Вокруг чувств...

      Не спится. Круг сидит на кухне, медленно ест Дашину сгущенку, - первое, что ему попалось под руку в холодильнике, и сосредоточенно смотрит в одну точку. Нет, этого просто не может быть… Неужели это действительно так? Уже второй день Саша думает об этом странном тургеневском мальчике Никите в том ключе, который ему просто хотелось сломать и выкинуть куда подальше. Этот Никита – вообще долбанутый на всю голову. Женственный. Девчонки его не понимают, подсмеиваются над ним, кроме Маши, да и пацаны, кроме Габи. Никита держится отстраненно от коллектива, задает глупые вопросы на мастер-классах, раздражает неуместными реакциями, тормоз и растяпа в быту… Понятно, почему его гнобили в школе. Но блин… что это вообще за ощущения? Сидя в одиночестве на кухне, Круг со страхом все четче и четче осознавал, что он хочет быть ближе к Никите… приласкать его… погладить по кудрявой голове… Нет, нет, нет! Неужели он из этих?! Не может быть! Пидор – как раз Никита, который явно взманипулировал Сашей, послал ему тайные знаки, и Круг просто поддался этому невербальному давлению… Может, просто замкнутое пространство эдак заставляет его сходить с ума. Но нет, и еще раз нет… Это лютый позор, да еще и в прямом эфире! Если бы дух его отца, великого шансонье Михаила Круга, сейчас был бы здесь и проник в его мысли, сын был бы проклят! Да, проклят, потому что отец терпеть не мог содомитов, это грязное противоестественное отребье, хлынувшее с перестройкой из тлетворной Европы… Ему бы было горько от того, если бы он узнал, что его сын такой же… В эту секунду Саша так возненавидел Никиту, что ему хотелось нагреть чайник и вылить кипяток спящему конкуренту на голову. Бедный деревенский мальчик, видите ли! Все его любят, все его жалеют, а остальным фабрикантам в соцсети прилетают скверности, что якобы обижают маленького… Хрупкий, как фарфоровая кукла!.. Стеснительный, как девочка! Такое ощущение, что дунешь на Никиту, и он сразу рассыплется. Ни разу в жизни Саша не видел подобных пацанов. Как такие вообще выживают?       Круг прополоскал рот, дрожащими руками достал снюс и зажевал его. Эффект не заставил себя долго ждать, но какой-то он был другой… несколько более, успокаивающий и расслабляющий, чем обычно, и в то же время по-легкому веселящий, как после марихуаны… Может, Кочнева что-то подмешивает в сгущенку? Она та еще прожигательница жизни, да и тоже порой на каких-то странных движняках…       Страх от мысли, что Круг – на самом деле тот, кем не хочет быть, прошел, как прошла и жгучая ненависть к Никите. Растекшись на стуле, как жидкая субстанция, Саша стал вспоминать все моменты общения с Уфимцевым. Первый какой-то странный интерес он почувствовал, когда Никита признался ему в симпатии к Полине… В тот момент Круга кольнуло что-то неприятное, но он сам не понимал, что именно… Быковская Саше тоже нравилась, но чисто как секс-символ фабрики, статусный трофей. Завербовать Полку на свою сторону было несложно, видимо, потому, что ей самой хотелось быть ближе к звездному сыну. Сейчас Круг вздрогнул, представив Полину с Никитой… Так же он вспомнил признание Уфимцева, что у того никогда не было отношений… И тут Саша внезапно проникся к своему конкуренту какой-то невыразимой нежностью, на которую бы плевался и пытался подавить, будучи в другом состоянии. Это мальчик… нежный, как ангел… чистый, как слеза… всю жизнь был один… Неужели никто так и не распаковал этот алтайский хрусталь? Неужели Саше суждено быть первым? Была бы возможность, тут почти везде камеры… Но кто ищет, тот всегда найдет!       Теперь Круг не сидел, а буквально лежал на стуле и предвкушал завтрашний день… Надо, надо решиться… завтра или никогда… Он представил, как подходит к Никите… зазывает его подсобку типа на задушевный разговор о неразделенных чувствах к той же Полине… Никитка же такой сентиментальный, он его пожалеет и пойдет следом… А там Саша прижмется к нему телом, губами… проведет руками по кудрявым волосам… Никита закрывает глаза и льнет к Саше, как было во время его сольного выступления, когда он едва-едва не засосал танцовщицу… Какой Никита был тогда чувственный! По-любому, он будет таким и с ним, Сашей… Да, Никита трогает его за гениталии через штаны… Член постепенно твердеет, поднимается медленно, уверенно и вовсю пульсирует и стучится в ширинку. Саша освобождает своего зверя и впускает его в алтайское пространство… Оно мягкое, нежное, каким и должно быть… В нем хорошо… А какая у него гладкая, нежная, светлая кожа…       Круг укладывает Никиту на стол и, вцепившись в его кудри, входит туда-сюда резкими и быстрыми движениями. Он понимает, что надо нежнее, а то от алтайского хрусталя ничего не останется, даже осколков, но не может… Он делает это быстрее и быстрее, грубее и грубее, а Никите будто бы и не больно… Он не кричит, а явно стонет от удовольствия… Вот что значит Алтай – знак качества! Все-таки с девушками секс не такой. Близится конец, момент небывалого наслаждения… Это событие – лучшее, что было в его жизни, и в эту минуту он готов перед камерами закричать на всю страну, да что там!.. заявить на весь мир, что да, я, сын Михаила Круга, гей! Зато я самый счастливый гей на земле, и мне похуй на общественное мнение и карьеру!..       - Сань, ты чё?       Поняв, что рядом с ними находится третий лишний, Круг вскрикнул и быстро затолкал своего друга в шорты. Алтай в мгновение испарился, будто его и не было… Саша с разочарованием увидел, что вернулся в реальность, - на кухню, где совсем недавно ел Дашину сгущенку и жевал снюс, а перед ним стояла Кочнева собственной персоной.       - Блин… - с нервной досадой произнес Круг, поняв, что совершил непотребство перед девушкой, да и еще и на камеры, и уронил голову на стол.       - Так… - озадаченно произнесла Даша. – Ты жрешь мою сгущенку, дрочишь и почти орешь… И что я должна тут думать?       - Это не из-за тебя… - только и смог вымолвить Саша. – Фух… Как бы это не показали, черт…       - Чет тебя совсем развезло, - покачала головой Кочнева.       - Никому не говори, ладно? – взмолился Круг.       - Ладно, - смягчилась Даша. – Только завтра закажешь мне три банки. - Да хоть тринадцать! – почти истерично воскликнул Саша и убежал к себе в комнату.

