Их устраивает

Очередное нудное собрание ООН, на котором надо быть обязательно всем уже через три дня. Лететь в Нью-Йорк, потратив на дорогу чёртовы десять часов, чтобы обсудить в очередной раз, как в мире всё плохо, что войн не должно быть и остальное занудство. Ну не смешно ли? Особенно, если учесть, что каждый будет безбожно лицемерить, плетя верёвки лести и обещания, скрестив пальцы за спиной. Полёт, сборы, заселение в отель - утомительно. Но сверкать на встрече надо, поэтому даже на столь недолгую командировку Луция собирает огромный чемодан, не забывая, конечно же, о бутылочке итальянского красного. -- Тибр, девочка моя, ну что ты вертишься под ногами? За тобой приглядит Винсенто, пока меня не будет, - внешне молодая девушка чешет волчицу по голове и улыбается, чувствую, как та влажным носом ведёт по ноге, требуя больше ласк. День собрания выдался ясным и достаточно тёплым. Солнце слепит глаза пока девушка не заходит в здание. С начала заседания просто пятнадцать минут, не так много, да и она достаточно красива, чтобы позволить себе опоздать, и тем более, итальянский менталитет ей прощает эту задержку. По пути она приветствует работников, ярко им улыбаясь. Мужчина в костюме открывает ей дверь, пропуская в коридор, ведущий в зал заседания. Луцию сопровождает взгляд этого мужчины, он прожигал её спину. Тибро к груди прижимает папку с документами какими-то, она даже не помнит, что там, да и вообще, важно ли это? Ответ прост: нет, ведь она просто отдаст их кому-нибудь под конец собрания, да и не она это заполняла. Стоило только похлопать глазками бывшему мужу, и тот сдался, принимая работу Тибро на себя. В зал заседания она входит, привлекая всеобщее внимание: и мужское, и женское. Извиняться за опоздание Тибро не видит смысла, она спокойно проходит в глубь помещения, направляясь к собственному месту под множеством взглядов, пока не раздаётся голос, заставляющий её остановиться на месте и обернуться на говорящего. -- Мисс, вы опоздали, - она ловит возмущённый взгляд Джеймса, он явно ждёт хотя бы извинений. Глупец, за столько лет можно было бы и привыкнуть, что она опаздывает всегда и никогда за это не извиняется. -- Джимми, carino, я не опоздала, я задержалась, запомни уже. И тем более, пора бы привыкнуть, что я задерживаюсь на каждое собрание, - фирменная усмешка блеснула на её губах. Он фыркает недовольно, но больше ничего не говорит, словно давая тем самым Луции разрешение на то, чтобы пройти к её же месту. И только она делает пару шагов, стуча по полу каблуками, как на этих же каблуках оступается и роняет бумаги, чуть не малая сама. Тибро морщит нос. Гадость. Подлость. Она уже готова присесть за бумагами, как крепкая рука ловит её за локоть, не давая опуститься к полу. Луция заранее знает, кто это, и убеждается окончательно, видя, как Шпрее приседает на пол и поднимает папку и выпавшие из неё бумаги. Он делает это молча и быстро, после возвращая женщине. Она не сдерживает улыбки, принимает документы, одними губами говоря Берхарду "grazie". Они садятся на свои места, Луция мгновенно вступает в диалог шёпотом с Сенье. Берхард же наблюдает за ней, смотрит, как дрожат её хрупкие плечи от того, что она хохочет с шуток француза, как озорно сверкает золото её глаз. Так собрание и проходит: она болтает с соседями, а он не сводит своего взгляда с неё ни на секунду. И вот наконец Анакост встаёт, объявляя заседание закрытым и отпуская всех. Столицы выдыхают, начиная расходится кто куда: кто-то сразу в аэропорт, кто-то прогуляться по Нью-Йорку, кто-то в свой отель спать перед долгой дорогой домой, а кто-то в свой кабинет в этом огромном здании. И именно из последних была она, поэтому после слов Джеймса, Тибро убежала к себе, успев перед этим только поцеловаться с Пьером в щёки по традиции. Родной кабинет её встречает ярким