда не такой, а зелёный, но обычный тоже иногда бывает вкусный. Нет, хлеба не надо, спасибо, на второе ведь макароны, ещё и булочка. Женя, я уже иду! Не переставая щебетать, Мику взяла на раздаче поднос с едой и двигалась к столику Жени. Женя достала из кармана маленький футляр и вытряхнула из него на ладонь две пробки. Беруши - незаменимая вещь. Женя вставила их в уши и посмотрела на усаживающуюся за её столик Мику. Её голос был слышен, но если не прислушиваться специально, слов уже нельзя было разобрать. Женя удовлетворённо кивнула сама себе и вернулась к еде. Сидящая напротив Мику некоторое время продолжала болтать, но вдруг замолчала и наклонилась вбок, пытаясь заглянуть склонившейся над тарелкой Жене в глаза. Было похоже, что Мику ждёт от неё ответа. Женя сделала неопределённый жест рукой и пожала плечами. Мику закончила обед первой, оставив полтарелки борща и нетронутый гарнир. Булочку она тоже не стала есть, а завернула в салфетку. Затем взяла свой поднос, отнесла его к окошку мойки и по пути к двери помахала Жене. Женя отсалютовала ей стаканом с компотом. — Золотые вы мои! — похвалила Женя беруши, пряча их в футляр. Закончив обед, Женя вышла на крыльцо столовой. В библиотеку можно было не спешить. Все сейчас на пляже, маловероятно, что кто-то зайдёт. Женя стояла у перил, рассматривая порхающую неподалёку бабочку. Бабочка была голубовато-зелёная, как гидротермальный изумруд, виденный Женей на иллюстрации. Ну, или как волосы Мику. "Любопытно. Не похожа на местную. Нужно будет поискать её в справочнике. Кажется, видела там похожую на картинке". Бабочка скрылась за кустами. Женя почувствовала сонливость. "После еды кожа на животе натягивается, и глаза закрываются", — вспомнила Женя прочитанную в журнале "Крокодил" шутку. В библиотеке ощущалась прохлада. Строение было наполовину скрыто тенью высоких деревьев, и если открыть окна определённым образом, то почти всегда удавалось устроить хотя бы небольшой сквозняк. Женя уселась за стол, привычно положила голову на руки и в ту же минуту уснула. Жене приснился сон. Как будто она — второстепенный персонаж странного произведения, похожего на диафильм. И было известно, что сюжет по непонятным причинам изменился. Приезд некоего Главного Героя, с которого должны были начаться основные события этой истории, отменяется, и теперь нужно выбрать на роль основного персонажа кого-то другого. И всё вокруг — деревья, трава, домики, и даже само небо — как будто устремило своё внимание на Женю. — Я? — растерянно спросила Женя у мира вокруг неё. И получила молчаливое "да" в ответ. Женя испытала сложную эмоцию, для которой не было названия. В этом чувстве были и тревога, и азарт, и ответственность, и как будто надежда, что вот оно, сейчас исполнится, то, о чём мечтала всегда, но втайне от себя самой. И тут Женя увидела знакомую бабочку. "Нашла меня", — подумала она. Бабочка летела прямо на Женю, как бы заходя на посадку, быстро увеличиваясь в размерах и превращаясь... В Мику! Женя вдруг поняла, что так ей показывают, какой сюжет её ждёт в этом произведении. С этой мыслью Женя проснулась. Открыла глаза и увидела две руки, опёршиеся о её стол. По бокам этих рук свисали два хвоста цвета гидротермального изумруда. Женя медленно подняла голову и воззрилась на возвышающуюся над ней Мику. — Чего тебе? — Женечка, нам нужно поговорить. Я знаю, что в столовой ты меня не слушала совсем. Я тебе такое важное рассказывала, а ты... — Цыц! Присядь. Теперь говори, что там у тебя такое важное? — Хорошо, только ты пожалуйста слушай, ладно? Мне сегодня снился сон. Про тебя. Ну, про меня, конечно, но и про тебя тоже. Мне приснилось, как будто я играю на рояле