***
Завалившись на кровать, Намджун уставился в потолок. Никогда еще он не чувствовал себя столь опустошенным. Последние несколько лет он жил отдельно от своей семьи, не вникал в их семейные проблемы, не общался со сводным братом, лишь изредка приезжал на ужин, когда отец настаивал на его присутствии. После побега супруги отец делился с ним тем, что Чимин очень остро переживает этот момент. Намджун и сам это видел. Ему не требовалось жить в этом доме, чтобы понять всю сущность сводного брата. Чимин огрызался, отказывался сидеть за одним столом, на все попытки отца быть заботливым родителем отвечал сарказмом и протестом. Намджун знал, насколько мягок его отец. Он никогда не повышал голос, знал, как из любой ситуации выйти без конфликта, а физическое насилие и вовсе считал чем-то на грани невозможного. Поэтому подобное поведение Чимина немало удивило Намджуна. Он даже пытался высказать ему претензию, но в ответ получал лишь надменный взгляд. Чимин вил из отца верёвки, это было видно даже невооружённым взглядом. Он воровал, попадал в переделки, связавшись с плохой компанией, зачастую приходил домой в нетрезвом виде. Но отец лишь потакал его поведению, отвечая на остроты улыбкой и мягкими поглаживаниями по плечам. Спустя три года Чимин изменился. Сейчас на Намджуна смотрело восемнадцатилетнее нечто. Отросшие чёрные волосы, ярко подкрашенные карандашом глаза, вызывающие украшения в проколотых ушах и мешковатая одежда. Чимин не обратил никакого внимания на приезд своего брата, все его внимание было приковано к мобильному, даже когда отец его окликнул, чтобы тот поздоровался, он лишь громко лопнул пузырь из жвачки и, не поднимая глаз, махнул рукой. Ужинали они втроём, сидя за небольшим столиком в гостиной. Чимин не отрывал глаз от телефона, одной рукой быстро что-то печатая, а второй ковырялся палочками в своей пиале с рисом. Отец увлечённо разговаривал с Намджуном, спрашивал его о студенческой жизни, радовался успехам и не забывал подкладывать в тарелку детей мясо. — Кушай побольше, Чимин-и, тебе нужно набираться сил, — он с мягкой улыбкой положил Чимину в пиалу очищенный кусочек рыбы. Намджун слегка улыбнулся, наблюдая, как глаза отца блестят заботой, прошло столько лет, а он по-прежнему заботился о взрослых детях с особым трепетом. Но Чимин не обратил на это никакого внимания, продолжая медленно пережевывать рис. Ужин подошёл к концу, отец поднялся за десертом, но, секунду поразмыслив, подошёл ко входной двери и запер её на ключ и спрятал его в кармане брюк. — Давно вы стали закрываться? Раньше хватало сигнализации, — удивлённо спросил Намджун, следя за действиями отца. — И сейчас достаточно, — мягко улыбнулся отец, ставя сладкий пирог на столик. — Просто кое-кто повадился сбегать из дома. Намджун перевёл взгляд на Чимина, тот наконец оторвался от телефона, громко фыркнул, поднялся из-за стола и скрылся на лестнице, ведущей на второй этаж. — Папа, это конечно не моё дело, но может с ним нужно немного построже? — Разве так можно, Намджун? Он же твой брат, к тому же сейчас переживает не лучший момент в своей жизни. Намджун с ним спорить не стал и оставил свое мнение при себе. Как ни крути, его отец очень мудрый человек, он умеет воспитывать детей, а значит и с Чимином справится. Он решил не ехать так поздно домой и на ночь остаться у отца. Сидя в своей комнате за ноутбуком, Намджун услышал несмелый стук. Отложив в сторону доклад, он поднялся с кровати, открыл дверь и натыкнулся на густую копну чёрных волос. — Тебе чего? — Намджун нахмурился. — Поболтаем? — Чимин оглянулся на лестницу и, не дождавшись приглашения, вошёл в спальню, прикрывая дверь. Намджун удивленным взглядом следил за тем, как Чимин медленно идёт к окну, оглядывая комнату. Он схватил со стола кубик Рубика, прокрутил его несколько раз и поставил на место, усаживаясь на подоконник. — Мне немного не до тебя, — Намджун продолжал стоять около двери, намекая, что лучше бы братцу выметаться из его комнаты. — А я тихонько посижу, — Чимин проигнорировал намек, открыл окно и выудил из толстовки пачку сигарет. — Не рановато ли тебе? — Ты ведь и сам куришь, — пожал плечом Чимин, чиркнул зажигалкой и затянулся никотином. — Это другое, я начал уже после совершеннолетия. Отец знает? —Да мне пофиг, знает отец или нет. Эту фразу Намджун посчитал чуть ли не личным оскорблением его чести. Чимин так нахально разговаривает, не ставит ни во что отца, даже несмотря на все то добро, что он для него делает. — Тебе лучше уйти, Чимин. — Почему, хён? — Мне не нравится то, как ты себя ведёшь. И не нравится то, что ты куришь в моей комнате. Будь добр, уйди. — Ладно, — Чимин выкинул сигарету и, развернувшись, направился к выходу. Когда он поравнялся с Намджуном, то на секунду замер. Он поднял взгляд на брата, открыл рот, будто хотел что-то сказать, но лишь усмехнулся и вышел из комнаты. Намджун так и не понял, что ему хотели этим визитом показать, но не стал долго над этим думать и вернулся к докладу. Он до сих пор не понимает неблагодарного поведения Чимина. Казалось, любой ребёнок был бы рад жить в их семье, пользоваться благами и быть благодарным за то, что такой хороший человек, как отец, взял под свое крыло, с ног до головы окутывая заботой и теплом. Чимин вёл себя отвратительно. Он огрызался с отцом, прогуливал школу, несколько раз попадался на мелком воровстве. Намджун со стороны наблюдал за отцом, который раз за разом выписывал огромные чеки, чтобы вытащить мальчишку из участка. По его мнению, Чимину не мешало бы несколько дней провести в обезьяннике, но это не его дело. Он был уверен, что отец знает, что делает.***
