Лучший день рождения в жизни

Джин задумчиво наклонил голову, разглядывая... Подарок. Вообще-то, он тогда шутил, чтобы Дон отстал от него с этой темой. Да и в принципе не верил, что тот справится. Однако мирно спящий Додд лежал на его кровати, пойманный в сети подарочной ленточки и тихо сопящий в подушку, потеряв где-то цилиндр. И даже полусвернулся в клубок, исхитрившись спать чуть ли не по-кошачьи. Чего это стоило владельцу Огненного Клинка? Договаривался ли тот с Шеком по поводу поимки? Хотя тот бы вряд ли смог его поймать. Или говорил напрямую с Доддом? Уже не так важно. А вот подойти, забраться на кровать, которая скрипнула, вынуждая вздрогнуть их обоих — вполне. Опереться на руки, чтобы осторожно вдохнуть запах волос, и надеяться, что не слишком шумно от носа Джина около уха — очень. И счастливо улыбнуться, осознавая, что это не сон, что вор действительно так беспечно спит на кровати синеволосого, иногда трясь щекой о мягкую подушку — просто жизненно необходимо. Мгновения текут густым потоком, впервые позволяя прочувствовать каждое в этом меду счастья с полуприторным запахом роз. Додд пахнет именно ими, особенно рубашка, словно носит эти цветы под одеждой огромными букетами. Но от волос примесь другая, с ярким ароматом лаванды. Эта трава очень вкусно пахнет, словно Додд провалялся головой на этих цветах в поле и только вернулся оттуда. А чуть ниже, где можно пощекотать шею кратким дыханием, была смесь шоколада с чем-то особенным, чем и должен пахнуть Додд по-настоящему. И хоть сладкие запахи выделяются, они не перебивают нотку безумия, загадки и тайны, что исходит от призрачного вора. — Додд... — беззвучно выдыхает Джин, чуть бодая лбом плечо и с наслаждением ощущая тепло чужого тела. Он коснулся вора-призрака Додда. Вора-призрака Додда. То, что раньше казалось невозможным. Возможно, в дни рождения и впрямь иногда случаются чудеса. Уж этот Джин всё-таки запомнит, хотя обычно никогда не заморачивается такими мелочами, ведь спасение мира куда важнее. Додд чуть поводит надплечьем, едва не заезжая им по носу излишне любопытного паренька. Однако это ни капли не останавливает Джина, напротив, он мягко и едва ощутимо касается губами места около ключицы, жадно вдыхая только больше запаха. — М-м-м... — ворчит сонно Додд, пытаясь подбородком выгнать того с нового излюбленного синеглазым места, но терпит лишь неудачу. — Э-эй... Но Джин его не слушает. Кончик носа нащупывает сонную артерию и чуть пульсирует с ней в такт, вызывая дичайшее желание этот самый нос хорошенько почесать. Так нечестно! — Джин...? — всё же просыпается вор. Если, конечно, судить по тому, как немного учащается пульс и как скользят оттенки сомнения в голосе. — Да, Додд? — отвечает Джин, немного не выдерживая и валя свой подарок на спину, позволяя себе устроиться сверху и прижаться как следует. Тёплый, почти горячий. Грелка ростом чуть поменьше самого Джина, но даже так хватит и сущих мелочей, вроде нахального растёгивания рубашки и устраивания своих ног по обеим сторонам от тонкой, почти женской талии, что было довольно трудно, учитывая его рост, но стоило того. — Э-эй... — протестует слегка покрасневший вор под ним, почти сразу получая успокаивающее поглаживание в районе плеча. — Ш-ш-ш. Никаких пошлостей. Едва ли верит, но это уже не так существенно, как то, что Додд всё ещё здесь, разрешает прикасаться к себе и не очень-то протестует на самом деле. А потому можно потереть кончик носа о кожу, не прекращая желания нормально почесать, зато острее чувствуя чуть ли не каждую мысль такого скрытного вора. Сейчас Додд весь как на ладони, раскрытый, волнительный, просто потрясающий. И этим надо воспользоваться сполна, пока тот здесь, пока время течёт достаточно медленно. — Додд... — тихо шепчет снова