импровизацию, а ты рядом со мной играешь на каком-то странном инструменте, похожем на волынку. И ты как будто знаешь наперёд всю партию, хотя я импровизирую, понимаешь, придумываю всё на ходу. А вокруг как будто много-много зрителей, они смотрят на нас из темноты, и то, что мы играем, для них очень важно, прямо вопрос жизни и смерти. Женя открыла ящик стола, достала оттуда бархатный лоскуток и стала протирать им очки. — Интересный сон. А я чем могу помочь? — Женечка, это ещё не всё. Когда я пришла из столовой к себе в домик, я увидела у нас на крыльце... Женечка, ты только спокойно, ладно? В общем, я увидела там жужелицу! — Че-е-го?! - Женя схватила со стола журнал учёта в твёрдой картонной обложке и шлёпнула им Мику по лбу. — А ну, брысь отсюда! Мику быстро попятилась к двери, умоляюще сложив руки. — Женечка, я же предупредила, что сейчас скажу что-то такое... Ай! Получив уже в дверях ещё один шлепок журналом по попе, Мику выпрыгнула из библиотеки. Остаток дня Женя злилась. Хорошо, что посетителей почти не было. Двое мальчиков из младшего отряда было сунулись в дверь, но Женя рявкнула: "Инвентаризация!", и они исчезли, как два мелких беса, изгнанные могучим заклинанием. Вечером Женя лежала на кровати и листала принесённую из библиотеки книгу о бабочках. Иллюстрации были чудесными, а глянцевая бумага сияла снежной белизной и приятно пахла новьём. Славя сидела по-турецки на своей кровати и раскладывала пасьянс. Вдруг она задумчиво посмотрела на Женю и стала с особой тщательностью тасовать колоду. — Что-то непонятное выходит, уже который раз, - пробормотала Славя. Не поворачивая головы, Женя продекламировала: — Любит - не любит, плюнет - поцелует, к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт. Что самое вероятное. — Понимаешь, карты как будто не слушаются. — Понимаю, понимаю. Как начнёшь порядок в картотеке наводить, тоже никто не слушается. Славя перебралась с кровати за стол. Включила настольную лампу и протёрла стол салфеткой. — Сдвинь. Левой рукой по направлению к себе. — Ладно. Будем считать, я твоя контрольная группа. На мне суеверия не работают. — Сегодня что-то вообще ничего не работает. Но при этом не полный хаос, такое бывало уже, а как будто кто-то ввёл новое правило. И я хочу понять, какое. Славя принялась ловко раскладывать карты. Женя наблюдала за её лицом. Славя то хмурилась, то удивлённо поднимала брови. — Вот гляди. У тебя здесь должны быть король и валет. А у тебя дама. Король ведёт себя так, как будто его вообще в колоде нет. А валет... — Не надо мне валета. Пусть идёт туда же, куда и король. — Так всё и выглядит. Дама у тебя. Если я правильно поняла новые правила. — Дама, это, наверное, ты. Соседка по домику, ниспосланная судьбой. Славя улыбнулась быстрой улыбкой. — Нет, это точно не я. Ладно, я спать. Завтра снова разложу, поглядим, куда это зайдёт. Ночь прошла без сновидений. Утром на линейке, покончив с формальной частью, Ольга Дмитриевна сделала объявление. — Как я сообщала раньше, к нам сегодня должен был приехать ещё один пионер. Так вот, он не приедет, - сообщила Ольга грустно. — Как дальше жить? - проворчала Женя себе под нос. Подумаешь, какой-то там пионер вдруг возьмёт и не приедет. Нам-то что с того? Между тем, Ольга Дмитриевна выглядела озадаченной. Она листала свою тетрадку с планами мероприятий, словно надеялась найти в ней что-то новое. — А это значит... А это значит, что пока занимаемся по плану. Славя, командуй в столовую. На завтрак была манная каша с растопленным кусочком масла, рогалик и какао. На крыльце выходящую из столовой Женю перехватила Ольга Дмитриевна. Рядом с ней стояла Мику. Она была напряжена. — Женя, подойди