Офис нотариальной конторы в темно-коричневых тонах душил спертым воздухом. Намджун стукнул костяшкой указательного пальца в дверь, дождался ответа и вошёл внутрь небольшого кабинета. Пожилой мужчина поднялся с кожаного кресла и пожал ему руку. — Вы очень пунктуальны, господин Ким, — улыбнулся Джихван, усаживаясь обратно. — Видимо у вас это от отца. — Спасибо, — Намджун сел на кресло напротив. — Можно поскорее, мне ещё нужно в полицию. — Позвольте узнать для чего? — Хочу найти мать своего сводного брата. — Ох, я как раз хотел поговорить с вами и об этом, — негромко пробормотал господин О. — Что-то случилось? — Намджун нахмурился, прикусил губу изнутри. — Вы были заняты похоронами и я не стал вас беспокоить. Дело в том, что мать Пак Чимина нашли мёртвой как раз в тот момент, когда ваш отец попал в больницу. Мне очень жаль. — Не стоит, я не знаком с этой женщиной. Мне только проблем добавилось. Может, приступим к делу? — Ах, да, что это я! — мужчина широко улыбнулся и достал заламинированный листок. — в общем, читать тут особо нечего, ваш отец все завещал вам и вашему брату, но если вам нужны формальности, то я могу прочесть. — Не стоит, — Намджун отмахнулся и принял из чужих рук завещание. — Спасибо, — Намджун криво усмехнулся. — Господин О, можно вас кое о чем спросить? Мужчина бодро кивнул всем своим видом, дав понять, что он весь во внимании. — А можно ли как-то решить вопрос с опекунством? — Намджуну было немного стыдно об этом спрашивать. Он знал, что этот мужчина давно дружит с его отцом и представляет в каком сейчас свете предстаёт перед ним. — Я немного не понял. Что вы хотите решить? — Эм, я бы хотел отказаться от опеки над Чимином. Господин О уставился на Намджуна пронзительным взглядом. — Послушайте, господин Ким, это, конечно, не моё дело, — мужчина сложил руки на груди. — Но я очень хорошо знал вашего отца, и он очень сильно любил этого мальчика, вы точно в этом уверены? Вы же понимаете, что именно попытка суицида вашего брата так сильно подкосила старика Кима? — Мой брат эгоистичный, беспринципный подросток, — Намджун откинулся на спинку кресла, выудив из портсигара сигарету. — Его попытка суицида не более чем лишь очередной способ выпендриться. Тот день не задался с самого утра. Сначала у него спустило колесо и он немного опоздал, а потом провалил один из важнейших экзаменов. Настроение испортилось окончательно, и Намджун решил после учёбы завалиться в ближайший бар, чтобы немного расслабиться. Он допивал первый стакан виски, когда почувствовал вибрацию мобильного. Звонил отец. Его голос звучал слишком сипло и взволнованно. — Пап? Что случилось?— Чимин в больнице.
— Что произошло? Мне приехать?— Да, приезжай, пожалуйста.
Намджун наскоро расплатился с барменом, схватил со спинки стула пиджак и поспешил к выходу. До больницы он добрался за полчаса, поднявшись на второй этаж, увидел отца сидящего на кушетке рядом со входом в палату. — Что случилось? — Намджун присел перед отцом на корточки, вглядываясь в побледневшее лицо. Он будто постарел на несколько лет, морщины стали глубже, седых волос казалось добавилось за этот короткий день. — Чимин пытался покончить с собой, — отец прикусил нижнюю губу и скрепил руки в замок, отводят взгляд в сторону. — Он изрезал себе все руки. — Пап… — Я приехал пораньше, хотел приготовить вам ужин, но зашёл в ванную и увидел… — Отец всхлипнул, закрыв лицо ладонями. — Если бы я приехал на минуту позже… Этот мальчик такой заносчивый, — охрипшим голосом продолжал мужчина, — он столько раз грозился это сделать, ты сам ведь знаешь, я даже не думал, что он на такое способен. Видимо, побег его матери сильно повлиял на него. Намджун не знал как утешить мужчину. Он видел, как отец любит этого мальчишку, как за него переживает и с каким добром к нему относится. Но человеческий эгоизм поистине не имеет размеров. Чимин, в попытке приковать к себе ещё больше внимания, пошёл даже на такой шаг. Этот ребёнок противен Намджуну, он не в силах выносить даже секунды проведённой с ним рядом. — Что ж, дело ваше, — господин О слегка кивнул. — Вопрос опеки решается через суд. Я подготовлю документы. — Спасибо.***
