Горящее воспоминание

— И почему тебе всегда надо делать именно так, — Кейго с наигранно удрученным видом плюхается в кресло напротив Миямото, как будто бы это его сегодня жестоко обманули на допросе. — О чем ты, птенчик? — девушка сидела напротив, не поднимая глаз, но улыбаясь, дописывала рабочий отчет. Рядом стоял полупустой стаканчик кофе, лежали запасная ручка и пара бумажек. Одну из них Кейго стащил, немного неуклюже потянувшись. — Ты сама все знаешь, о великий профайлер Миямото Хина-сенпай, — он потряс в воздухе сложенной запиской с идеально ровной надписью «принеси мне это через 5 минут с очень угрюмым видом», — И да, прекрати меня так называть. — Тогда прекрати супиться, как птичка, — дописанный отчет отъезжает в сторону, а стаканчик опустошается в два глотка. — Напомни, почему именно я с тобой таскаюсь? — Потому что Айзава не хочет вылезать из своего склепа в морге, — Миямото закатила глаза и встала из-за стола, подхватив пальто. — Тю, ты так говоришь, будто он страшный граф Дракула, — ястреб поднырнул к ней под руку и пошел рядом. Он пытался делать вид, что не хочет работать и вообще чертовски устал, но его довольная улыбка и хитро блестящие глаза выдавали его с потрохами. Ему нравилась их работа, особенно в компании этой язвительной и немного хамоватой девушки. Она была одновременно достаточно элегантной в своих костюмах, преимущественно лавандового оттенка, под цвет волос, и при этом растрепанной, ассиметричной в большинстве аксессуаров. Для обычного человека у нее были слишком странные привычки: просыпаться исключительно в 6.05 утра, независимо от того, во сколько она уснула; выкуривать по одной сигарете в день в нечетные даты, и две — в четные. Когда Таками только начинал работать вместе с Миямото, он даже записывал детали ее поведения и пытался анализировать, но, как водится, очень сложно понять того, кто умеет распознавать ложь так же хорошо, как и лжет сам. — Доброе утро, господин начальник, — Энджи Тодороки был одним из самых суровых и страшных людей, которых видели стены этого участка. Никто не позволял себе фривольностей в его адрес. Или почти никто. — Я же просил стучаться, Хина, — мужчина сидел за своим столом, перебирая очередную кипу бумаг. По выражению его лица можно было подумать, что он прямо сейчас на чьих-то похоронах, но Миямото знала, что это его обычное состояние и что он мягче, чем хочет казаться. Как минимум в ее присутствии. — Разве? Не помню такого, — девушка подкидывает ему еще пару бумаг — тот самый отчет, написанный ею только этим утром, хотя она должна была сдать его пару дней назад. Немного обойдя сам стол, садится на второй стул поменьше и прокручивается на ней, заставляя комиссара отвлечься от дел. — Что уже успело случится, раз ты с утра в таком раздражительно хорошем настроении? — Наш замечательный журналист — или стоит назвать его нашим фанатом? — выпустил новую статью. И я считаю, он превзошел сам себя, — она довольно улыбается, как будто бы это она устроила какую-то шалость, ожидая реакции своего непосредственного начальника. Статья об их крайнем деле, которое, хоть и достаточно быстро закрыли, навело немало шуму. И неизвестно откуда взявшийся журналюга, появившийся месяца три назад, любящий писать преимущественно про дела их отдела, не упускает ни одной возможности поднасрать репутации Тодороки. — «Инфантильный ребенок в теле взрослого, все проблемы которого решает его помощница-психопатка», — он читал это предложение медленно и четко, выводя в каждом слоге свое презрение. — Ты так рада, потому что он начал и про тебя писать? — И это тоже, — она протягивает ему телефон с уже другой статьей, более интересной для Энджи сейчас. — Тошинори нарыл недавно. Наш чудесный, оказывается, ein wenig verbrannt. — Немного… что? — Энджи всегда удивлялся количеству знаний Миямото, особенно это касалось языков. Она не была супер-лингвистом, но на среднем разговорном уровне знала несколько языков. И очень часто вставляла в свою обычную речь иностранные слова, иногда специально, иногда на автомате. — Немного горелый. Вот, смотри, — девушка немного пролистала статью к фотографиям молодого парня с кучей ожогов. — Называет себя Даби, и в городе он появился примерно полгода назад. Документы и вся такая шушера, вроде как, в порядке, но настоящего имени найти не смогли. — Думаешь, его кто-то покрывает? — мужчина задумчиво всматривался в экран, ловя себя на странном чувстве дежавю, которое никак не мог объяснить. — Уверена в этом, — Миямото забирает телефон и отходит к выходу из кабинета. — Я попрошу ребят еще покопаться в этом. Так что не переживай, я притащу его тебе на ковер. Она улыбнулась на прощание. Не так, как делает это обычно. Эта улыбка была похожа на оскал хищника, который нашел свою добычу. Именно этим хищником Миямото и являлась. Личная гончая, которая умела вычислить нужного человека в толпе по одному лишь жесту или неаккуратной фразе.