сюда. Для вас с Мику будет задание. Нам привезли десять ящиков земляники. В прошлом сезоне у нас гостили пионеры из подшефного институту колхоза, и это подарок от них. Водитель, с которым эту землянику передали, здешних мест не знает, он вообще ехал по своим делам, вёз какое-то оборудование. А чтобы заехать к нам, сделал крюк сто километров. Он выгрузил всю землянику возле Старого лагеря, на старой заброшенной дороге и уехал. Вы с Мику сходите сейчас в Старый лагерь, найдёте землянику, оцените, сколько нужно людей, чтобы всю её забрать, и можно ли там пройти с тачкой, и вернётесь. А после обеда я отправлю за ней мальчиков. — У нас на Ближнем Острове от этой земляники ступить некуда. — Ну, во-первых, у нас дикая, а это садовая. Она больше на клубнику похожа. Ну и не пропадать же добру. Люди сделали подарок лагерю от всего сердца. Так что, поторопитесь, к обеду чтобы были тут. — А почему я? — И я? - подала голос Мику. Ольга Дмитриевна сдвинула панаму на затылок и упёрла руки в бока. — Потому, что. У всех свои дела, не только у вас. Не спорьте, идите. Немытую не ешьте. Примерно через час Женя и Мику отыскали землянику на заброшенной остановке на краю Старого лагеря. Десять деревянных ящиков стояли в два штабеля по пять штук. Земляника была крупная, и действительно, больше походила на клубнику, чем на дикую землянику с Ближнего Острова. Над ящиками кружили осы. — Ай, мамочки, я боюсь их, — Мику спряталась за Женю. — Не трогай их, и они тебя не тронут. — Хочется попробовать. Хоть одну. Правда, они грязные же. Если бы можно было чем-то помыть, я бы с удовольствием сейчас попробовала. Вот только чем. — Моча — антисептик. — Фу, Женечка, ну ты как скажешь, тоже... Женя смело подошла к ящикам, и не обращая внимания на ос, взяла пару крупных ягод. Вернувшись к Мику, отдала одну ей, а другую засунула в рот, обсосала, вынула и сплюнула несколько раз. После чего откусила половину ягоды. — Ничего так. Но наша слаще. Мику с сомнением посмотрела на свою землянику. Не решившись последовать Жениному методу, она, держа ягоду за хвостик, попробовала содрать ногтями кожицу. Хвостик оторвался, и земляника упала на землю. — Ну вот... — Держи, — Женя протянула Мику свою откушенную ягоду. — А ты? — Наелась. — Спасибо, Женечка. Только ты же её это... — Обслюнявила? — Ну да. — Ой, блин, в меня превратишься, значит. Не хочешь, не ешь. Мику обречённо посмотрела на землянику, вздохнула и зажмурившись откусила её от хвостика. — Мм, как вкусно! Такая прям сочная, мне кажется, я сейчас бы целый килограмм её съела. — Ну так, вперёд и с песней. Хоть ящик. Скажем, что было девять. — Женечка, ты же не серьёзно сейчас? — Ладно, возвращаемся. Тачка не пройдёт, придётся десять человек присылать. Или пятерых два раза. Или можем мы с тобой сейчас взять по ящику, тогда останется восемь. — Мы? А мы не испачкаемся? Нужно было хотя бы переодеться тогда... — Шучу. Ольга Дмитриевна не говорила нам самим нести ящики, а разведывательную миссию мы выполнили. Пошли. На обратном пути было решено срезать путь по узкой тропинке, которая всё равно шла в направлении лагеря. Мику шла впереди и не переставая что-то рассказывала. Женя раздумывала, будет ли разумным использовать беруши в лесу, как вдруг Мику вскрикнула и под треск ломающихся веток ушла под землю. Женя склонилась над провалом. — Мику, ты жива? — Жива... Вроде бы... Сидя на куче осыпавшейся земли, Мику выпутывала из волос ветку. — Ничего не сломала? — Вроде бы нет. — Ты слишком глубоко, я не смогу тебя вытащить. Нужно бежать за помощью. Мику подняла вверх испуганные глаза. — Ты же не долго, Женечка? — Нет, я быстро. Держись. — Стой, стой! Подожди, давай