Птенчик

— Я хочу к папе. Максим сдерживает нервный вздох. Коля повторял эту фразу сотый раз за эти полчаса. — Он сейчас занят, — в точно такой же сотый раз повторяет Максим. Он знал на что шёл, когда соглашался на отношения с Матвеем — он был готов к его ребёнку. Все рассказы Тумова о сыне были полны такой нежной любви и гордости, что Иртышский проникся мальчишкой заочно. Но на самом деле с любыми детьми, даже гениями, сложно. Это же дети в любом случае. Коля не активный малыш: не грозится разнести дом в щепки, не играется со спичками, не дёргает пожилого кота за усы. Он сидит с книжкой на диване, рассматривает картинки с подробной анатомией человека, слегка покачивает ножками, не достающими до пола, но регулярно повторяет, что хочет к отцу. Матвея срочно вызвали на работу и первым (единственным) свободным человеком оказался Максим, легко согласившийся помочь. Сейчас Макс думает, что Матвей сделал это специально, чтобы познакомить их. Но было бы лучше, останься он с ними. — Может ты голодный? — делает попытку Максим, скрывая отчаяние в голосе. К Коленьке хочется найти подход — и совсем не из-за Матвея, — с ним хочется подружиться. Он смотрит на Максима без опаски — не боится, но не доверяет. Оно и ясно: Матвей наверняка очень поверхностно рассказал о Максиме, а Коля и не видел его ни разу, тот ещё и его папу «уводит». — А вы умеете готовить как папа? — невероятно синие глаза немного загораются интересом. — Как папа нет, но возможно тебе понравятся котлеты с пюре? Не покупные, правда, — тихонько молится про себя, чтобы Коля не отказался. Знает ведь, что Матвей за правильное питание в основном, неясно как его сын отнесётся к такой еде. — А есть овощи? — книжка в маленьких ручках закрывается, Коля откладывает её на столик. — Хочешь салат, сварить или так грызть? — Макс облегчённо вздыхает. — Есть отварная свекла, я ем её просто так. — Варёные лучше, — мальчик начинает улыбаться. — Я тоже люблю свеклу! «Очаровательный» — думает Максим, глядя на его улыбку. Коля очень похож на Матвея, если знать, куда смотреть. Даже интеллект отцовский. Макс греет еду, пока Коля моет руки. Очищает и нарезает сочную свеклу на небольшие дольки, чтобы было проще есть — сомневается, что мальчик будет кусать её, как мягкое яблоко. Ставит чайник, чтобы сделать чай. Коля возвращается, когда на столе уже стоят тарелки, а чайник ещё шуршит, нагревая воду. — Приятного аппетита. — Спасибо, — Коля хватает вилку, недолго рассматривает еду в тарелке с цветным узором, но отламывает от котлеты кусочек. Макс вытирает потные от волнения ладони, начиная кидать в чашки чайные пакетики — в его доме только зелёный чай. — Папа всё мясо готовит на пару или варит, — делится Тумов-младший. Макс не понимает есть ли в его голосе недовольство его стряпнёй. — Не понравилось? — спрашивает спокойно, даже если руки подрагивают и он просыпает сахар, который быстро убирается. — У вас тоже вкусно, Максим Александрович, — Коля накалывает на вилку свеклу. — Я рад, что понравилось, — вода закипает и Макс разливает кипяток по чашкам. В одной нет сахара — для Коли. Ставит чашки на стол, садится напротив, скрывая лёгкое волнение. — Зови меня по имени. Нет нужды в отчестве и «выканье». — Но вы мне не друг, — мальчик хмурится, потупив взгляд в тарелку. — Но спасибо, Максим, — поднимает глазки, задаётся скорее вопрос. Проверяет правильно ли назвал, не разозлил ли? — Всегда пожалуйста, Коля, — кивнув, подтвердив, что всё в порядке, Иртышский расслабляется. Кажется, всё идёт хорошо и того очень неловкого получаса не было. Коля зеркалит кивок. — Я бы хотел поесть молча, но может вы расскажете что-то? — розовый сок красит не только губы, но и задевает подбородок мальчика. Максим делает пометку, что в следующий раз надо резать свеклу помельче. Бездумно тянет салфетку, вытирает розовое пятнышко на коже и после удивлённого взгляда дёргается. Отдаёт салфетку в детские руки, ещё парочку чистых двигает ближе к нему. — Рассказать… — задумывается. — Я из Омска и никогда не хотел особенно уезжать из него, не думал, что повод будет. Но как-то через знакомого нашёл работу здесь, в Новосибирске… Познакомился с Матвеем через того же