Обычная хрущёвка

Сфинкс очень ясно помнил, с чего всё началось. Тогда его перекрутили, разрезали на части и приковали к одному месту в виде входа в Четвёртую. Он уже видел причину, по которой дверь туда была заперта секундой ранее, но отказывался осознавать её присутствие тут. Чулки, яркая помада и откровенно скверный характер. Вопящий Лэри, улыбка Слепого. Как только посмел? Как он мог? Как может? В голове Сфинкса не меньше ста вопросов, а вокруг примерно столько же разных звуков. Где-то сверху всё ещё верещал Лэри, а совсем рядом — Шакал. Габи из комнаты вышла вместе с Рыжим. Незадолго за ними проследовал и чудесный вскрывальщик замков, что обрёк всю стаю на разглядывание этой картины. Ничего в ней сильно страшного не было на самом деле. Как минимум сейчас. Но у Сфинкса в глазах плыло даже без вида нагой девушки рядом с другом. Его воображение прекрасно всё само создавало, от чего к горлу подходил ком из обиды и злости, которую он не решался озвучить. Слепой спустился с чужой кровати явно не бесшумно. Он успел ответить на пару вопросов состайников, пока не сел рядом с другом, плечом к плечу. Сфинкс от него тут же отстранился. Почти незаметно, только прервал соприкосновение. Потому что сейчас картины в мыслях и прикосновения непосредственного участника этих картин давали смесь, которая очень легко могла вылиться через неприятные последствия. Не хотелось бы срываться тут перед всеми. Авторитет всё же. Поэтому от Слепого лучше отстраниться. А он этого и не заметил, кажись. Начал что-то говорить, успел вынести серьёзное предложение о пробе такого втроём, а потом, как ему только наглости хватило, сказал про Новый Закон. Девушки... Что такого важного пропустил Сфинкс? Когда Слепого начало интересовать... Такое. Вопросы никуда не уходили, оглушали его и всё ещё не давали встать, но ему приходилось делать вид, что всё нормально. И Слепой, будь сейчас он в обычном для себя состоянии, точно бы заметил, что что-то не так. Может, даже забеспокоился. Как умеет это во всяком случае. Как было нужно Сфинксу сейчас. Но Слепой совсем не понимал чужих чувств. Сейчас он был нацелен общаться, а не многозначительно молчать и утыкаться в шею друга. Хотя Сфинкс не был уверен, что и это не стало бы чем-то мерзким из-за фиолетовой помады на лице вожака. Если бы Сфинкс мог, то он бы стёр её сам, оставив в добавок на щеке Слепого пару царапин ногтями. Настолько его раздражала улыбка и удовольствие того. Но у Сфинкса нет рук и ногтей, чтобы разодрать полупрозрачную кожу Бледного. Это ещё обиднее. Тот одним своим действием перечеркнул вообще всё, а теперь делал вид, что ничего не было, и даже наказания никакого получит. Хотя, может, оно было и к лучшему. Что-то должно было поставить точку в их отношениях. Подвести к финалу. Здорово, что Слепой в кои-то веки сделал первый шаг... Внутри у Сфинкса пусто. Его разрезали на части, теперь он не мог даже пошевелиться лишний раз. *** «Бесконечные» часы вместе, время, потраченное на разговоры и коллективное молчание. Всё подходило к концу. Ничего не было вечно, хотя ещё год назад это казалось совсем не так. Ещё год назад Слепой бы точно не вёл себя таким образом. Не принял бы закон о девушках, не поддался бы Рыжему. Или принял и поддался бы. Сфинкс уже не был уверен, и от этого ему становилось ещё хуже. Мысли снова атаковали со всех сторон. И единственным, кто немного утешал была Русалка. Совсем ненадолго. В её объятиях становилось легче, но в голове всплывал образ совсем не длинноволосой девушки. Он всеми силами пытался вырвать из долгих прижатий щекой к плечу хотя бы частичку чего-то знакомого. И вырывал-таки. Русалка напоминала ему о Слепом. Напоминание это было просто необходимо. Без него он бы совсем зациклился на мысли, что теперь всё по-другому, а дальше будет ещё хуже. Гнетущее ожидание чего-то холодного и колющего съедало целиком вместе с отвратными мыслями. Поговорить со Слепым нужно, но он отчаянно это пытался отрицать. Они оба отрицали, делая вид, что всё так же, как и было. *** И снова Сфинкс выжимал из себя желание улыбаться (в этот раз уж точно последнее). Один вид безмятежного Слепого в нём зажигал огни эмоций, заставлял снова думать о всём холодном и колючем, но уже с меньшей опустошённостью. Слепой ведь тут, рядом. Да, говорящий о ком-то из соседнего крыла. Да, делающий вид, что всё в порядке. Но Сфинксу в целом этого достаточно. Хотя бы на сейчас, пока у них ещё есть время быть рядом, он будет им пользоваться. И невзначай коснётся щекой чужих волос. Или ступит чуть ближе, чтобы толкнуть. Всё далеко от того, «как было раньше», но этого стоило ожидать. Они уже другие. И к ним близился выпуск. Близилась их разлука. В глубине души Сфинкс знал, что это была единственная разлука, которая и являлась причиной постоянного страха, но именно сейчас он старался не думать. Хотя бы от этом. — Я так скучал... Собственный голос звучал настолько тихо и низко, что Сфинкс даже не сразу понял, что говорил он. Потом он подумал, что его не услышали (и слава богу в таком случае), но в тот же момент на спине оказались руки с длинными пальцами. Те перемещались вверх-вниз, местами останавливались и сжимали кожу. Руки Слепого не были тёплыми, но это не делало их соприкосновение с собственной кожей хуже. Слепой не так часто прикасался к чему-то без цели изучить какой-то предмет. От мысли, что сейчас он делал это вместо ответа словами, потому что знал, что красиво ответить не сможет, Сфинкс не смог сдержать желание закрыть глаза с удовлетворённой и грустной улыбкой. Руки Слепого спустились ниже и остановились на пояснице. Сфинкс почувствовал, что друг выпрямился и попытался согнать с себя его голову. Пришлось отстраняться. Нехотя и медленно, не открывая глаз. Он думал, что сказать ещё, и пропустил момент, когда длинные пальцы Слепого с его тела исчезли, будто растворились, а веки стали тяжёлыми. Открыть их снова было реально тяжело. А ещё тяжелее стало от понимания, что он прямо сейчас не стоял посреди коридора, а лежал. С осознанием этого он таки распахнул глаза и почувствовал рядом с лицом нечто мокрое. Подушка промокла от слёз. В ответ на него вместо расписанных стен Дома смотрела старая мебель обычной хрущёвки.