Капитан Аккерман приплыл

Леви злился. Нет, даже хуже. Он был в ярости. В холодной, пробирающей до трясучки, оставляющей возможность соображать, но – ярости. Когда ему начала нравиться Аккерман, он не знал. Отдавал должное ее потенциалу он всегда – хоть и раздражало ее очевидное слабое место в виде Йегера, которое она даже не пыталась никак прикрыть, раз за разом бросаясь навстречу очередной опасности. Его периодически ноющее колено тому лучшее подтверждение – даром, что все быстро зажило. А мелкая заноза так и продолжила скакать в лапы смерти, то ли решив, что ее самопожертвования теперь достойны все, то ли проверяя собственную живучесть. А ему – спасай. Не всегда, конечно, но... Он тоже уделял ей избыточное внимание и испытывал тягу к самопожертвованию, видя, как она лезет в лапы очередного титана. Ей-богу, эта мерзавка рано или поздно станет его погибелью. Так или иначе. Леви сцепил зубы и расстегнул ремни УПМ. Несмотря на все попытки успокоиться, желание дать Аккерман по заднице только росло – он с мрачным интересом отметил, что предпочел бы это сделать не только рукой. Уж на тренировках-то она могла бы вести себя сдержанней, черт бы ее побрал! Не то чтобы это как-то изменило фокус его внимания в поле. Очередная застежка жалобно звякнула и отлетела в сторону. Солнце, наконец, перестало яростно печь и частично скрылось за облаками. За его спиной послышались знакомые шаги. Да чтоб тебя, только не... Он стиснул зубы, готовясь к худшему. Но вместо того, чтобы вновь начать с ним спорить, что то, как она столкнулась в воздухе с новичком (или он с ней) – это нормально и только показывает новобранцам, что может произойти и как из этого выпутываться, Микаса спокойно согнула перед ним колени и подняла застежку. Да еб твою мать... Как будто волнения за нее и представления во всех мыслимых позах, висящей на УПМ, ему было мало. И вообще, какого хера она сняла свой дурацкий шарф? Леви мысленно простонал. – Вот, держите, – нарушила тишину Микаса, поднимаясь и, кажется, не замечая его трясучки. А он, тем временем, сдвинул брови и постарался не пялиться на ее ключицы. Даже груди не видно, в конце-то концов, на что там смотреть? А на что смотреть – определенно было. Даже стянутая рубашкой грудь особого простора для воображения не оставляла. Леви заставил себя сглотнуть скопившуюся во рту слюну и кивнул. Микаса нахмурилась – знает, если молчит, значит, либо занят мыслями, либо зол. То, что он технически сейчас был занят и тем, и тем, мало что меняло. Но Леви даже знать не хотел, как на нее смотрит – хватало того, что желание развернуть и как следует дать по заднице только усилилось. А еще лучше – не здесь, а в его кабинете. Хотя мысль сделать так на виду у половины подразделения странно прельщала. Похотливый ты старикан... Совсем из ума выжил – решил он, принимая из ее рук крепление. Ну коснулся пальцами ладони, да – велико ль событие. Тысяча и одно касание уже такие были. И Микаса уж явно сюда не за этим пришла, даром, что вообще приблизилась – наорал он на нее так, что стены тряслись, хоть и сержант теперь. – Когда отработка, капитан? – спокойно спрашивает она, хоть он и чувствует в вопросе нотки раздражения. Наверняка до скрипа зубов не хотела подходить, сама знает, что виновата, хоть и отреагировал он излишне резко. Леви приладил застежку на место и снял последний ремень, откладывая оборудование в сторону. И что вот с ней делать?.. Злость медленно перетекала в бессилие. Микаса ждала. – Без отработки, – наконец, решил он. И ей уроком будет, если удивится его мягкости достаточно, и ему не придется на ее задницу лишний раз смотреть, пока круги по полосе препятствий наворачивает да корячится с тряпками на кухне. – Можешь идти. Микаса нахмурилась. Поджала губы. Обиделась, точно – в глазах так и кипит непонимание, у него самого аж в желудке жгутом начало скручивать. – Но... – слабо начала она, но Леви не обманывался – придет в себя, начнет давить еще как. Разговор надо заканчивать. Вздохнул. Набрал побольше воздуха в грудь. – Без "но", – сказал как отрезал, но ей мало, как всегда. Радовалась бы, дуреха, а не искала справедливости. – Ты и так все поняла, а отправлять сержанта на отработки без серьезной необходимости не к лицу. Вот так. Припечатал аргументами. – Но... – ее голос так же слаб, хоть раздражение и витает. Этот разговор пора заканчивать. – Без "но". Не испытывай мое терпение, – огрызнулся он. Ну надо же, все-таки сорвался. А испытывать определенно было что: действовать под тягой импульсов он, конечно, не стал бы, да только легче ли от этого – орать на нее еще раз ему уж точно не хотелось. Того и глядишь, ляпнет лишнего. Взяв собранное снаряжение, бросил на нее еще один короткий взгляд – суровый и оценивающий. – Был приказ "разойтись", – процедил он, и на ее очередную попытку открыть рот, ехидно добавил. – Ты всегда можешь написать рапорт командующему, если так хочешь наказания. Дурак, конечно. Напишет еще – потом от Ханджи лекцию выслушивать да объясняться. А объясняться его до ужаса бесило. Микаса растерянно моргнула и замолчала. Славно, самое время уходить. Сцепив УПМ крепче, он развернулся и двинулся в сторону замка, надеясь, что она придет в себя не раньше, чем он скроется из виду. С нее станется ведь, догнать и снова начать спорить. Неудержимое создание. Судя по тому, как горела его спина, взгляд Микасы был направлен прямо на нее.