***

Почти все утро Круг буравил глазами Никиту и думал: «Когда уже настанет этот момент?» Вчерашняя смелость уже прошла, и сейчас он уже не был готов не то, что делать заявление перед камерами, но даже опасался исполнять желаемое украдкой. Понимание своих чувств и их недопустимость жгло Александра каленым железом, и он пока не понимал, куда лучше направить свои эмоции. Но их надо выпустить, иначе он взорвется…       - Некит достал. Сонька мне щас рассказала, что он опять лез к ней обжиматься, - недовольно шепнул ему Саша Филин.       Некит… обжиматься к Соньке… Настал момент истины, и Круг решил, что вместо физической встряски эмоциональная пойдет им всем только на пользу. Полный решимости, он встал и, внутренне пытаясь успокоиться, спросил:       - Так… Чет он да, перегибает. Совсем охренел. Где он сидит?       - Внизу, - ответил Филин.       - Пошли, вправим ему мозги.       Испугавшись грозного настроя своего друга, Филин промямлил:       - Ты чё… думаешь подраться?       - Зачем подраться? – пытаясь напустить на себя веселый вид, спросил Круг. – Просто поговорить, дать совет. Ну, если он сам вдруг быканёт, то придется… И решительным шагом направился в зал. Филин, пожав плечами, засеменил следом за товарищем.