"Я дома!"
Приятный, мягкий и звучный голос раздался из прихожей. Человек на кровати, вскинул голову, наблюдая как приближается высокий силуэт и тянет руку к выключателю на стене. Комната мгновенно наполняется тусклым голубым светом от небольшого светильника. Фигура приобретает более четкие очертания. Хорошо сложенное тело, растрепанные розовые волосы по плечи."Я снова победил, Това!"
Рей снимает с себя куртку, обнажая торс, медленно проходит к кровати и садится на ее край. Сильная рука касается чужого исхудавшего лица, и грубые пальцы откидывают в сторону черную челку, открывая вид на пустую глазницу и тату вокруг нее в виде половины маски. Видя свое детище, творец приходит в восторг, и уголки его губ приподнимаются вверх в мягкой улыбке. Он сделал это сам, своими руками, украсил это изуродованное тяжелой травмой лицо. Шероховатый палец приходится по мягкому краю чужой глазницы, задевая внутреннее веко. Не самые приятные ощущения, но Това не придает этому значение, делая очередную глубокую затяжку и выпуская клубы густого едкого дыма. Рею всегда не нравился запах сигарет, поэтому он ловко перехватил пальцами уже истлевший бычок и затушил его о пепельницу на прикроватном столике."Сегодня я хочу сделать тебя еще красивее. Ты не против?"
Нежный голос приятно ласкает слух, но Това никак на него не реагирует. От его ответа ничего не зависит, он просто кукла в чужих сильных руках, у него нет своей воли, своих мечт и желаний. Нет ничего. Поэтому он просто продолжает смотреть пустым взглядом на стену перед собой. Рею не нужен ответ, он уже давно все для себя решил. Он встает с кровати и берется рукой за тонкое запястье своего творения, помогая тому встать на ноги. Две фигуры удаляются из помещения и проходят в пустой темный коридор, а там дальше прямиком в еще одну комнату. Загорается яркий белый свет, исходящий от хирургического светильника. Хрупкая фигура проходит к, одиноко стоящему, стулу у операционного стола и покорно присаживается на него, наблюдая за дальнейшими действиями своего мастера. Тот же в свое время достает все необходимые инструменты, выкладывает их на металлический поднос и подходит к Тове. Он встает перед ним и вновь протягивает руку к бледному лицу, касается потрескавшихся губ, проводит пальцем по контуру и надавливает между ними, побуждая свою куклу покорно открыть рот. Това не выказывает никакого сопротивления, оно ни к чему. Он не боится боли, не боится за свою жизнь, которая теперь полностью была отдана в чужие сильные руки. Длинные пальцы проскальзывают в чужой рот, касаются языка и побуждают владельца вытянуть его наружу. Данное действие заканчивается полным повиновением. Рассмотрев расположение двух синих артерий под языком и обдумав все последующие шаги, рука подхватила с подноса скальпель. Тончайшее лезвие прикоснулось к мягкой влажной плоти в самом центре и легко погрузилось внутрь. Мышца моментально сократилась, стремясь вернуться обратно и защититься в стенках рта, но сильные пальцы крепко её удерживали, впиваясь ногтями. Лезвие продолжило свой путь, разделяя орган на две равные половины. Боль была слишком сильной. Това зажмурил единственный глаз, да так сильно, что в уголках собрались горячие слезы. Изо рта вылетел сдавленный вскрик, который сразу стих, заменяемый тихими хрипами. Нужно было все стерпеть. Он привык к острой боли, которая слишком часто выжигалась в его сознании, на костях и в мышцах. Слишком часто в этой жизни ему приходилось переживать это. Настолько это стало обыденным, что он и сам не заметил, как начал получать от происходящего удовольствие. Боль больше не пугала, не приносила мучений, только истинное наслаждение, которое хотелось испытывать снова и снова. Он поднял дрожащие руки и ухватился ими за чужие запястья, сильно вдавливаясь в них тонкими пальцами. Кровь и слюна одновременно падали на его худые бедра."Потерпи еще немного, скоро все закончится."
Ласковый голос не сопоставлялся с бездушными действиями его владельца. Умелые руки мастера ни разу не дрогнули, даже под чужими прикосновениями. Нужно было довести дело до конца, нужно было создать еще один шедевр. Наконец лезвие окончило свой путь на кончике языка, перерезав так легко, словно масло, оставшийся участок плоти. Прекрасное зрелище, все прошло отлично, остались последние шаги. Рей подхватил с подноса тонкую иглу, в ушко которой была уже продета хирургическая нить. Острие так же легко погрузилось в мышцу, как и лезвие. И точно так же это сопровождалось уколом боли, что сейчас эхом отзывался в помутненном сознании Товы. Он снова хрипло простонал, приоткрывая глаз в котором собрались непролитые слезы. Быстрыми движениями игла то покидала, то возвращалась в мягкую плоть. Закончив накладывать швы, Рей выпрямился и сделал шаг назад. Словно он был художником, который после долгой и кропотливой работы решил издалека еще раз оценить свои труды. Так оно и было, он рассматривал свое творение, рассматривал результат своей работы. Он был прекрасен. Настолько прекрасен, что его сердце пропустило удар, и он обхватил руками бледное лицо, покрытое испариной, слюной и кровью. Его творение стало еще красивее. И все благодаря упорной работе своего мастера. Полностью очарованный данным зрелищем, Рей прикоснулся к бледным и холодными губам своими. Оставив несколько мимолетных поцелуев, он протиснулся языком в чужой рот, проведя им по влажным стенкам, а после по плотным швам. Това не сопротивлялся, только прикрыл глаз и немного поддался навстречу. Горячий язык коснулся двух половинок, проводя по каждой, уделяя особое внимание местам где они были накрепко зашиты. Комнату медленно заполняли влажные звуки и тяжелое дыхание. Разделенный надвое язык скользнул в чужой рот и это было главной ошибкой. Рей еще раз провел по нему своим, а после зажал между зубами, выискивая швы. Коснувшись одной из петелек, он прикусил ее и отдернул на себя, в то время как чужая плоть поддалась назад. Место сшивания пронзила острая боль, так как оно было грубо потревожено. Хлынул поток теплой крови. Не теряя ни единой минуты, Рей запечатал чужой рот своим, продолжая поцелуй с металлическим солоновато-кислым привкусом. Было все так же больно, но от этого становилось хорошо им обоим. Полости ртов медленно заполнялись горячей смесью из крови и слюны, что медленно проливалась из уголков губ. Мастер все так же продолжал временами тревожить уже чуть-чуть распустившиеся швы, из-за чего его произведение искусства прошибал холодный пот и сильная дрожь, а вместе с тем и волны удовольствия. Через несколько мгновений пришло время отстраниться друг от друга. Как только Рей отодвинулся, изо рта Товы мощным потоком хлынула густая бардовая кровь. Капли с характерным звуком падали на его ноги и пол, разносясь эхом по всей комнате. Он сильно закашлялся, отхаркивая противные сгустки, а после поднял голову, чтобы взглянуть в, ярко сверкающие, глаза с розоватым оттенком. Они светились от восхищения и самодовольства. Вид был поистине завораживающий. Смотря на залитое кровью и потом лицо своего шедевра, мастер только нежно улыбнулся."Я никогда не устану любоваться твоей красотой. Я украсил тебя своими собственными руками..."
Това лишь молча сидел. Никакие слова не были нужны. В конце концов Рею не нужен был партнер со своим собственным мнением и со своими собственными чувствами. Ему нужно было идеальное произведение искусства. Так что он будет его маленькой куклой.Кто знает, может быть это не так уж и плохо.