Джин, осторожно прикасаясь к месту за мочкой уха и продолжая щекотать своим дыханием кожу, немного отличающуюся по структуре и ощущениям от той, что на шее. Ниже более подходила для почёсываний своей более пористой структурой, зато выше было приятнее гладить, здесь кожа более нежная и мягкая. Додд... Он везде разный. Интригует. Требует изучения. Руки сами проникают под белоснежную футболку, нежно поглаживая плечи, изучая их прямо через необычно тонкую ткань. Прерывистые выдохи направляют, сигнализируя, где лучше, приятнее. — Джин... — негромкие слова легонько обжигают ухо, Джин же словно ненадолго забывает, как именно дышать. Так близко, только ему одному. Аж голова кружится немного, хотя ничего такого они и не делают. А после зубы самую малость цепляют край раковины уха, чтобы почти сразу исчезнуть оттуда и появиться в потрясающей по нахальству улыбке. — Эй, подарочек ты мой, как насчёт того, чтобы вести себя потише? — скалится именинник, сам зная, что это невозможно. Иначе Додд не будет Доддом. — Никто не обещал, что подарочек будет тихим. — смеётся Додд, сверкая глазами, больше похожими на большие аметисты, что только что добыли, отполировали и вставили в его глазницы. Так завораживающе, напоминают ночное небо... Джин засматривается в необычайно глубокие глаза вора, но не торопится развязывать ленточки. Руки осторожно переходят выше, после чего ослабляют мятный галстук с украшением и залезают под воротник. Вор едва не мурлычет, позволяя делать со своей шеей всё, что придёт в голову Джину. Вообще, тому много чего приходит в голову, но ограничивается он лишь поцелуем в подбородок и поглаживанием около ключиц. А после кончик носа ласкает шею, проходясь от подбородка до ложбинки между ключиц и назад, не минуя кадыка, которое якобы случайно иногда задевают губы. И чужой смех, довольный и счастливый, греет душу. — Додд... — позволяет себе ещё раз выдохнуть Джин чуть ли не в губы разомлевшего вора, после чего касается лбом лба, устремляя прямой взгляд в глаза воришки, пока пальцы поглаживают где-то за ушами и указательные пальцы самую малость зарываются в такие мягкие и чистые волосы, напоминающие огромный водопад. Немигающие водовороты тьмы смотрят в ответ, приглашая окунуться в их бездну как можно глубже, пока сам Джин почти что видит, как именно устроена радужка и необычный зрачок — мешает немного малое количество света, который он сам и перегораживает своей головой. Но оно того стоит. А после ласковые и горячие губы притрагиваются к линии подбородка, оставляя обжигающий влажный след. — Ещё! — почти требует именинник, и Додд слушается, целуя немного алые щёки и нос парня, сейчас в такой откровенной позе сидящего на нём. И даже веки, когда, поддавшись мгновению, Джин прикрывает глаза. Потом всё уходит куда-то ещё выше, отчего король Надо почти что бодается в попытках получить ещё немного, ладони же пытаются прижать ещё ближе. — Ещё чуть-чуть... — почти неслышно просит он, щурясь от удовольствия. Очередной поцелуй в лоб даже ярче прошлых, вновь обжигая уже затронутое место. После же Додд легонько дует, обдавая контрастом холодного ранее горевшие от поцелуев щёки. — М-м-м... — Да, Джин? — вскидывает бровь Додд, хотя это скрывает маска, но синеволосый ничего не говорит тому, ведь это бесполезно. Достаточно и того, что они имеют прямо сейчас. Одни мгновения на двоих, яркие и запоминающиеся. Зато он вновь массажирует шею вора, запоминая каждую мелькающую эмоцию. Как довольно откидывает немного назад голову. Как легонько сжимает губы, лишь иногда выдавая нечленораздельное мычание. Подрагивают полуприкрытые веки и сильно дрожат ресницы. Успевший стать привычным покерфейс вора куда-то улетучился и явно не собирается возвращаться этим вечером. Большие пальцы сами собой легонько