На земле исполненных обещаний

Тебя хоть там любят? Лелеют? Целуют? Тебя обнимают? Ты счастлив? Ты весел? Нет-нет, не печалюсь, нет-нет, не тоскую: Я вытрясла душу в унынии кресел! Не холодно хоть? Не грустишь? Не измучен? Зима, говорят, будет нынче суровой! — Мария Чайковская «Тебя хоть там любят» Уильям не любит зимы Нью-Йорке. Холодные, слякотные, такие, что снег выпадает поздно, зато потом держится долго и упорно, приходится переживать про теплую одежду, морщиться из-за ранок на руках от холода. Уильям никогда никому не признается, но ему — и так иногда живущему с большим трудом, зимой становится жить еще сложнее, словно мир из-за выпавшего на него снега становится тяжелее, только в Лондоне об этом думать было нельзя совсем, а в Нью-Йорке почему-то проще. Проще — потому что есть Шерлок — который обнимает, который держит за руки, который завязывает Уильяму шарф, который разрешает стать чуть слабее. Когда Уильям впервые чуть не падает из-за проблем с координацией после потери глаза на льду, Шерлок ловит его под руку и не выпускает до возвращения домой, и Уильям не может не думать, что это приятно и хорошо. Когда Шерлок приносит вечером домой выпечку — и от него пахнет смесью чего-то сладкого со снегом, а Уильям подходит ближе, утыкаясь на пару секунд в чужое плечо, это ощущается очень понятно и правильно. Когда Шерлок снова забывает дома шапку, и снег падает на его волосы — белое на черном, все как в сказках о мертвых принцессах — Уильям думает, что никогда не видел более красивого человека. Когда Шерлок чихает, потому что расчесанные под «как волосы легли, такая и прическа» пряди упали на лицо, Уильям думает, что не видел более смешного человека и очаровательного. Уильям не любит зимы в Нью-Йорке. Они темные, кусачие и злые, и так хочется просто лежать на кровати и смотреть в потолок. — Ты можешь остаться сегодня дома, — говорит Шерлок, садясь к нему и поправляя плед. — У меня дела. — Я тебе с ними помогу. — Не могу же пролежать все три месяца, — фыркает Уильям, потом вспоминает снег в марте и, чуть скривившись, добавляет, — четыре. Шерлок качает головой и, кажется, чуть осуждающе закусывает губу. Он — сонный, еще совсем домашний и теплый. Его хочется обнять и попросить остаться рядом. Не скажет же ему Уильям, что единственное, чего он хочет — позволить себе утонуть во предрассветной зимней тьме, так, чтобы не осталось ничего, даже имени, чтобы мир смог отдохнуть от него, Уильяма, а Уильям смог отдохнуть от мира? Иногда Шерлок вытаскивает его гулять. Уильям прячет лицо в шарф, чтобы не пугать своим кислым лицом прохожих, залезает руками как можно глубже в карманы и позволяет Шерлоку подхватить себя под локоть. Город, кажется, рад зиме и праздникам, светится фонарями и украшенными витринами магазинов, улицы полнятся людьми, и даже небо от всего этого ощущается не таким темным. — Ты можешь рассказать мне, что тебя тревожит, — тихо шепчет Шерлок, когда они уходят с самых оживленных дорог — кажется, Шерлок чувствует, что Уильяму на них не нравится. — Все нормально, — тихо отвечает Уильям, качая головой и чувствуя, как внутри буквально разрастается огромный ком слез, которым никогда не давали вылиться. — Лиам, — выдыхает Шерлок, и у Уильяма от этого имени снова сердце словно удар пропускает — никогда не понимал, что в этом такого, имя как имя, еще такое фамильярное, почти заигрывающее, озорное, только Шерлок за все время их знакомства научился произносить его с тысячью разных интонаций — он подшучивающей и дразнящей до нежной-нежной, будто сейчас расскажет своему «Лиаму» что-то очень ценное и важное. — Да? — беспомощно отзывается Уильям. — Идем сюда, — Шерлок вдруг неожиданно меняет их курс и тащит куда-то в сторону таверен и площадок с людьми. Уильям никогда не понимал — какое удовольствие сидеть по несколько часов в такой холод на улице и мусолить какие-то бесконечные и пустые вещи? Потом он вспоминает их с Шерлоком часы у моря летом, когда они до самого заката обсуждали все подряд — от каких-то научных теорий до кошек, которых Шерлок в детстве таскал домой и которых терпеть не мог Майкрофт, — и думает, что, наверное, к такому можно привыкнуть. Шерлок приводит их к площадке — тут шумно, ярко, много людей, а еще — тихая музыка откуда-то, кажется, гитара и фортепиано, причудливо, непривычно, чарующе сочетающейся в какой-то крестьянской песенке. — Можно пригласить тебя на танец? — Шерлок разворачивает Уильяма к себе и смотрит на него своими темно-синими, как море перед штормом, глазами. Уильям удивленно хлопает глазами, а потом суматошно кивает — снова этот Шерлок сделал что-то, чего он никак не мог ожидать. Они танцуют, совершенно не попадая в музыку — гораздо медленнее, даже не танцуют, так, чуть качаются, держась за руки, единственные в целом мире, потерявшиеся в полупьяной шумной толпе, готовящейся праздновать или уже празднующей заранее. — Всегда мечтал так сделать, — признается Шерлок. — Да? Шерлок доверительно кивает, потом на секунду притягивает Уильяма к себе в объятия, так, что Уильям удивленно почти пискает, думая, что, наверное, очень похож на тех самых котят из детства Шерлока — как минимум Майкрофт его точно терпеть не сможет, как только узнает, что из-за него его брат «погиб» и пропал на несколько лет. — Пойдем домой? — спрашивает Шерлок, позволяя Уильяму самому решить. Обычно он не любил прогулки дольше десяти минут — то есть, все, но почему-то сейчас хочется походить еще недолго. — Поищем леденцы на палочке? Которые ты приносил на прошлой неделе? — Уильям сам берет Шерлока под руку. — Пойдем, — кивает Шерлок. Он снова не надел шапку, и вся его макушка покрыта снегом, Уильям смеется и осторожно стряхивает его, а потом еще несколько минут просто смотрит на Шерлока — словно не насмотрелся за все эти годы, за последние несколько минут в танце — растрепанные пряди, шрамик у носа, длинные ресницы, искусанные губы, дурацкий красный шарф, в котором Шерлок похож на Деда Мороза. — Спасибо, — тихо говорит Уильям, не зная, за что точно благодарит. — Тебе тоже, — кивает Шерлок, и в его голосе странная серьезность пополам с мягкостью. Кажется, он тоже благодарит за все сразу. Они уходят от толпы как сбегают в чащу леса, отдавая себя темным переулкам и снегу, засыпающему мир. Уильям думает, что после этой прогулки не будет выходить из дома еще неделю, но, наверное, она того стоит.