знакомого и уезжать назад повода не осталось, даже после увольнения, — постукивая по столу, отпивает горячий чай, морщится — с сахаром переборщил. Отламывает кусочек молочного, любимого Матвеем, печенья, макает в напиток и откусывает, блаженно щурясь. Вспоминается, как на одной из их первых встреч, он и Матвей, так же сидели, пили чай с печеньем. Только Макс ел песочное, а не молочное, сидел потом весь в крошках, но это не помешало Матвею, смахнув их, коснуться губами щеки и следом уголка губ. Ничего больше тогда не было, но поцелуи в щёки были ещё очень долго. Примерно тогда Тумов и рассказал о сыне. Уже настоящий поцелуй Максим получил в свой день рождения и грешным делом подумал, что это его подарок — он и не против был, на самом деле. До самой осени Иртышского двигали вперёд эти прикосновения и новые спортивные кроссовки, а уже в праздник Матвея он признался в глубокой симпатии. Этот день оба считают по праву днём начала их отношений. — Знаешь, я сначала Матвею завидовал, — от признания голос слегка дрожит, но Макс запивает горечь правды на языке сладким чаем. — Он умный безумно, легко вписывается в любую компанию, нашёл общий язык вообще со всеми, — мягко улыбается. — Я тогда был не таким. Помотанный жизнью, переездом, мелочный до чёртиков. Папу твоего встретил и всё: курить бросил, начал спортом заниматься. До сих пор бегаю по утрам и, если тепло, вечерам. Коля слушает внимательно, он почти доел и поглядывает на печенье. — Я хотел познакомиться с тобой, но страшно было. Если я тебе не понравлюсь, то, я знаю, Матвей закончит наше общение. Мальчик сначала удивляется, а потом брови хмурит. Макс спешит добавить: — Не волнуйся, я хочу для него такого же счастья, как и ты. Мотя так трепетно о тебе рассказывал, что я сам себя не прощу, если обижу тебя. И я люблю Матвея, что не хочу делать больно ему, — поджимает губы, недовольный тем, что сам же завёл тему в не очень весёлое русло, а Коля ему ни слова не сказал. — Для вас мне хочется постараться. Закрыв лицо руками, Иртышский силой толкает стон отчаяния поглубже — как он любит себе рыть ямы. — Максим, — мальчик отодвигает пустую тарелку, двигает ближе подостывший чай, привлекает внимание мужчины. — Папа в людях не ошибается. Насколько я знаю, конечно, у него большой опыт, — браслетик на руке бьётся об чашку. — Вы мне не не нравитесь, но судить по первой встрече глупо. Знаю, что папа не подпустит ко мне плохого человека, и особенно не оставит наедине. Он доверяет тебе. Макс тяжело выдыхает застрявший в горле комом воздух, не верит, что перед ним сидит ребёнок, но верит, что он родственник Матвея — слишком правильные слова. Это схождение на «ты» в конце, на которое делается акцент приятно удивляет, рассыпаясь ярким конфетти внутри. Улыбаясь, кончиком пальца толкает к Коленьке пачку с печеньем. Начало общения положено и довольно хорошее. *** — Чем ты обычно занимаешься, когда не читаешь и не учишься? Вернувшись в гостиную, Коля сразу схватился за книгу. Макс хочет развлечь мальца, но тот не особенно горит желанием. Может его лимит общения исчерпан? Коля поднимает голову от букв, смотрит на Максима, оглядывает комнату, а потом снова на взрослого. — Мне нравится лепить, — и смотрит выжидающе, да так, что Макс тушуется. У него нет пластилина. — Никогда особо не занимался лепкой… В начальной школе, может. Из шишек сделал медведя, скрепив его пластилином, — посмеивается от воспоминаний. Нелепый был медведь. — У меня нет ничего для лепки. Может купим глину, сделаем что-то Матвею и запечём? Идея вылетает раньше, чем Иртышский её понимает вообще, но Коля снова откладывает книгу, кивает сдержанно, хотя глаза начинают сверкать. Так, через некоторое время, они оказываются на полу гостиной за кофейным столиком с кучей полимерной глины и нужными мелочами, которые порекомендовал продавец в магазине для творчества. Максим смотрит на обилие цветов, раздумывает, что ему слепить. У Коли, кажется, с этим проблем нет. Он увлечённо катает шарик из красного цвета, прикусив язык. Насколько нечестно будет использовать картинки из интернета для вдохновения против детской фантазии? До того, как он потянулся за телефоном, тот сам подал