касаются уголков губ, отчего пронзительный фиолетовый цвет радужки вновь раскрывается. Но сейчас виднее каждый оттенок, каждая капля оттенка в этом буйстве красок. Под пальцами расплывается улыбка, почти сразу выскальзывающая на свободу, в то же время позволяя заметить мелкие морщинки от бесконечных фальшивых ухмылок и усмешек, которыми вор одаривает врагов. Зато сейчас она настоящая. И лично его. — Развяжешь мне руки? — вопрос застаёт врасплох, отчего Джин колеблется. Не хочется так легко лишаться своего подарка. С другой стороны, только это...? Без особой уверенности в действиях он выполняет просьбу, освобождая от ленточки руки, не забыв пройтись ладонями по едва заметным мыщцам на плечах и предплечьях, ведь Додд слишком хрупкий и женственный, чем является его частичной противоположностью. А после тонет в крепких объятиях, которыми одаривает его Додд. Едва можно дышать от сочетания почти медвежьей хватки и запаха перед самым носом, но выбираться нет никакого желания. Особенно, когда нос наглого вора прячется где-то в волосах полуареса, обдавая тёплым воздухом. — Додд... — Тс-с... Аккуратные ногти чешут чуть ниже затылка, даря странное удовольствие. Вроде бы Джин и не кот, чтобы наслаждаться таким, но всё равно неплохие ощущения. Кончик носа Джина вновь прижимается к сонной артерии, а подушечки пальцев вора нежно гладят ниже. После же они пробегаются по линии позвоночника, немного не доходя до поясницы, и возвращаются назад, к лопаткам. И, как выясняется, это просто потрясающе и умопомрачительно, когда ласковая рука массажирует их, чуть дразнясь. Даже невозможно обижаться на лёгкий смешок над ухом, уж больно хорошо вот так лежать сверху, особенно под умелыми руками такого нежного и заботливого сейчас вора-призрака. Но даже так, Додд не наглеет совсем уж и всё в рамках неких приличий: рука даже не пытается как-то задрать одежду Джина или просто залезть под неё. Так, дразнится поверх, совсем как синеглазый некоторое время назад. И вновь поцелуй в затылок, размягчающий только больше. И как только Додд это делает? Вот кажется, что уже больше никак не пронять, но нет, небольшое действие добивает, превращая окончательно во что-то очень довольное жизнью. Отчего-то Джин уверен, что Додд сейчас именно улыбается. Мягко, не пряча свою нежность в глазах от наблюдательного взгляда чемпиона Надо. Это можно увидеть, если поднять голову, что кажется почти невозможным. Ещё это можно нащупать, если поднять руку, но вместо этого Джин вновь прячет ладонь в мягких шелковистых волосах, перебирая пряди и стараясь не дёргать за них даже случайно. Вторая же опускается ниже и, сумев пролезть под плечом Додда, приобнимает того в ответ. Идеальный день рождения, даже никаких кофе и тортов не надо. И уж тем более вечеринок, пусть даже тайных. Вот так. Один на один с дорогим человеком, купаясь в нежности и отдавая всё, что только есть. Тепло... — Хочешь, потом с тобой сериалы посмотрим? Я тут раздобыл некоторые, которые ты мог не видеть. — мягко предлагает Додд, поглаживая большим пальцем под подбородком и вновь касаясь губами виска. Уж кто-кто, а наблюдательный вор заметил страсть Джина к сериалам. Не зря же тот активно обсуждает многие понравившиеся в соцсетях и часами зависает перед телевизором. — Додд, у твоей идеальности есть предел? — шутливо ворчит Джин, прекрасно зная, что вопрос всезнающего вора сугубо риторический. Как и его собственный, в общем-то. — С днём рождения, чемпион. — тихо отзывается Додд, немного трясь своим носом о волосы счастливого Джина. — Сегодня для тебя нет никаких пределов, кроме как моральных границ. — Звучит... Довольно соблазнительно... — улыбается Джин, позволяя себе вновь погладить шею вора и поцеловать около пульса. — Это будет лучший день в моей жизни.