особенности спонтанных встреч

Некоторым людям проще идти вперед - шаг за шагом, год за годом. Не оборачиваться, когда позади что-то рушится, а просто уйти из руин во что-то новое. Хонджун никого не винит, хотя и очень хочется. - Ну, слушай, это же не первая твоя любовь, - участливо говорит Сонхва и протягивает сигареты. Не первая - первая прямо сейчас предлагает ему начать медленно себя убивать, словно в этом и есть суть жизни. Они с Сонхва в этом плане очень похожи - их так сильно привлекает это медленное саморазрушение, которого они так боятся. - Ты же понимаешь, что не в этом дело, - улыбается Хонджун, чувствуя, как лицо все-таки дергается - нет, слез в глазах нет, но горло сводит болью. Сынмин не виноват, конечно, как и не был виноват Сонхва, как и не виноват он сам. Но боли это не отменяет. - Зато мы богаты и успешны. Хонджун смеется - да уж, чего у них не отнять, так это денег и славы. Все-таки не просто так они оба жопу рвали в студенческие годы, веря в то, что искусство не блажь двух мечтателей. Сонхва медленно затягивается и спрашивает: - Пойдем на концерт? Мне прислали флайер какой-то андеграундной группы. Прислали - это подкинул Сан, что никак не может простить себе разрушенной фантазии, где им всем втроем будет хорошо и легко. Только вот, как оказалось, в их уютном мирке с Уёном третьему место только сбоку, а Сонхва не большой любитель делиться. Он вообще тот еще контрол-фрик и наседка со стажем. Ему не два еблана нужны, а один-единственный манипулятор. - Пойдем. Хонджун вертит в руках предложенную сигарету. И так и не закуривает. * То, что он напивается, даже близко не странно - под оглушительные биты и тяжелый рок грех совершить обратное. На вкус водка, конечно, ужасно паленая, но это все придает какой-то шарм всей ситуации. - Бля, мы будто снова в старших классах, - смеется Сонхва и опрокидывает в себя шот текилы. Еще два - и кого-то придется тащить домой на такси под молитвы о том, чтобы он не наблевал в салон. - Помнишь ту группу? Мы тогда еще хотели создать бойз-бэнд. - Мы тогда вытаскивали из драки Минги, потому что ему что-то там показалось, - Хонджун снова отпивает свой адский коктейль, где водки больше, чем сока, и улыбается. - Хотя было весело. Хорошо, что не собрали бойз-бэнд. Это было бы ужасно. - Зря ты так, мы были бы круты. - Да-да, ровно до того момента, как кому-то пришлось бы забросить модельный бизнес. И да, я про тебя. - Зато нам не надо было бы страдать над костюмами, - Сонхва задумчиво смотрит на очередной шот и все-таки ставит полную рюмку на стол. - Хотя нет, пришлось бы. Образы Минги до сих пор идут только Ёсану, и то, только потому, что он даже в мусорном мешке выглядит так, будто это что-то дизайнерское. Хонджун смеется. Ему до сих пор кажется странным, что Ёсан подписывается на все стилистические изыски Минги, но возможно ему угрожают. Или подкупают. Или Ёсан просто в принципе отбитый, прост до сих умело это скрывает. Впрочем, в отличии от Сонхва из него модель не самая узнаваемая, зато он всегда готов на любые эксперименты. Сбоку слышится громкий крик, и толпа от барной стойки утекает ближе к сцене, куда выходит какая-то новая группа, что всем своим видом говорит - “мы тут случайно, но искренне вам рады”. Что же, современные тенденции разбавлять жесткие рокерские вечера попсовыми песенками странная, но увы - уже привычная. Парень на бас-гитаре медленно перебирает струны и вдруг кричит: - Вы нас полюбите! Хонджун одобряюще кивает и допивает залпом свой коктейль. Вот это у парней яйца - заявить такое фанатам тяжелого рока в образах метросексуалов. Аж слезы гордости наворачиваются. Сонхва сбоку фыркает и бубнит что-то вроде “прибьют же потом пацана”. Хонджун даже хочет согласиться. Но все-таки молчит. * Проблема Хонджуна номер раз - он хороший друг. Он готов слушать часами Уёна, соглашаться на странные проекты Юнхо и пробовать эксперименты с алкогольными коктейлями Чонхо. Он даже иногда сам спрашивает, все ли у всех хорошо, смиряясь с тем, что ему и правда все начнут рассказывать. А ведь столько лет со школы прошло. Проблема Хонджуна номер два - Сонхва. Точнее тот факт, что они когда-то встречались, когда-то расстались, и почему-то остались лучшими друзьями. И проблема, конечно же, не в том, что они все еще дружат, а что Сонхва иногда делает какую-то хуйню раз в три года, но она настолько обширная и всеохватывающая, что все ебланизмы Ёсана меркнут перед ней. - Еще раз? - Хонджун устало трет глаза и еще раз смотрит на часы - будильник на