попробуем сначала сами. Я тебе кину мой ремень, ты соединишь его со своим и спустишь мне. — А дальше что? Мне тут ни зацепиться, ни упереться, мне не хватит сил вытащить тебя на руках. — Я сама попробую вылезти по ремню, тебе только держать нужно будет. Давай попробуем пожалуйста, я с ума сойду, если ты меня оставишь тут. Из глаз Мику капали слёзы. — Ладно, бросай ремень. Нет, скатай его в моток. Женя повозилась с ремнями, соединив их друг с другом, и затянув петлю на запястье, спустила конец связки в провал. Мику взобралась на верхушку кучи из осыпавшейся земли и веток и пыталась дотянуться до болтающегося над ней ремня. — Женечка, я почти достаю, ты можешь опустить ещё хоть чуть-чуть ниже? Женя, лёжа на земле у края провала, осторожно подвинулась чуть-чуть вперёд. Мику присела изготовившись, потом резко распрямилась и подпрыгнула, выбросив руки вверх. Ей удалось ухватиться за ремень сразу двумя руками. Земля под Женей начала проваливаться, снова послышался треск веток, и на лицо Мику посыпался мелкий мусор. — Отпускай! — истошно заорала Женя. Петля ремня намертво затянулась вокруг её запястья. Мику, зажмурив глаза и отплёвываясь, продолжала висеть, ухватившись за ремень двумя руками. Женя медленно проваливалась, присыпанные землёй ветки больно упирались ей в грудь и живот. Вдруг, сопротивление исчезло, и Женя полетела вниз. За долю секунды она успела представить себе сразу несколько вариантов развития событий. Вот, она лежит внизу с переломанным позвоночником, а вот, их достают из ямы относительно целыми, пред гневные очи Ольги Дмитриевны. А вот вариант, в котором кто-то кого-то должен будет съесть, и они с Мику тянут жребий... Женя упала молча и достаточно мягко, а придавленная ею Мику взвизгнула. — Ну всё, пришли. Здравствуйте, девочки, — процитировала Женя скабрёзный анекдот, — Цела? — Цела... Мику всхлипнула, потом ещё раз, и разревелась в голос. — Женечка... Прости меня, я не хотела тебя сюда стащить... У меня руки не разжимались, прости... — Выдавливала Мику сквозь рыдания. Женя прижала голову Мику к груди и легонько похлопала её по макушке. — Чу-чу-чу-чу-чу. Проехали. Женя подняла упавшие рядом очки и оглядела их. Целые, слава богу. Она протёрла их краем рубахи, надела и огляделась вокруг. В две стороны от провала в темноту уходил коридор. Вдоль стен тянулись провода, стоял специфический запах давно заброшенного помещения. По ощущению, с момента падения прошло уже часа два. Женя и Мику кричали, сначала вместе, а потом по очереди, пока обе не охрипли, и теперь просто сидели на корточках, вслушиваясь в провал над головой. Мику было уселась на пятую точку, но Женя выдала ей цветистое описание из медицинской энциклопедии, и та быстренько поднялась с холодного пола. Наконец, Женя встала, разминая затёкшие ноги. — Пошли. — Куда? — Туда. Или туда. Наверное, всё-таки, лучше туда. По направлению к лагерю. — Женечка, там же темно. Может, давай, ещё покричим? — Глаза Мику выражали неподдельный ужас. — Покричи. Потом догонишь. — Стой! Женечка, не бросай меня! Мику схватила Женю двумя руками за край рубашки. Она закусила губу, сдерживая рыдания, крупно дрожала и обречённо смотрела на Женю. Женя попыталась высвободить рубашку, но Мику замотала головой. — Мику, нам нужно идти. Если хотим выбраться. Мы будем держаться за стену и куда-нибудь придём обязательно. В крайнем случае, вернёмся на это же место. Правило лабиринта. Здесь сидеть бессмысленно. Ольга Дмитриевна, не дождавшись нас к обеду, сначала пошлёт кого-нибудь в Старый лагерь. Те пойдут по большой тропинке, по которой мы шли утром. Никому не придёт в голову пойти вот этим путём. Потом они вернутся и скажут, что не