Намджун не хотел видеть Чимина. Он был безумно на него зол, но вместе с тем, ему не терпелось выплеснуть яд в надменное лицо мальчишки. Ткнуть носом в то, что он виноват в смерти отца, чтобы Чимин до конца жизни жил с этим чувством вины. Клиника, куда отец положил Чимина, находилась далеко за городом. Намджун вдавливал педаль газа в пол, но автомобиль, по его мнению, ехал все равно очень медленно. Ему хотелось поскорее закончить со всем этим. Избавиться от обузы, забыть, что у него когда-то был сводный брат. Вычеркнуть эту историю из своей жизни раз и навсегда. Подъехав к воротам, Намджун сообщил охраннику кто он и к кому приехал. Спустя минуту ворота с громким лязгом открылись, и Намджун заехал на территорию клиники. Вокруг был густой хвойный лес, два трехэтажных здания разделял небольшой сад с аллеями и цветущими кустами гортензии. Намджун вышел из автомобиля, огляделся, вдохнул свежий воздух и поспешил внутрь. Несколько формальностей и вот он уже сидит в комнате для свиданий. Она была достаточно скромной, но просторной и светлой, и если бы не толстые решётки на окнах, Намджуну бы здесь даже понравилось. Дверь скрипнула и Намджун вскинул взгляд, встречаясь с глазами Чимина. — Хён! — Чимин слегка улыбнулся и сделал два широких шага навстречу, но Намджун жестом остановил его. Он рассмотрел своего сводного брата. Отросшие волосы, которые всегда были в беспорядке, теперь аккуратно пострижены и уложены. Из ушей убрали все украшения, лицо бледное и осунувшееся, острые плечи виднелись сквозь ткань тонкой больничной пижамы. Чимин выглядел слишком болезненно, несмотря на лечение. — Хён, я не думал, что ты приедешь меня навестить, —вполголоса сказал Чимин и присел на стул напротив. — Я и не собирался, — Намджун сложил руки на груди. — Отец умер. В комнате повисла тишина, Чимин часто заморгал, не отрываясь смотря на него. Намджун не видел сожаления в глазах, ему казалось, что там напротив промелькнул маленький лучик радости. — Ты ни капли не раскаиваешься? — холодно спросил он. — А в чем я виноват? — Чимин теребил повязки на руках, не отводя взгляд в сторону. — Это ты свёл его могилу, это ты виноват. — Я ничего плохого не сделал. — Ты своим поведением довёл его до ручки. Он делал для тебя все, а ты чем ему оплатил? Попытка суицида? Тебе самому то не смешно? Хотел бы умереть, резал бы не руки. Чимин вздрогнул и сжался, его глаза покраснели, но он не стал ничего говорить. Намджун посчитал это за согласие, поэтому решил закончить со всем поскорее. — Даже после всех твоих выходок, отец оставил тебе наследство. Мне даже смешно. И ещё считаю, что ты должен знать. Я не возьму опеку над тобой, после клиники поедешь в детский дом. Чимин не реагировал. Он сидел низко опустив голову, не пытаясь вставить хоть слово. Намджун видел, как на штаны светлой пижамы падают крупные капли слез, но не проникся сочувствием. Каждый в этой жизни получает то, что заслужил. Чимин медленно поднялся со стула и, не поднимая головы, побрел к выходу. — Даже ничего не скажешь? — спросил в спину Намджун. — Отлично. На этом и закончим, удивительно, что я ждал другого. Он поднялся следом и вышел через другую дверь, оставляя за спиной раздражающее прошлое. В груди притаились сомнение. Почему Чимин не скандалил как раньше? Почему вёл себя так подавлено? Намджун всегда считал, что сводный брат тянет из отца жилы, закатывая истерики. Но поведение Чимина сейчас разнилось с его предыдущими впечатлениями. Солнце скрылось за опушками сосен, на клинику падала приятная освежающая тень. Намджун брёл к своему автомобилю, все ещё чувствуя на губах горький привкус утраты. Скорбь по отцу не прошла, но Намджун гордился тем, что избавился от пятна на своей фамилии в виде Чимина. Он нажал кнопку на брелке и открыл дверь автомобиля. — Извините! Его окликнули и Намджун развернулся. К нему спешил высокий молодой доктор. Полы его белого халата развевались в стороны от быстрого шага, он поправлял очки и слегка улыбался, жестом прося не торопиться. — Вы мистер Ким? — Да, это я, а в чем дело? — Насколько мне известно вы брат Пак Чимина, верно? — Уже нет. — В любом случае, мы не могли бы с вами кое-что обсудить? Вы слишком торопитесь? Может, выпьем по чашке кофе? Намджун прикусил губу. Он не хотел оставаться тут ни секунды дольше положенного, но доктор был слишком настойчив, поэтому он кивнул, и закрыл дверь автомобиля. Кабинет доктора выглядел бы просторней, если бы не был завален кучей бумаг и амбулаторных карт. Мужчина прошёл внутрь, щёлкнул кнопкой чайника, скинул с себя халат и развернулся к Намджуну, жестом приглашая его присесть на стул, стоящий напротив стола. — Итак, — доктор сел на кресло, раскрывая довольно тонкую, по сравнению с другими, историю болезни. — Ваш брат Пак Чимин. Всё верно? —Сводный брат, — поправил Намджун. — Простите, сводный брат Пак Чимин, — улыбнувшись исправился доктор. — Да, все верно. — Он славный мальчик. Очень послушный. Это его первая попытка суицида? — Насколько мне известно, такие вещи заносят в специальный реестр, так почему вы спрашиваете об этом меня? — А вы не слишком снисходительны к брату, — доктор снова улыбнулся и подошёл к чайнику, разлив по чашкам кипяток. — Он мне не родной, с чего мне перед ним расшаркиваться? — Отношения бывают разные, — доктор протянул Намджуну кружку с кофе, — осторожно, горячо. Так с какого возраста Чимин живёт в вашей семье? — С пятнадцати. Доктор, я не понимаю, к чему все эти вопросы? — У вас нет предположений почему Чимин пошёл на этот шаг? Намджун на секунду задумался, вспоминая, каким был Чимин. Его уж точно