прикроватной тумбочке услужливо показывает 5:20, и вроде бы даже уже можно и не ложиться обратно спать. - Я не буду повторять. - Это было риторически. Сонхва раздраженно сопит в трубку, а потом вздыхает: - Я же не идиот. Наверно. Просто так получилось. - Как это вдруг получилось, что ты переспал с гитаристом из группы, названия которой ты не знаешь, да еще и забыл уточнить имя. Ты случаем не под кайфом? - Случайно, - говорит Сонхва, и чем-то шелестит. - Нет, я абсолютно трезв. И ничего не подцепил. - Господи, ты и правда пошел сдавать тесты, - пораженно говорит Хонджун и окончательно просыпается. Сонхва для него все-таки какой-то невероятный образ биполярки - то он с нихуя спит с кем попало, то идет проверяться на венерические. Имя он забыл спросить, а трахнуться - да, конечно, запросто. Он еще бы и завтрак в постель сделал. - Что у тебя в голове твориться то? - Я два года без отношений, чего ты удивляешься? А этот парень симпатичный. - Он хоть совершеннолетний? - спрашивает Хонджун, включая кофемашину - в голове все-таки сплошная пустота, а дел сегодня много. Еще душ принять бы и поесть нормально. В трубке повисает тишина, нехорошая такая, очень тяжелая. - Блять, только не говори мне… - Ну, мы не особо разговаривали? - голос Сонхва немного срывается на последнем слове, и Хонджун все-таки тяжело вздыхает. Нет, без кофе он не готов вникать в это дерьмо. * В конце концов он напрочь забывает о Сонхва, экзистенциальных вопросах и вообще всем мире примерно на неделю - съемок каким-то образом оказывается слишком много, а очередной его ассистент сваливается с простудой в июне. И в итоге он обнаруживает себя в субботу вечером в каком-то баре, чье название отдает чем-то слишком возвышенным, жалуясь на все вокруг непонятно кому. - И на самом деле я не жалею, но заебался знатно, - вздыхает Хонджун и грустно заедает чересчур сладкий коктейль пережаренной картошкой. Вкус от этого лучше не становится, но становится понятно, что надо бы узнать с кем он общается. - Я кстати вроде забыл имя спросить. - Ну, это уже мелочи, - смеется его собеседник, и Хонджун ловит на себе внимательный и совсем не раздраженный взгляд. Почему-то от этого становится очень легко и приятно, и немного страшно, что вот прямо сейчас, когда весь стресс ушел и вернулось здравомыслие, то внезапная встреча закончится и оставит после себя только разочарование. - Всегда знал, что знакомство надо начинать с рассказа про то, как старший брат подложил порножурнал в учебник по литературе. Хонджун испуганно замирает и почти сипит: - Что? Я не мог. - О, а еще про то, как обидно, что бывший так и не вернул игры на приставку. А ведь там была коллекционная версия, - в разговоре на секунду повисает молчание, что режет по нервам не хуже гребанной пилы, - нет, не вспомню. Но я ощутил весь трагизм. - Пожалуйста, скажи, что я не рассказал про свои аттестационные фотки на третьем курсе, - практически шепчет Хонджун и к своему ужасу натыкается на очень радостную улыбку. Историю про то, как он вместо портфолио с моделями прислал профессору папку с пьяными фотками друзей, а потом еще и долго ругался о том, что тот не понимает ничего в искусстве, он старался забыть как страшный сон. Особенно после того, как этот ужас его заставили показывать перед всей группой. Конечно, ничего в этом страшного не было, кроме двойки за экзамен. Но вот потом в группе его перестали воспринимать всерьез, особенно, когда речь заходила о режиссуре. - Я, - Хонджун тяжело вздыхает, допивает коктейль и собирает всю свою еще не покинувшую его гордость, - очень сильно извиняюсь. Это все стресс. - Да я думаю, - фыркает его собеседник и откидывается на стуле, покачивая в руке стакан с чем-то напоминающим виски. - Но это было весело. Спасибо. У меня так-то тоже неделя жуткая, - он как-то задумчиво смотрит в потолок и словно становится печальнее. Самое логичное сейчас - еще раз извиниться, оплатить счет и оставить человека в покое. Хонджун и так уже исчерпал все вменяемые и не только уровни понимания и терпения. Только вот домой не хочется, бар все еще уютный, а Юнхо постоянно ебет ему мозги про новые знакомства. - Расскажешь? Бар шумит приятной музыкой и почти неслышными разговорами, лишь изредка звенящий стаканами и вскрываемыми бутылками шампанского. Приятное место. - Скажем так, есть у меня один друг, что абсолютно не умеет в тактичность… Хонджун улыбается, вслушиваясь в разговор, и жестами заказывает себе еще один коктейль. В конце концов лишним он точно не будет. * Он звонит