солнечным светом, лучи, отражённые от зеркала, бликами играли на стене. Она подходит к зеркалу, оставляя неудобные каблуки на пороге. Осматривая себя, Луция на палец накручивает локон, губы уточкой дуя. Тут раздаётся стук в дверь, она даже ответить не успевает, как дверь открывается, и Шпрее входит в кабинет итальянки. -- Берхард, рада тебя видеть, - поворачивает к нему голову, улыбается лукаво, после вновь обращаясь к зеркалу. Он ей не отвечает, подходит только, скалой вставая за спиной женщины. А Луция будто его не замечает, всё вертится перед зеркалом, и так идеальную причёску поправляя. Берхард наблюдает за ней в отражении, ловя взглядом каждую эмоцию на женском лице. Минут через пять подобного стояния он опускает руку на её талию, тем самым прижимая её спиной к собственной груди, чтобы наклонится, второй рукой поднимая голову Тибро за подбородок, и поцеловать красные губы. Она поворачивается в его руках, поднимается на мыски, обхватывая руками мужчину за шею. Руки Шпрее окольцовывают её талию, оглаживая изящное тело сквозь шёлк платья. Они отрываются друг от друга, внимательно смотря в глаза несколько долгих мгновений. Ладонь ложится на женскую щеку, поглаживая мягкую кожу. -- Прекрасно сегодня выглядишь, - Луция уже порывается ответить, но он одним взглядом останавливает женщину, не давая и рта ей открыть, -- Я знаю, что ты специально для меня. Мне нравится. От этих слов Тибро усмехается, опускаясь с мысков. Она косит взгляд в сторону близ стоящего кожаного дивана, делает пару шагов, обходя немца, тот поворачивается за ней. И они снова смотрят друг на друга, только Шпрее теперь спиной к дивану. Женская ладонь опускается на его грудь, театрально несильно толкает. Он поддаётся, небольшой шаг назад, и Берхард опускается на мягкую кожу сидушки. Она шагает к нему, позволяя себе заигрывающе вилять бёдрами. Сейчас бы её грации позавидовали топ-модели, хищные кошки. И Шпрее не может оторвать собственного взгляда. Луция к нему наклоняется, демонстрируя бесстыдно глубокое декольте платья и золотой крестик, висящий обычно на уровне чуть ниже, чем яремная впадинка. Они не прерывают зрительного контакта ни на минуту, оба видят, как огни пляшут в глазах напротив, и обоих это полностью устраивает. Ещё секунда, и она опускается на колени Шпрее. Тот не медля, ладони на женские бёдра опускает. Её пальцы ведут по его точёному: вискам, щекам, носу, касаются губ. Берхард её пальцы целует, а после и саму женщину к себе ближе притягивает для нового поцелуя. Он выходит страстным, они прижимаются к друг другу ближе, будто им мало и так плотного контакта. Мужчина поддевает подол платья, ведёт по гладкой коже вверх, позволяя себе наглость оставить шлепок на упругой ягодице. Луция ловко его рубашку расстёгивает, склоняя голову к шее и оставляя несколько ярких следов помады на светлой коже. Тонкие лямки платья спадают с её плеч, открывая вид на красное кружево, обрамляющее немаленькую грудь. Она уже дышит равно, отстраняясь и смотря на мужчину. Голубое пламя пляшет в глазах напротив, но и в её золоте видны те же языки огня. Мгновение они любуются друг другом. Покрасневшие от жара, с тяжёлым дыханием, у обоих вздымается грудь, как после марафона, а ведь это только начало. Короткая передышка, и они вновь тянутся друг к другу, да только раздаётся стук в дверь. -- Ты какого-то ждёшь? - Берхард хмурит светлые брови, не намереваясь отпускать женщину от себя, наоборот, он только сильнее сжимает бедро. Женщина сама кажется растерянной, она никого не ждала, а будь это кто-то из близкого окружения, то точно бы не просто молча стучался бы в дверь. Да и все кто мог, после заседания никогда в штабе не остаются, чтобы вот так ждать внимания Тибро, а это значит, что это тот, кто обратиться скорее всего по работе. Как не вовремя, чёрт бы их всех побрал. Луция оставляет