никто обидеть не мог, он был предводителем тех, кто так поступает. — Послушайте, Чимин просто избалованный ребёнок, которому не хватает внимания. Все его действия это не более, чем способ обратить на себя как можно больше глаз. — То есть, вы считаете, что его попытка покончить жизнь самоубийством не более, чем спектакль? — Именно! — Намджун кивнул головой, оторвавшись от спинки стула. — Люди, которые хотят умереть — просто делают это без лишних прелюдий. — Я поспешу вас огорчить, — доктор грустно улыбнулся. — Зачастую люди, а в особенности дети, очень громко говорят о том, как им плохо. Все принимают это за актерскую игру или излишнее нытье, но дети не врут. Чимин мог подавать вам знаки, пытаться достучаться, но вы могли не обратить на это внимания. Я не прошу вас его любить, но мне нужно вылечить этого ребёнка, поэтому постарайтесь вспомнить. Из кабинета врача Намджун вышел со смешанным чувствами. Он никогда не сомневался в своих убеждениях, и уж тем более никогда не сомневался в своём мнении о Чимине, но доктору удалось поселить в его груди небольшое зерно сомнения. Всю дорогу до дома он вспоминал все моменты, когда был рядом с Чимином, но ничего подозрительного в его воспоминаниях не было. Чимин обычный подросток, буйный, странный, надменный, но уж точно не жертва. Но доктор настоятельно просил вспомнить хоть что-то. Намджун недолюбливал своего сводного брата, после смерти отца даже немного возненавидел, но чувство ответственности никуда не делось. Он решил помочь в последний раз и найти хоть какие-то доказательства. Войдя в дом, Намджун вдохнул спёртый воздух, скинул с себя пиджак и медленно побрел наверх. Дверь спальни Чимина ничем не отличалась от его. Обычно подростки любят клеить надписи по типу «не входить» или что-то подобное, Намджун и сам зачастую этим баловался в свои восемнадцать, а у Чимина ничего. Несмело толкнув дверь, он поморщился от яркого солнечного света, что светило в окно сквозь светлые занавески. Намджун огляделся, на комоде в углу ровным рядом стояли плюшевые игрушки. В единой цветовой гамме, зайцы, медведи, котики, все ярко-розового цвета, на их фоне особо выделялся небольшой пони мятного цвета. В целом, обстановка в комнате говорила о том, что тут живёт слишком нежный ребёнок, светлые тона преобладали, много розового цвета, светлое покрывало на кровати, воздушные занавески — даже и не скажешь, что тут жил бунтарь, носивший бесформенную одежду и ярко красивший глаза. Намджун хмурился от холодного ветра и спешил на встречу. Он договорился о встрече с однокурсником в кафе неподалёку, чтобы закончить презентацию. Дождь накрапывал мелкими каплями, неприятно жаля лицо, и Намджун глубже прятал подбородок в воротник тонкого пиджака. Уже на подходе к месту встречи, он услышал знакомый смех из ближайшего переулка. Притормозив, Намджун сделал два шага назад и пригляделся. Чимин и несколько его друзей заливались от хохота. Перед ними на коленях сидел весь перепачканный в грязи мальчишка. Чимин склонился к нему, ткнул пальцем в лоб и что-то сказал вполголоса. Друзья, стоящие рядом, ухмыльнулись и одобрительно похлопали Чимина по плечу. Намджун нахмурился и сделал несколько шагов навстречу. Ему не нравилось то, что он видел. Отец всю жизнь учил, что в любой ситуации нужно быть благоразумным и не распускать кулаки. Но видимо Чимин пропустил этот урок мимо ушей. — Чимин? Сводный брат резко развернулся, спрятав за спиной только что прикуренную сигарету. Его глаза округлились в удивлении и он на секунду растерялся. — Х…хён, — он отступил на шаг назад, спиной натыкаясь на друзей. — А что ты тут делаешь? — Это я тебя хотел спросить, — Намджун поправил сползшие с переносицы очки. — Что ты тут делаешь, Чимин? — А я… у нас отменили последний урок. — Ах, вот как, — Намджун усмехнулся, — думаю, мне стоит позвонить классному руководителю. — Послушай, хён… — Нет, это ты меня послушай, — Намджун в один широкий шаг оказался рядом и схватил Чимина за ухо. — Сколько ещё ты будешь позорить имя нашего отца? Сколько раз ему нужно вытягивать тебя из полицейского участка, прежде, чем ты доведешь его до остановки сердца? — он тянул его прочь из переулка, — Ты никчёмный, жалкий оборванец, от тебя одни проблемы. Сделай одолжение, покончи с этим поскорей и перестань мозолить мне глаза своей дурной кровью. — Мне больно, хён! Чимин пищал, пытаясь вырваться из цепкого захвата Намджуна. — Не смей называть меня хёном, — отчеканил Намджун и наконец отпустил его. — Иди домой, выучи уроки и постарайся не разочаровать отца в очередной раз. — Да пофиг мне на твоего отца! — Чимин тёр побагровевшее ухо и с обидой смотрел на брата. — Вот так ты благодаришь человека, который взял тебя на воспитание, а не сдал в приют, как только твоя мать сбежала? Намджун опешил от наглости этого ребёнка. В его глазах отец был самым благородным человеком. Он оставил мальчишку с собой, воспитывал его, обеспечивал, оформил в лучшую школу Сеула, а все, что получал в ответ — это кучу проблем и просто наглейшую неблагодарность. — Да что ты можешь знать! Намджун выдохнул раздражение и прикрыл глаза. Только концертов