нашли нас. Тогда, если будет ещё не совсем вечер, Ольга Дмитриевна либо пойдёт искать нас сама, либо отправит кого-то ещё из персонала. И опять же, они первым делом пойдут в Старый лагерь по большой тропинке. И к этому времени уже точно стемнеет. Большие поиски организуют только завтра. И если мы к этому времени не выберемся сами, значит, вернёмся сюда и будем ждать, пока нас найдут. Тебе не обязательно идти со мной. Можешь ждать тут. Если я выберусь, то мы сразу же придём за тобой. Если нет, то я успею вернуться к тому времени, пока нас найдут. "Если найдут", - добавила Женя про себя. Свет от провала остался далеко позади и уже почти не был различим. Женя шла вперёд, в темноту, выставив одну руку перед собой и ведя пальцами другой по стене коридора. Мику шла следом, уцепившись мёртвой хваткой за подол Жениной рубашки. Неизвестно, сколько прошло времени, но наконец Женина рука упёрлась в стену. — Так, кажется, здесь угол. Или тупик. Держись, сейчас обследую. Женя повела пальцами от угла, где боковая стена смыкалась с той, что появилась впереди, и обнаружила конструкцию, похожую на дверь. — Гермодверь. С ветнилем. Женя нащупала руку Мику и притянула её к вентилю. — Потрогай. Вот этот круг, это запорный механизм. Сейчас попробуем его открыть. Женя представила себя откручивающей кран в умывальнике. Так. Значит, открыть — против часовой. Женя попробовала покрутить вентиль двумя руками, как руль, но он не поддался. — Мику, повисни с этой стороны на вентиле и тяни вниз изо всех сил. А я буду с другой стороны крутить вверх. — Женечка, а что, если там за дверью что-нибудь ужасное? — Откроем — узнаем. — Мне страшно, Женечка. — Ага, мне тоже, навалились! Вентиль скрипнул и поддался. Женя потянула дверь на себя, и она открылась. Из помещения вырвался свет. Комната за дверью выглядела, как помещение, предназначенное для дежурства. Двухъярусная кровать, металлические шкафы и пульт с какими-то приборами. После долгого блуждания в абсолютной темноте, свет пыльных потолочных ламп заставлял щуриться. — Тут есть телефон? Не видно нигде. О, а вот это, кажется, рация. Женечка, ты знаешь азбуку Морзе? — Три точки, три тире, три точки. Женя открыла шкаф. На полках лежала свёрнутая одежда, похоже, комбинезоны. Ещё здесь были сухие пайки, Женя достала один и поднесла к свету. — Прошлого года. Должны быть съедобные. Также на одной из полок нашлось целых два фонаря. Женя включила их по очереди, оба горели ярко. — Пить хочется... — Мику озиралась вокруг, — Кажется, там канистра. — Подожди. Дай я. Женя осторожно открыла крышку канистры, и зачерпывая воздух от горловины, несколько раз махнула себе в лицо. — Женечка, а что ты делаешь? — Так нюхают незнакомые жидкости. Там может быть что-то едкое или токсичное, и, если вдохнуть сверху, можно получить ожог, в лучшем случае. Не пахнет. Женя осторожно наклонила канистру, и из неё вылилось немного прозрачной жидкости. — Похоже, вода. Плесни мне немного в ладони. Женя вымыла измазанные о стены коридора руки. Затем осторожно попробовала жидкость на вкус. — Вода. Обследование незнакомой аппаратуры ничего не дало. Одно из устройств явно представляло собой ключ для передачи сообщений азбукой Морзе. Но, во-первых, как активировать саму рацию, было непонятно. А во-вторых, даже если бы удалось отправить сигнал SOS, неизвестно, к каким последствиям это могло бы привести. Что это за странное помещение? Кому оно принадлежит? Военным? Учёным? Как отнесутся хозяева, если обнаружат у себя непрошеных гостей? Из всех приборов на пульте достоверно опознать удалось только один — электронные часы. Они показывали 14:26. — Уже сходили поискать нас в Старый лагерь и