Сделай так ещё раз

Вообще, Хаку был из тех, кто пиздил таких, как Рензо. Хотя, будем честны: не пиздил Рензо только тот, кто не мог его догнать. Так что шустро работать ногами Шима научился быстро. Плохой мальчик Хакуджи Исаяма со своей компанией и главная язва класса Рензо Шима. Тандем на все, сука, времена. Проблема Рензо была в том, что... Нет, не так: данная конкретная проблема, связанная с Хакуджи, состояла в том, что он не предупредил о своём приезде. Если не считать предупреждением постановление перед фактом: номер электрички, время прибытия, вокзал. Это он не к тому, что его нужно встречать. Это он к тому, что в присланное сообщением время для Рензо начнется обратный отсчёт. Потому что... ну потому что один вечер выдался совсем херовым, а канцелярский нож оказался так маняще рядом... ну хорошо, не вечер, а пара вечеров, да кто считает... Короче, у Рензо были порезы и был парень, который за порезы ему такой пизды вставит, что мало не покажется. Мысль сбежать пожить к братьям заманчиво маячила на горизонте, но её, к большому сожалению Шимы, пришлось отмести. Общая ванна, общий туалет — шрамы заметят, и пизда прилетит уже от старшего аники. А у аники рука пиздец тяжёлая, это Шима с детства помнил, и аники если войдёт во вкус — а он войдет — то пиздить будет долго и уже без повода. Так что оставалось прятаться под одеждой, делать независимый вид и надеяться на чудо. «Нахуй тебя, Ками-сама», подумал Рензо, когда Хаку вместо приветствия стащил с него митенки. Чистые руки его не убедили, судя по нахмуренным бровям. Он подобрал спортивную сумку и зашагал рядом с Шимой, переплетя с ним пальцы. *** — Снимай. — Что? — Штаны свои снимай. Рензо делал недоуменное лицо несколько секунд. Потом рванул по коридору к двери и не добежал совсем чуть-чуть. Хакуджи обрушился на него всем весом, и началась отчаянная борьба за штаны, которую Рензо бесславно проиграл. Хакуджи сел ему на ноги, задрал ещё футболку и воззрился на свежие, подживающие и криво переклееные пластырем шрамы. — Не бей, лучше обоссы. — Я те обоссу, — мрачно пообещал Исаяма, аккуратно трогая новую тонкую кожицу. — Убить тебя мало. Шима завозился, пытаясь скрыть тот факт, что их трение друг о друга дало... однозначный результат. Хакуджи пресек попытки побега ладонью на паху. — Да лежи, — вдруг спокойно произнес он, и рука чуть сжала член, — Не рыпайся. Он поднялся и вернулся через несколько минут с аптечкой. Шима уже успел натянуть штаны обратно и даже привстать. Его опрокинули на спину тычком, а потом Хакуджи сел Шиме на живот к нему спиной и сдёрнул штаны снова. — Ай, — попробовал надавить на жалость Рензо. — Мандай, — отрезал Исаяма и шлепнул по едва прикрытой трусами заднице. — Срам-то дай прикрыть, — простонал Шима, корячась и пытаясь встать на мостик, дотянуться до трусов. К его недоумению и тайному удовольствию, которое грозило стать явным с каждой секундой, Хакуджи избавил его и от трусов. — Цыц. Пумкнула перекись. Не так хотел Рензо показать член своему парню, ой, не так. Но когда в жизни всё идёт так, как мы хотим? Вот именно. — Но я не хочу... — По нашему контракту твои душа, сердце и жопа принадлежат мне, — Хакуджи промывал и обрабатывал с механической сноровкой. — А жопа-то тебе зачем? — Трахать за лишние вопросы, — зубасто улыбнулся через плечо Исаяма. Улыбнулся, и эта улыбка защекотала Шиме кровь, которая прилила к голове, в которой нет мозгов. Он сладко дрочил Рензо чуть позже, обработав порезы зелёнкой, не поворачиваясь лицом и сжимая здоровое бедро горячими пальцами. Шима извивался, пытался поочередно задрать толстовку на Исаяме и содрать с него джинсы — в результате остановился на том, чтоб сжимать сочную, выточенную старательными тренировками в додзё задницу. Хакуджи обернулся через плечо: черный газон волос (опять показал парикмахеру фотку ежа) взлохмачен, голубые глаза на треть черные от зрачков, губы сухие. — Сделай так ещё, — хрипло приказывает он, приподнимаясь на коленях и отставляя задницу. Рензо, дыхание которого сжег огненный ком, зародившийся в груди, провел большими пальцами между ягодицами. Хакуджи запрокинул голову и застонал. Рензо окончательно убедился, что его крыша улетела куда-то далеко и надолго; что он просто словил где-то кирпич в темечко и лежит сейчас на асфальте, содрогаясь в предсмертных судорогах и наблюдая галлюцинации. Ему же... ему же не примерещилось? Не примерещилось уплотнение? — Это... — горло скребло, как пензой. Хакуджи вместо ответа выцарапал из кармана хрустящий квадратик, швырнул его Шиме в лицо и принялся стаскивать с себя джинсы. Да, он был с пробкой. С пробкой блядского голубого цвета, под глаза. — Моя жопа занята, — отрезал он на поползновения Рензо натянуть презерватив на себя. — Разворачивайся. — В какой момент моя жизнь превратилась в это? — захныкал Шима, вставая на колени и подаваясь назад. Штаны скомканно валялись на лодыжках, никто про них не вспомнил. Ебались в итоге лицом к лицу. Кусая губу и сдерживая стоны, он дотянулся до задницы своего парня, нашарил и начал ритмично нажимать. Звук, который издал Хакуджи, поразил их обоих. Кто в итоге кончил первый, Рензо как-то не запомнил; его парень толкался ему в пальцы, входил внутрь слегка шершаво, вталкиваясь, раздвигая собой каждый раз. Шима боялся в первые разы, что презерватив скомкается, задевшись обо что-то неровное в его заднице. Но пока эксцессов не было. — Ты что, куришь? — спросил Шима, цепляя запястье Хакуджи. Запястье, на котором зияли ровные розовые кружочки, затянутые корочками. — Отвали, — буркнул Исаяма, отнимая руку. — То есть, как мне, так хуй в жопу, а сам?! — И мне в жопу. — Нихуя! — Рензо сел на колени, вытягивая палец вверх, — В следующий раз сверху я. Кто самоповреждается, тот подставляется. Хакуджи показал средний палец, но Шима видел его многообещающую улыбку.