на улице ему не хватало. Он огляделся по сторонам и сделал шаг ближе к брату. Возможно, он не с того начал и стоило поговорить спокойно. — Послушай, Чимин, — тёплая ладонь легла на щуплое плечо. — Тебе нужно усвоить одно: то, что даёт тебе мой отец безвозмездно и от чистого сердца. Тебе нужно научиться благодарить за все, что досталось тебе просто так. Поэтому будь добр, иди домой, выучи уроки и не нужно шастать по подворотням. Это все, что от тебя требуют. Хорошо? Он не дождался ответа и, развернувшись, поспешил на встречу, на сегодня с него хватит нравоучений. Намджун выдохнул: как он мог не замечать такого явного различия между внешним защитным механизмом и внутренним ранимым миром ребёнка? Ведь он был уже в этой комнате. Один раз, но был. Всё ещё не веря в происходящее, Намджун медленно опустился на кровать и выдвинул ящик прикроватной тумбы, достав оттуда небольшой скетчбук. Намджун проснулся ранним утром от громких голосов. Он разлепил воспаленные глаза и прислушался. Отец с Чимином выясняли отношения на повышенных тонах. До Намджуна не долетал смысл разговора, но он впервые слышал, чтобы отец так громко и грубо разговаривал. Поняв, что уснуть ему больше не удастся, Намджун сел на кровати и потёр лицо ладонями. — Я наглотаюсь таблеток, чтобы ты от меня наконец отвалил! — Намджун вздрогнул от звонкого крика Чимина прямо под дверью его комнаты. — Чимин! Сколько раз мы это проходили? — голос отца звучал слишком устало. — Перестань мне угрожать, что что-то с собой сделаешь. Намджун подождал несколько минут, поднялся, натянул на себя футболку и вышел из комнаты, намереваясь пойти умыться. Тонкий луч утреннего солнца ударил по глазам и Намджун повернул в его сторону голову. Чимин не закрыл дверь, в его окно попадали яркие лучи. Мальчишка сидел на кровати и громко шмыгал носом. Намджун на секунду завис, рассматривая, что он делает. Чимин водил чем-то по бёдрам, оставляя тонкие красные дорожки. Намджун раздражённо пожал губы и бесцеремонно вошёл в чужую спальню. — Что ты делаешь? — Отвали! — Чимин продолжал свое представление. — Найди другой способ решать конфликты, а не устраивай показательные выступления. Намджун подошёл ближе и забрал из подростковых рук тонкие маникюрные ножницы. Он встретился с пронзительным взглядом Чимина, спрятал в карман ножницы и вышел из комнаты. Он медленно перелистывал изрисованные страницы блокнота, рассматривая рисунки. Чимин рисовал мультяшных персонажей, милых животных, но на контрасте вместе с этим играли непонятные надписи. У него ужасный почерк. Воспоминание, что так ярко всплыло в его голове, заставило Намджуна думать и анализировать. Неужели он и вправду был настолько слепым, что не замечал ничего вокруг, кроме своей неприязни? Ведь если вспомнить, в пятнадцать лет Чимин никогда не давал повода обходиться с ним жестоко. Да, он был слишком навязчив, да, часто доставал своими вопросами, особенно тогда, когда они только начали жить все вместе. Ведь Чимин от него не отлипал, он все время ходил за Намджуном по пятам. Но Намджун был так занят собственными мыслями, что попросту отталкивал мальчишку. Рассматривая рисунки, Намджун подмечал все больше и больше деталей. Штрихи резкие, кое где страницы до того истерты ими, что бумага порвалась. Все было изображено в нежных тонах, но почему-то в душе вызывало страх. Может над Чимином все таки издевались в школе? Намджун слишком мало уделял времени Чимину, чтобы лучше знать его жизнь.***
Неделю Намджун бродил будто в прострации. Он не понимал, что ему делать дальше. Документы для суда, которые подготовил господин О продолжали лежать на столе в гостиной, почему-то Намджун теперь не спешил избавиться от мальчишки. Побродив бесцельно по дому ещё несколько дней, он решил навести порядок. Нужно было прибраться в комнате отца и выкинуть все лишнее. Комната выглядела так, будто отец ушёл оттуда несколько часов назад. На столе разбросаны бумаги, книги нестройной горкой лежали около кровати, уголок одеяла смят так, будто с постели всего несколько минут назад поднялся человек. Намджун подошёл к рабочему столу, несмело прикоснулся пальцами к глянцевой поверхности и медленно открыл ящик в нем. Ничего интересного: куча канцелярии и нетронутые записные книжки. Намджун закрыл его обратно и подошёл к книжном шкафу. Отец много читал, Намджун до сих пор помнит его слова о том, что книга — это сила человека, что если ты много знаешь, никто не посмеет перебить тебя или относиться неуважительно. Наверху шкафа торчал уголок книги в толстом кожаном переплёте. Намджун привстал на носочки и уцепил её двумя пальцами, потянув вниз. Пустой фотоальбом. Порывшись ещё немного, он нашёл ещё несколько. Все нетронутые, затянутые покупной плёнкой. Намджун не помнил, чтобы отец увлекался фотографией. Он даже никогда у него в руках фотоаппарата то не встречал. Зачем ему пустые альбомы? Для внуков? Скинув все ненужные бумаги в коробку подготовленную под мусор, Намджун подошёл к кровати и грустно улыбнулся, прошло так мало времени, а он уже по нему безумно скучает. Поправив покрывало, Намджун аккуратно сел на край постели. Когда-то