признаки жизни, слегка напугав сообщением. Это Матвей интересуется как у них дела и сам говорит, что будет поздно — Максиму придётся укладывать Коленьку спать самому. Макс улыбается, совсем не против. Что-то побуждает в нём желание сфотографировать увлечённого делом мальчика и Макс не отказывает себе в этом. Позже отправит фотографию любимому, но только после того, как подарят ему свои творения. Стоит только убрать телефон из рук, как на колени прыгает чёрный, давно поседевший кот и мурчит, вставая лапами на столик, нюхает новые вещи. Почесав кота за ухом, решает, что слепить его копию будет неплохо. Когда все фигурки безжалостно нагреваются в духовке, приходит время ужина. Коля уже клюёт носом, держась кое-как, потому что, судя по всему, каша ему понравилась. — Птенчик, если наелся, то беги умываться, — Максим и сам безумно устал. Нервы от нового знакомства расшатались у обоих, долгий поход в магазин днём и несколько часов сидения на одном месте дали о себе знать. И, конечно же, у него не свело ноги от такого, нет. — Ляжешь в моей комнате, там одноместная кровать. Матвей будет со мной на диване, когда вернётся. — Я не дождусь его… — у Коли это выходит так печально, что Макс сейчас сам расплачется. — Подари ему и мои фигурки, — доедает остатки каши, запивая молоком. — Хорошо, — соглашается легко. — Пошли покажу как кран в душе работает, — собирает тарелки, ставит в раковину и замачивает. Совсем скоро Максим уже накрывает Колю одеялом, убирает чёлку с его глаз и улыбается. Мальчик уснул сразу, только коснувшись подушки головой. Встаёт и выходит из комнаты как мышь; выключая свет старается не слишком громко щёлкнуть переключателем. Теперь ему предстоит прибраться в квартире. Сначала меняет воду в миске кота, достаёт фигурки из печки, осторожно ставит противень на плиту сверху. Не может не хихикнуть с этого набора: нелепый, неаккуратный кот, солнышко и цветочки — его собственная работа, а почти анатомически верные органы и бактерии — дело ловких рук Коли. Чудо ребёнок. Оставляет это дело остывать, моет посуду, только после этого расстилает диван, уговаривая себя не упасть на него навзничь. Хочет дождаться Матвея. И это получается: Макс дремлет на кухне, чай давно остыл, так и не допитый. Матвей удивляется тишине в квартире: видел с улицы свет в окнах. Думал, может телевизор хоть играет. Но нет. Его так же не встречают, дверь максимовой квартиры открыл своим ключом. Тихо снимает пальто, вешает на плечики, обувь осторожно ставит в шкаф. Сразу заглядывает на кухню и, как знал, находит Максима. Замечает и противень на плите. — Максим, — Тумов шепчет, не желая напугать любимого. Тот выглядит таким уставшим, на грани бодрствования. Но всё же раскрывает глаза с трудом, тянет улыбку, увидев Матвея. — Привет, — тянется к мужчине, обнимает мягко, получает такие же прикосновения в ответ. Их поцелуй очень ленивый, уставший, простое и нежное прикосновение губ. Только Матвей на последок легко, едва ощутимо, прикусывает губу Максима, кладёт голову ему на плечо. — Как провели день, Мась? — Матвей зарывается пальцами в грубые кудри. — Я не ожидал, что на работе так затянется, прости. — Ничего, ничего, — Макс вздыхает устало. Отстраняется, ставит чашку в раковину, а Матвея тянет к плите. — Мы слепили это для тебя, — хмыкает, глядя на свои фигурки. У Коли как-то лучше вышло. — А про остальное… Может, завтра поговорим? У тебя ведь точно выходной? — Ох, как мило. Спасибо вам, — целует любимого в щёку. — Да, а если позвонят… — Никто не позвонит, — Максим перебивает. — Ты прямо сейчас выключаешь звук, — смотрит исподлобья глазами цвета авантюрина и туманного леса, которые сам сравнивает с болотом, скрестив руки на груди, готовится к спору. Но возражений не следует: Матвей достаёт телефон, выключает звук и оставляет на столе. Улыбается мягко, как и всегда. Максим, довольный, целует его и отправляет в душ. Прижавшись к груди Матвея буквально через десять минут, Макс понимает, что его… нет, их, ждёт ещё много работы, чтобы стать настоящей семьёй и ужиться вместе. А пока Матвей так крепко и трепетно его обнимает, можно и позабыть о мыслях, просто наслаждаясь теплом родного человека.