возвращаются. По большой тропинке. — Женечка, может, вернёмся прямо сейчас? — Поедим и попробуем открыть вторую дверь. Если не получится, значит, вернёмся. В шкафу, кроме прочего, был найден номер глянцевого журнала "Огонёк", и Мику сделала из бумаги два стаканчика. Решено было съесть тушёнку из сухпайка. Банка открылась без консервного ножа, просто нужно было с силой потянуть за кольцо. Согнутая желобком "крышка", выполнила функцию ложки. Галеты едва можно было разгрызть, но была ещё пачка печенья, которое оказалось помягче. Ещё были каша, паштет, сгущённое молоко, чай, сахар и джем, а также сухое горючее. Джем был земляничным. Утолив голод, Женя вытянулась на нижней кровати. — Поваляемся с полчасика. Мику стала моститься рядом. — Лезь наверх. — Женечка, а можно я с тобой полежу тут внизу? Вздохнув, Женя подвинулась к стене. — Женечка, а ты знаешь, что мы с тобой очень похожи. — Ага, как свинья на ёжа. Мику прыснула и начала заливисто смеяться. Женя хихикнула раз, другой, и тоже захохотала. Она смеялась в первый раз с тех пор, как оказалась в лагере. На глазах выступили едкие слёзы. Успокаиваясь, Женя промокнула глаза кончиком пионерского галстука. — Ну всё, хватит, это уже нервное. — Женечка, а ведь правда похожи, вот смотри. Я сижу в клубе целый день. Ты сидишь в библиотеке... — Мику, я там не сижу, я там работаю. — Конечно, конечно, работаешь, я ничего такого не хотела сказать. А что тебе нравится в твоей работе больше всего? — Тишина. — А я вот, тишину не очень люблю, я даже когда сочиняю музыку... Ой, а что это у тебя такое? — Беруши. — А зачем? Тут же совсем тихо? А… Понятно. Прости. Мику обиженно замолчала и повернулась на другой бок, спиной к Жене. Женя почувствовала укол совести. Она спрятала беруши в карман и, поддавшись несвойственному ей порыву, погладила Мику сзади по волосам. Мику протянула свою руку назад, и поймала Женину. Вопреки ожиданию Жени, она не откинула её руку гневно, а просунула её себе подмышку и обняла, прижав к груди, как куклу. Женя окончательно смутилась. Она поглядела в затылок Мику, подыскивая подходящие ситуации слова. Но ничего не придумала и уронила голову на подушку. Лежать на спине, просунув левую руку подмышку лежащей справа Мику, было неудобно, и Женя повернулась на правый бок. Теперь они с Мику лежали «ложечкой». Женя чувствовала запах волос Мику. Видела очень близко, как от её дыхания шевелятся волоски на затылке Мику. — Знаешь, на какой драгоценный камень похожи твои волосы? — Аквамарин? — Тебе, наверное, все это говорят? Нет. Гидротермальный изумруд. Это искусственный изумруд. Он голубовато-зелёный и очень чистый по сравнению с природным. Мику ничего не сказала, а вместо этого поцеловала Женины пальцы. Женя почувствовала, что только что прошла точку бифуркации. Точку, в которой делается выбор. Точку невозврата для того, что выбрано. Женя прикоснулась губами к затылку Мику. Электронные часы показывали 6:12. Девочки закрыли дверь и завернули вентиль. Надев взятые в шкафу комбинезоны, прихватив все найденные сухпайки и канистру с водой, теперь они были готовы ждать помощи у провала хоть несколько дней кряду. Нести канистру вдвоём представлялось менее удобным, чем приладить к ней лямки и нести по очереди за спиной. Так и поступили. Освещая дорогу фонариками, Женя и Мику быстро дошли до провала. Теперь они стояли на месте вчерашнего падения и смотрели вверх в светлеющее небо. — Какое небо красивое... Наверное, от того, что его так мало, оно кажется особенно красивым сейчас. Мику тихо запела на японском. Женя стояла позади Мику, обняв её под грудью. Песня Мику, песня утренней птицы над провалом и песня Жениного сердца сливались вместе.