в детстве Намджун любил спать с папой и мамой, их кровать казалась самой мягкой на свете. Он откинулся на спину, вытянув руки наверх. Кровать громко скрипнула и покосилась набок. Намджун поднялся с неё и внимательно осмотрел конструкцию. Передняя правая ножка провалилась в дыру в полу. Намджун вздохнул и поспешил её поправить, но она снова соскользнула, проваливаясь в нишу и открывая её чуть больше. Он нахмурился, отодвинул кровать и потянул за тонкую дощечку. Альбомы для фото одинакового размера и дизайна лежали стопками в углублении. Намджун нахмурился. Он не понимал, почему его отец их прячет, почему предпочёл умолчать о том, что они здесь лежат. Несмело достав самый верхний, Намджун аккуратно его открыл и сразу же откинул назад. Он не хотел этого видеть, это слишком противно грязно и низко. Что-то внутри заставило снова взяться за альбом. Чимин. На фото только он. Везде голый, связанный, прикованый к кровати, стоящий на коленях и в неоднозначных позах. Только он. Тёмный взгляд детских покрасневших глаз заставил вздрогнуть. Намджун засиделся за докладом. Он воткнул один наушник в ухо и негромко подпевал песне, что играла. Дома было тихо, время близилось к полуночи, а Намджуну предстояло перелопатить ещё кучу информации. Потерев глаза, он уткнулся в справочник лбом и шумно выдохнул. Песня закончилась, и в секундой паузе перед другой Намджун услышал шум в коридоре. В голове сразу же всплыла мысль, что Чимину опять пришло в голову бунтовать и он снова решил сбежать среди ночи, он поднялся и стремительно подошёл к двери, резко её открывая. Отец сжимал плечи сопротивляющегося Чимина и вел его в сторону ванной. Чимин кричал и пытался вырваться. Увидев Намджуна, он сильнее обозлился и активнее начал вырываться. — Что происходит? — Извини, что мы тебя разбудили, — отец тяжело дышал, пытаясь удержать мальчишку на месте. — У Чимина бывают кошмары, после которых он немного не в себе. — Это не правда! — Чимин снова дёрнулся и вырвался из захвата родителя. — Чимин-и, сынок, тебе нужно успокоиться, — отец сделал шаг навстречу и аккуратно уложил ладонь макушку. — Скоро все пройдёт. Намджун наблюдал как отец говорил вполголоса успокаивающие слова, нежно приглаживая всклоченные волосы. — Ну я думаю вы без меня разберётесь, — почувствовав себя лишним, Намджун поспешил закрыть дверь и вернулся к докладу. Его раздражал Чимин, раздражало то, что пятнадцатилетний подросток себя так нахально ведёт и смеет отвергать заботу отца. Рассыпанный карточный домик в голове Намджуна снова собирался в многоярусную башню, он не хотел в это верить. Ему не хотелось осознавать то, что отец, самый светлый в его глазах человек, способен на такое. Что у него дрогнула рука в сторону Чимина. Что он осмелился прикасаться к ребёнку. Насиловать его, заставлять фотографироваться, использовать все эти штуки на детском непорочном теле. От одного представления в глотке застыл тошнотворный ком. Не в силах больше находиться в этой комнате, Намджун пулей вылетел из неё и поднялся на второй этаж, застыв перед дверью своей спальни. А ведь Чимин и вправду пытался подавать ему знаки. Намджун только сейчас вспоминает этот зашуганный взгляд, вечные оглядывания по сторонам, попытки что-то сказать и оборванные на середине фразы. В тот день он остался дома с ночёвкой после ужина. Лёжа на кровати, Намджун дописывал доклад по экономике, когда в дверь несмело постучали. Отложив в сторону ноутбук, он подошёл к двери и открыл её. — Тебе чего? — Намджун нахмурился, глядя на Чимина. — Прости, — тихо ответил Чимин, оглянувшись на лестницу, — Хён, мне страшно одному в комнате, можно я останусь у тебя? — Что? — удивился Намджун. — Нет. — Ну, пожалуйста! — взмолился Чимин, оглянувшись ещё раз. — Нет, Чимин, иди к себе. — Всего разочек! Я буду спать на полу, да хоть около двери. — Я ведь тебе уже ответил. Иди в свою комнату. Чимин прикусил губу и попытался прошмыгнуть под рукой Намджуна, которой тот упирался в окосячку, но попытка не удалась, разве можно сравнить силу пятнадцатилетнего подростка и взрослого мужчины? Намджун с легкостью оттолкнул его. — Мне страшно, хён! — Не называй меня так! — процедил сквозь зубы Намджун. — С чего ты решил, что твои страхи меня хоть как-то волнуют? Иди к папочке, он тебе споёт колыбельную. Чимин вздрогнул и округлил глаза, не мигая смотря в ответ. Казалось, будто эти слова дали пощёчину, которая вмиг отрезвила его. Намджун раздражённо вздохнул и закрыл перед чужим носом дверь. В тот миг он подумал о матери Чимина, о том, что эта женщина, зная о привязанности сына, оставила его. Тогда он и не догадывался, что происходит, а сейчас готов был перегрызть сам себе глотку. Чимин не просто подавал знаки, он кричал ему в лицо прямым текстом, а Намджун не хотел этого замечать. Он видел как несколько раз отец выходит из спальни брата посреди ночи, но не придавал этому большого значения, полагая, что отец проверяет сына, ведь Чимин неоднократно сбегал. Он видел ладони отца у Чимина на пояснице, тогда он считал, что это нормально, но сейчас понимает, что прикосновения, слова, улыбки - все было слишком интимным. От всей информации затошнило и разболелась голова. Намджун не хотел больше быть в этом мире. Его отец уничтожил этого ребёнка, а Намджун, сам того не осознавая, ему в этом помог. Резко развернувшись, он снова вошёл в комнату к Чимину и достал из прикроватной тумбы скетчбук. Теперь он внимательней вчитался в надписи. «Пожалуйста хватит» «Папочкин мальчик» «Грязь» «Боль» «Хватит» Намджун хмурился, пытаясь разобрать текст. Чем больше читал, тем сильней ему жгло глаза, в носу защипало, и он резко втянул воздух ртом, успокаивая подступающую истерику. Весь его мир разрушился в эти несколько дней. Все его мысли, доводы и идеалы рассыпались в прах, и он не знал как собрать себя обратно.***
