Мы никогда не умрём

      Меч Вэй Усяня Цзинь Лин нашел в сокровищнице Пристани Лотоса. Среди украшений, слитков серебра, шаров из слоновой кости и нефрита бедняга Суйбянь лежал один-одинёшенек, всеми покинутый и забытый, как отставная наложница. Дядя лишний раз старался на него не смотреть и обходил десятой дорогой, как ядовитую змею. Смотреть — смотрел, но не выбрасывал. Цзинь Лин не выдержал и предложил:       — Если вам невмоготу такое соседство, отправьте его Вэй Усяню.       Само собой, дядя развопился чайкой:       — Ещё чего! Пусть сам приходит и забирает!       Цзинь Лин и дядя переглянулись и хором сказали:       — Не придёт.       Только Цзинь Лин замолчал, дядя принялся браниться, как торговка рыбой с причала:       — Этот Вэй Усянь вечно скачет по Поднебесной, как вошь по обезьяне, постоянно влипает в истории и баламутит воду! Будь он моим подчиненным, я бы ему всыпал! А Цзэу-цзюнь сидит в затворе и терпит! Лани, одно слово!       Умный человек, конечно, промолчал бы, но во-первых, Лани были неплохие и совсем не высокомерные ребята, Цзинь Лин с удовольствием ходил с ними на ночную охоту и чисто по-дружески цапался с Цзинъи, ну должны же хорошие люди спускать пар иногда, а то закончат, как младший дядя. Вот что значит не бить плохих людей в открытую и не сливать яд вовремя. Во-вторых, Цзинь Лин ходил и на охоты с Вэй Усянем и признавал, что из всей толпы его дядюшек он самый… О! Больше всего похож на человека.       Чернокнижник, ага. Основатель темного пути. И в довершение всего невольный убийца отца, генерал, которого сожрали собственные солдаты, только косточки трещали. Обхохочешься.       Если бы Цзинь Лин писал о себе роман, он бы начал его так: «Жил-был недоросль, и у этого недоросля один дядя убил другого дядю, но до этого убил отца руками ещё одного дяди, а потом до него добралась судьба, то есть третий дядя, родной брат убитого дяди, который устроил воскрешение из мертвых дяде-невольному убийце в теле дяди-обрезанного рукава, а дядю-злодея вообще убили руками ещё одного дяди». Было от чего сойти с ума. Ровно поэтому Цзинь Лин не писал романов, а ругался с братом матери. Который, давайте честно, в этот раз сам напросился.       — Дядя, а вы, что, завидуете? Сами бы хотели так охотиться?       От такой наглости дядин Цзыдян аж плюнул кровью. То есть искрой.       У дяди покраснели глаза.       — Замолчи, не то я тебе ноги переломаю!       — Главе великого ордена? Дядя, вы о политике подумали? А что люди о вас скажут?        Обычно, это был любимый способ дяди пилить окружающих, но сегодня Цзинь Лин сыграл на опережение. Дядя закипел:       — Ах ты, сопляк, весь в отца!       Слово за слово, они схватились за мечи, и будь Цзинь Лин младше, он непременно проиграл бы, но…       Но, во-первых, он хорошо знал и изучил все любимые дядины приемы. И, не стесняясь, играл на его слабостях, например — вовсю распускал хвост.       Во-вторых, последние три года мастера меча Башни Кои гоняли Цзинь Лина нещадно. В-третьих, в поединках с Ланями Цзинь Лин стремился перенять у них лучшее, хоть ему приходилось нелегко. Лани были высоченные тощие жерди-северяне, а ему досталась более лёгкая кость.       В-четвёртых, видя его успехи, Вэй Усянев супруг, весь из себя добродетельный и благородный муж Ханьгуан-цзюнь давал иногда Цзинь Лину уроки. Не в обиду будь сказано, но объяснял он куда доходчивее дяди, при всей своей строгости и холодности, и не орал при первой же ошибке. За три года Цзинь Лин, считавший себя посредственным мечником, понял, что он ого-го как хорош и мощны его лапищи!       Короче говоря, он сцепился с дядей на равных, и мечом рассказал ему, как он неправ, неучтив и вообще, фу, Низвержение Солнца когда закончилось, а кое-кто до сих пор во всем ищет недобитых Вэней и чернокнижников. Дрался дядя хорошо, весело и зло, так, как не дрались никогда слишком приличные Лани и старейшины ордена Ланьлин Цзинь. С Цзинь Лина семь потов сошло и только что язык не вываливался!       …Вдобавок пока они бегали друг за другом с мечом, пара причалов и перил этого просто не пережила. Кончилось всё тем, что Цзинь Лин с дядей навернулись в воду, подняв тучу брызг. Потом они сохли у очага, пили горячий мясной отвар, а дядя громко бухтел, какого неблагодарного и невоспитанного племянника он вырастил. Цзинь Лину это надоело.       —Дядя, от вас уже три невесты сбежало! Вы ноете и бухтите, как старый учитель Лань! Только что на выпавшую бороду и больную спину не жалуетесь! Может, вы на нём женитесь?       К ужасу Цзинь Лина, в глазах дяди зажёгся огонёк.       — А это отличная месть Вэй Усяню!        Цзинь Лин понял, что попал. И что Вэй Усянь не обрадуется такому раскладу, да и Ханьгуан-цзюнь, да и весь орден Лань, а особенно Цзинъи и Сычжуй.       Лани, если на то пошло, такого сокровища не заслужили.       — Дядя, вы серьезно? Вы что, готовы носить красное платье с пионами, слушать нытье про боль в пояснице и быть свекровью, лишь бы отомстить Вэй Усяню? Вы в своем уме?!       — Да что ты несёшь? Какой свекровью?!       А-а-а-а-а, ну почему дядя такая дубина? Почему сам Цзинь Лин такая дубина и не может вовремя промолчать?!       — Правду! Учитель Лань — свёкор, а вы, если выйдете за него замуж, то станете матушка государыня свекровь, которую Вэй Усянь должен почитать, и каждый день наливать чаю, и рожать внуков…       Вместо того, чтобы развопиться и торговать угрозами, дядя смертельно побледнел.       — Не будь ты мой племянник и наследник….       Цзинь Лин похолодел от ужаса и вытащил змея в рукаве.       — А что бы сказала бабушка?! Подумайте об э…       С ревом раненого буйвола дядя вынес собой окно и принялся яростно рубить здоровенный дуб, только листья и щепки летали. Цзинь Лин убрался на ночную охоту, прихватив любимый сладкий пирожочек, то есть Фею.       Обратно они притащились через четыре дня, по уши в болотной грязи, но счастливые. У дяди дёргался глаз, а у виска вылезла седая прядь.       — Всё у тебя не как у людей! Однажды ты станешь причиной моей смерти!       — Дядя!       — Что «дядя»?! Восемнадцать лет, у других уже дети, а ты до сих пор предупреждать не выучился! Детство в заднице играет! Кто в четыре года упал в колодец?!       Началось!       —Ну, я. — ответил Цзинь Лин с гордостью.       — Кто пустил домой демона-паука и чуть не довел покойную Цинь Су до удара?!       А вот это была отчасти неправда.       — Тётю чуть до удара довёл не я, а предложение бежать в Дунъин, пить вино и целоваться на мосту! Демон в неё полжизни был влюблен и заботился. Лучше бы она с ним сбежала. Живее бы была.       Как легко и весело было говорить в лицо дерзости, а не держать злость и обиду в себе. Дядя скривился и выдал одно из высказываний, которые в прежние времена портили Цзинь Лину настроение на весь день.       — Порядочные заклинатели приручают дух меча в десять лет, когда дают ему имя и становятся на клинок, а ты до сих пор этого не сделал!       Обычно Цзинь Лин от этого взлетал без всякого меча, но сегодня отбрил легкомысленное:       — А мне это не мешает летать. Сейчас вы скажете, что Вэй Усянь сделал это раньше всех… К слову, а что у него был за зверь?       Лицо дяди стало невыносимо кислым, будто он слопал целую корзину недозрелых яблок, а Цзинь Лин заметил, что так он чудовищно похож на бабушку Юй с парадного портрета.       — А это тебя совершенно не касается. Если спросишь, кто был у меня, то клянусь, я тебе всыплю!       — Зачем спрашивать, я и так знаю, что у вас крокодил или чайка!       И вот здесь дядя обиделся всерьёз и надулся, точь-в-точь как старая лотосовая жаба, что вечно предвещала всем горе, несчастье, смерть и приезд тёщи или свекрови.       — Муравьед! Можно уже выучить, что у главы ордена Юньмэн Цзян не чайка, не крокодил, а муравьед!       — А у отца?       — Иди с глаз моих долой! Но прежде вымой себя и свою собаку!       Цзинь Лин не удержался и показал ему язык, дядя показал в ответ, а Фея закрыла глаза передними лапами.       — Всё равно вы орёте, как чайка! И как бабушка! Ещё бы шапку мне сказали надеть!       — Никаких ушамао в этом доме!       Оконная бумага пошла трещинами.       Любопытство сгубило не одну армию, кошку и императорскую жену. Цзинь Лин загорелся узнать, что же за духи покорились отцу и Вэй Усяню, а раз дядя отвечать отказался, то лучшим способом выяснить правду было спросить у самого Вэй Усяня. Утром, ещё засветло, Цзинь Лин забрал Суйбянь из сокровищницы, встал на свой меч и полетел в Гусу.