(Не)потерянное время

      Золотой миг Пенаконии отличается особой атмосферой веселья. Вечно радостные речи людей, шум, исходящий от азартных игроков, звон монет-жетонов никогда не покидают это место. По окраинам растекается музыка здешнего оркестра, поднимая настроение гостям. Ритмичным мелодиям соответствуют разноцветные нотки в воздухе.       Высокий фонарь приятно-жёлтым светом освещает двух парней, стоящих чуть поодаль празднеств – у ступенек, ведущих в глубь улиц. Яркие огни вывесок мира Грёз сейчас теряются, сливаются в единое серое пятно.       Развлечениям нет места, когда близится нечто безжалостное и тёмное. Смерть.       — Мне осталось жить семнадцать системных часов.       Что-то противное оседает на языке.       — Тогда чего вы ждёте?       — Я… – Блондин меняется в лице: нервно кусает губы, чуть хмурится. — Просто…       — Отчаялись? – Веритас Рацио упирается руками в бока. — Чем же ещё я могу помочь?       Он смотрит сверху вниз, тяжело выдыхая. Авантюрин попал в сложную ситуацию, расчёты в которой не могут быть стопроцентными. Всё, что Рацио мог сделать, уже сделал.       — Просто думал, что… – происходит небольшая заминка.       Веритас медленно касается чужой ладони, скользит пальцами под чёрную ткань короткой перчатки. Тепло дотрагивается и наблюдает за реакцией. Бледная ледяная рука подрагивает. Как и в тот день, когда револьвер с одной-единственной пулей опасно вжимался дулом в грудь.       — Вы удачливы, – Веритас не пытается утешить, он констатирует факт. — Вероятность, что вы справитесь, есть.       Это звучит как поддержка. Авантюрин прикрывает веки. Его глаза уже устали от последствий действий Сандэя – грязных радужных разводов вместо чёткого зрения.       — Думаешь, у меня есть шанс выжить?       — Нельзя отрицать очевидное. – Рацио не стал упоминать то, что картёжник слишком часто вылезал сухим из таких случаев.       Невесомое прикосновение подушечек пальцев исчезает.       Авантюрин вдруг разлепляет ресницы и начинает внимательно рассматривать гения, словно пытаясь запомнить каждую детальку в его внешности, каждую морщинку на его лице.       — Теряете минуты.       — Отнюдь, – хмыкают, тусклый блеск тонет в зрачках.       Они стоят в тишине несколько секунд, а затем аксессуары Авантюрина легонько дребезжат – он тянется и, когда приближается к чужим губам, шепчет:       — Если в этот раз я проиграю... Прости за все глупости. У нас было выгодное сотрудничество.       — Дурак, – в паре сантиметрах обжигающе-колко выдыхают в ответ. Рацио прикинул бы точнее, если бы затем не последовал поцелуй, мгновенно лопающий пузырь мыслей. Мурашки пробегают по плечам – Веритас едва успевает осознать происходящее, как всё заканчивается.       — Простишь ведь и эту глупость?       …В руки вкладывается свиток. Довольно необычный, стоит отметить. Красивый.       — Возьмите это. Откройте, когда будете при смерти. Ещё спасибо мне скажете. Удачи. – Он разворачивается, уходя и не говоря больше ни слова.       Авантюрин горько улыбается.       Боль в голове усиливается.