Мягкие повязки сдавливали кожу, запах антисептика и лечебной мази остро бил по ноздрям, медсестра ушла, сжимая в руках подложку с инструментами и грязными бинтами. Эта женщина была довольно милой и всегда ласково улыбалась. Но Чимин ей не верил. Он знал, что может скрываться за заботливой улыбкой. Однажды он уже повелся на одну. Ему не больно об этом вспоминать, уже давно нет. Все чаще его захлестывало чувство стыда, заменяя собой веру в то, что жизнь попросту обошлась с ним несправедливо. Из решетчатого окна виднелись кроны зеленых сосен, сквозь густую хвою просачивался солнечный свет, делая палату немного светлее. Он здесь уже почти две недели. Порезы на руках не хотели заживать, они гнили, сочились сукровицей и врачи причитали на ослабший иммунитет и что-то говорили о желании жить. Но что делать, если Чимин не хочет? Если честно, Чимин был удивлён. Он, конечно, не надеялся, что выживет, ведь целенаправленно резал вены так, чтобы врачи не смогли зашить, но все его планы были разрушены. Он смутно помнит тот день. Все было словно в тумане с самого утра. Просто в один момент, возвращаясь из комнаты отца среди ночи, он решил что пора заканчивать. Чимин больше не в силах терпеть. Почти каждый день к нему приходил доктор. Чимин думал, что ему незамедлительно начнут вправлять мозги, но доктор просто сидел напротив, не задавал вопросов, слушая все, что ему говорит Чимин. Сначала ему было стыдно признать, что его, почти взрослого мальчика, подвергли насилию, что иногда он шёл на это добровольно, а иногда и сам просил. Чимин считал себя грязным, порочным, именно тем, кого называют отбросом общества, но доктор так не считал. Он успокаивал его, говоря, что Чимин ни в чем не виноват, что он всего лишь ребёнок и не должен нести ответственность за то, что сделал кто-то другой. Время шло, его порезы давно уже зажили. Он привык к тому, что в этих стенах ему не давали оставаться в одиночестве. Чимин ходил в бассейн, много рисовал, посещал интересные лекции, которые проводили в клинике и много разговаривал со всеми. Ему не давали замыкаться в себе, не оставляли и места гнетущим мыслям. Так незаметно прошло два месяца. В день выписки к нему пришёл доктор. Он широко улыбнулся и вручил пакет с одеждой. Если честно, Чимину не хотелось отсюда уезжать, тут ему было уютно, а впереди был детский дом и неизвестность. Он часто задумывался над этим. Когда они с матерью жили на грани бедности, было плохо, но терпимо, когда мать вышла замуж, сначала Чимин обрадовался, ведь у них наконец будет полная семья, но потом пожалел о своей радости тысячу раз. А теперь ему предстоит детский дом. Ещё одно испытание на пути. Кажется, ему нужно было быть обиженным на Намджуна, но он не держал зла. Так будет лучше всем. Намджун никогда не относился к нему хорошо, но это было хотя бы искренне. Чимин удивился, когда провожать его вышло все отделение. Все медсестры, врачи и даже некоторые пациенты крепко обнимали его, повторяя одну фразу: — Надеюсь, мы больше никогда не увидимся. Это несомненно трогало что-то в душе. Радость от выписки перемешалась с грустью, Чимин даже забыл уточнить у врача куда теперь ему идти. И только выйдя на улицу осознал, что за все время с ним не связался никто из детского дома, что никто даже не пришёл к нему чтобы хоть как-то ввести в курс дела. Чимин замер на крыльце, понимая, что не знает, что делать дальше. — Привет. Он только сейчас заметил, что у подножия лестницы кто-то стоит. Чимин удивился, увидев Намджуна. Он раскрыл рот, чтобы ответить, но не смог произнести и звука. — Я не угадал с размером, — Намджун кивнул на джинсы Чимина, которые были слишком велики, и едва улыбнулся, скрепляя пальцы в замок. — Поедем домой, Чимин-и?***