Сонхва почти что в панике, выплевывая в трубку без раздумий: - Твой идиотизм передается по гребанным радиоволнам! Тишину на том конце телефона можно резать ножом, и Хонджун почти что готов разозлиться на такое вопиющее непонимание, но Сонхва все-таки снисходит до ответа: - У твоего вопля контекст есть? - Я раньше никогда не трахался с первым встречным в туалете! - почти что кричит Хонджун и резко успокаивается. Он косится на будильник, осознает, что сейчас три утра и почти что чувствует вину. Почти - ровно до момента осознания, что он все-таки делал почти час назад. Под оглушительное молчание в трубку, он медленно выходит в коридор и пялится на себя в зеркало - вроде и взрослый мужик, а сделал какую-то мальчишескую херню. Даже вон засос не спрятал, пока ехал в такси домой - теперь понятно, чего водитель так странно усмехался всю дорогу. - Я не понимаю, мне тебя поздравлять или нет? - наконец-то спрашивает Сонхва, а потом словно осознает что и кому сказал, и оглушительно орет. - Постой, ты сделал - что?! - Вот не просто так мы с тобой лучшие друзья. Даже вляпаться в дерьмо со случайным сексом умудряемся похоже. - Ладно я.ю но ты, Хонджун, - смех в трубке кажется почему-то не язвительным, а очень добрым, и в ответ получается только устало вздыхать. - Как ты умудрился? Ты же всегда был таким… - Сонхва мычит, пытаясь подобрать слово, и в эти три секунды молчания Хонджун понимает, что он вообще-то попал. Вот прямо с ноги и в овраг, - романтиком. Он и был. Цветы там, свидания. Секс в темной комнате, поцелуи после обнимашек и вот эта вся атрибутика хорошего и милого парня, которую он так искренне лелеял. Сонхва на это всегда говорил, что это как-то чересчур по-киношному, а Сынмин молча соглашался. Настолько молча, что даже также и ушел - без слов и объяснений. Хонджун закрывает глаза и вспоминает. У Сохо мягкий смех и жадные поцелуи, холодные пальцы и почти что дикий взгляд, когда в дверь туалета кто-то ломится, сопровождаемый язвительным “съебитесь”. Бледная почти белая кожа и громкие стоны, совсем не сдерживаемые, а словно выставленные на показ. Он цепляется пальцами за шею, требует быть ближе, и сам вбивает номер телефона в контакты, говоря одним взглядом “только посмей не перезвонить”. Хонджун смотрит на себя в зеркало и удивляется безбашенной улыбке на губах. - Ау, тебе скорую вызвать? - обеспокоенно спрашивает Сонхва и душераздирающе зевает. - Боже, я кажется пиздец как влип, - выдыхает Хонджун и слышит в ответ очень и очень печальное: - Как и я, друг мой. Как и я. * Сохо в его жизни не становится проблемой - вон воплощается в катастрофу, сметая своей непоколебимой уверенностью в своей правоте сомнения, страхи, стены и вазу на кухне. Он целует Хонджуна еще на пороге, роняет на пол сумку с вещами и говорит: - Завтра перевезу остальное, а то слишком долго ждать. Ждать - это вообще не про Сохо. На третий день после спонтанного секса он тащит Хонджуна на выставку кошек, на седьмой - переезжает к нему в квартиру. Через десять - вызывается решить проблему Сонхва и притаскивает ему телефон того самого гитариста, два билета в кино и благословляет еще не встретившихся новобрачных с медовым месяцем. Хонджун молча на все это смотрит и не может унять счастье, что бьется где-то в горле. Сохо говорит: - Ты зря радуешься, я еще успею тебе надоесть, - целуя так, что подкашиваются ноги. Хонджун ловит его в объятия, прижимает к стене и оставляет яркие засосы на шее, фыркая потом на злобное “я ненавижу водолазки”. Фыркая - и целуя глубже, ближе, грубее, обнимая до синяков на белой коже и громких стонов в ухо. До сорванного голоса и горящей расцарапанной спины. До веселого смеха в волосы и ласкового шепота в ночи. Сохо будит его с утра пораньше, толкает ногой в бок и громко шепчет в ухо: - Любовь - это не тишина. Позовем завтра Сонхва с Гиуком? Хочу проверить на них новый рецепт. Хонджун замирает, пытаясь понять - проснулся он или еще спит - и почему-то улыбается. Конечно же, не тишина. Тишина - это смирение, а Сохо громкий, яркий и совершенно внезапный в субботнее утро - с горящими глазами, нежными и настойчивыми пальцами и мягкими губами. Он ничего не отвечает и проваливается в сон еще на полчаса, просыпаясь под громкие вопли из душа, что почему-то зовутся пением. Телефон мигает непрочитанными сообщениями от Сонхва, Минги и Ёнхуна, и единственное, что хочется Хонджуну - кофе и долгих обнимашек под одеялом. Хотя, пожалуй, для начала надо помочь Сохо сменить тональность. Ну, и заодно душ принять.