— Почему ты передумал? — Чимин сжимал ремень безопасности и озадаченно смотрел на Намджуна, все ещё не веря, что это правда. — Потому что так будет правильно. Голос у Намджуна заметно дрожал, Чимин видел, как он крепко сжимает руль автомобиля и хмурит брови, не отрывая взгляда от дороги. В голове возникла сотня вопросов, но Чимин озвучить их не спешил. — Я сжёг все вещи и продал дом. Чимин остолбенел, он не смел повернуть голову в сторону Намджуна и ещё крепче сжал ремень. Страх, стыд, сомнения — все смешалось внутри. Он не понимал, что хочет сейчас: выпрыгнуть на скорости из машины или остаться на месте. Намджун все знает, от одной мысли хотелось удавиться. — Останови машину. — Чимин… — Я сказал, останови машину! Намджун съехал на обочину, и Чимин пулей вылетел из салона. Холодный ветер ерошил волосы, редкие капли дождя острыми иглами впивались в кожу и Чимин не знал куда себя деть. Намджун вышел следом и остановился чуть в стороне. — Я не хочу с тобой жить, — Чимин чувствовал, как холод забирается под ворот джинсовой куртки. — Отправь меня в детский дом. — Чимин, послушай… — Что? Мне не нужна жалость. Я не хочу, чтобы ты испытывал чувство вины за то, чего не делал. Ты не должен ничего мне. А я не хочу жить с тобой, ты ведь всю жизнь меня ненавидел. — Это не так, — Намджун сделал шаг навстречу и остановился на расстоянии вытянутой руки. — Я всегда был с тобой несправедлив, признаю это. Ты не заслужил такого. И я ужасно… — он резко выдохнул и опустил взгляд, — Я ужасно злюсь на отца. Прошу, дай мне все исправить.***
Последняя книга упакована в картонную коробку, Чимин обводит спальню взглядом, выдыхает и тянет чемодан на выход. Спустившись со второго этажа он видит Намджуна, что стоит около плиты к нему спиной и готовит тосты. Взгляд немного задерживается на широких плечах, но Чимин тут же его отводит. Последние несколько месяцев он винил себя за непонятную тягу к сводному брату. Ему даже казалось, что это проекция на события в прошлом. Но все было не так. Чимин очень благодарен Намджуну за то, что тот его не покинул в самый сложный период. Что был рядом, неловко пытаясь найти точки соприкосновения. За то, что положил все силы, чтобы искупить вину перед ним. А Чимин никогда и не винил его. Для него отец и Намджун совершенно разные люди. — Я собрал вещи, — Чимин прокашлялся и подошёл к обеденному столу, усаживаясь на стул. — Мгм, хорошо, — кивнул головой Намджун, продолжая лопаткой переворачивать хлеб на сковороде. — Ты будешь скучать, хён? — громко спросил Чимин, старательно выровняв голос и нервно сжав кулаки, с надеждой взглянув на брата. — Конечно. Чимину было странно, что Намджун сегодня не разговорчив, обычно они могли болтать за завтраком без умолку обо всем на свете, но сегодня чувство неловкости можно было потрогать рукой. Чимин не понимал, ведь заранее предупреждал, что после поступления в университет сразу же съедет. Не сказать, что это было полностью его желанием, ему было комфортно жить с Намджуном, в последние годы они действительно вели себя будто братья. Были близки, делились переживаниями и радовались небольшим победам. Намджун подтянул его в учебе, помог найти для себя хобби. Действительно был внимательным и заботливым, но Чимин понимал, что так продолжаться не может. Все чаще он задумывался о Намджуне не как о брате. И эти мысли пугали. Наверное он что-то путает. Путает обычную человеческую поддержку с чем-то большим. Поэтому ему нужно разобраться в себе. — Говорят, в Пусане немного холоднее, чем в Сеуле, — Чимин отвел взгляд в окно, рассматривая свинцовые тучи на небе: опять дождь. — Никогда там не был, — Намджун слишком долго крутит последний тост на сковороде, раз за разом переворачивая его силиконовой лопаткой. Чимин не видит его лица, старается вообще не смотреть в ту сторону. В груди внезапно стало грустно, щемящая боль заставила слезы выступить на глазах. Он знает точно, чего хочет. Он хочет остаться тут, никуда не уезжать, не менять ничего. Но Чимин должен считаться с жизнью Намджуна. Ему нужно личное пространство, Чимин не может всю жизнь оставаться с ним рядом, это эгоистично. Он слегка вздрагивает, когда Намджун ставит перед ним блюдо с тостами и большую кружку кофе с молоком, как любит Чимин. — Завтракай, — Намджун не садится напротив как обычно, а спешно уходит из кухни. — А ты? — Мне нужно собраться, чтобы отвезти тебя на вокзал. Чимин озадаченно посмотрел вслед, в голове было много вопросов, которые раньше были бы озвучены незамедлительно. Но сейчас он не смел открыть рта. Чимин думал, что возможно Намджуну грустно, все-таки они пять лет жили бок о бок.***
Намджун стоял напротив, смотрел куда-то выше его макушки и сжимал кулаки. Чимину впервые приходилось прощаться. Он не знал, должен ли обнять Намджуна, сказать ему: «Я буду приезжать на каникулы», или просто попрощаться и уйти. В носу защипало, Чимин вскинул покрасневший взгляд на Намджуна и скованно улыбнулся: — Ну, я пойду? Намджун кивнул, сжимая челюсти, от чего его скулы проявились сильней. Чимин взялся за ручку чемодана, развернулся и пошёл к выходу на перрон. Он не мог поверить, что все так закончится. Что он наконец стал взрослым человеком, которому предстоит долгая и счастливая жизнь. Но он так долго был рядом с Намджуном, что представлял свою счастливую жизнь только рядом с ним. Не было ни одного дня, который он представлял себе без хёна. В его фантазиях и мечтах всегда был он. Эгоистично так сильно этого хотеть, но ещё более эгоистично, если он не скажет об этом вслух. Намджун должен знать обо всем, что думает Чимин. — Хён! Намджун развернулся как раз в тот миг, когда Чимин налетел на него всем своим весом, крепко обняв за плечи. — Я люблю тебя, хён. Он отошел на несколько шагов назад, широко улыбнулся и, развернувшись, поспешил на поезд.