смазанный поцелуй на скуле немца и всё же встаёт с его колен, поправляя лямки платья. Она разглаживает краткими движениями ткань, поправляет растрепавшуюся причёску, оставляя недовольный взгляд Шпрее без внимания. По двери стучат во второй раз, она уже раздражённо вслух кидает, чтобы подождали ещё пару секунд. И правда, не проходит и пары мгновений, она приоткрывает дверь, чтобы образовалась узкая щёлка. Взгляд её упирается в мужскую грудь, женщина глаза поднимает, смотря на знакомое до боли лицо. -- Чего тебе, Босфор? - тон был холоден, а брови её сдвинулись к переносице. -- Мне нужно с тобой поговорить, - Ибрагим же был совершенно спокоен, смотря на бывшую наставницу сверху вниз. -- Нам не о чем разговаривать, - она собирается захлопнуть дверь, однако турок успевает её придержать. Луция дёргает несчастную дверь сильнее, но крепкая рука не даёт той закрыться, -- Я не собираюсь с тоб- -- Тебе неясно сказали? Дама вести диалог с тобой не желает, так что избавь нас от криков и уйди по-хорошему, - Берхард вновь словно материализуется за спиной Тибро, собственнически обнимая свою женщину за талию. Ибрагим хмурится, смотрит Луции в глаза, читая её эмоции безошибочно, уж он то мог это сделать без труда. Итальянка зла, она в ярости, он знает, что если не уйдёт сейчас, то столкнётся с гневом этой женщины. Босфору ничего не остаётся кроме как отступить, он отпускает дверь, прощаясь с Тибро, Шпрее же он пренебрежительно проигнорировал. -- Напыщенный индюк, - Луция дверь закрывает на замок, жаль у неё нет таблички "не беспокоить". После поворачивается к Берхарду. Тот по-обычному спокоен, разве что сжатые плотно губы и стальная хватка на талии говорили о игравшем в нём чувстве ревности. И ей это льстило. Но вот кожа на лбу Луции разгладилась, она ладони на плечи немца опускает. Он усмехается, тянет женщину к себе ближе и уводит снова на диван. И вновь он садится, притягивая Тибро к себе, но уже иначе - спиной, чтобы она смотрела в зеркало. Он знал, она не сможет не смотреть на себя, на своё отражение, на то, как он будет иметь её, а она заливаться криками. Его пальцы тянут лямки платья вниз, оставляя шёлк висеть на уровне пояса. Берхард целует её шею, плечи, в пальцах сжимая теперь грудь сквозь лиф, да и то недолго. Бельё он кидает на другую часть дивана, теперь с силой сжимая женскую грудь. Луция протяжно стонет, глаза в удовольствии жмурит, откидывая голову на плечо немца. Она сама ноги разводит, оставляя несколько влажных поцелуев по линии челюсти, пока пальцы её зарывались с светлые пряди на затылке. И лишь ненадолго Шпрее от неё отстраняется, переводя дыхание, параллельно освобождая себя от ненужных сейчас тряпок. Она делает также, даже волосы в тугой хвост собирает на затылке, лишь пару кудрявых непослушных прядок остаются вне новой причёски. Луция ладонь опускает на член, большим пальцем на головку давит, вынуждая немца издать такой желанный для неё стон. Ещё несколько движений, и первые капли предэякулята выступают на головке. Женщина аккуратно собирает вязкую жидкость, растирает её по всему органу прежде, чем аккуратно ввести член в себя. Вся одежда отброшена в сторону, они целуются со звериной страстью, цепляются друг за друга, царапая. На женской шее расцветают алые засосы. Тибро стонет от каждого рваного толчка, не сводя взгляда с их отражения. Она смотрит, как член погружается в неё удивительно плавно и до конца. Мужская рука ведёт по её животу, давит под рёбрами, заставляя втянут чрево. Берхард оставляет ладонь, выходит из лона практически полностью, чтобы вогнать член до конца широким и быстрым движением. Луция от такого блядски скулит, закатывая глаза от удовольствия. Шпрее ведёт от её голоса, а её от его грубости. Немец зажимает сосок меж двух пальцев второй руки, срывая с губ Тибро больше и больше громких стонов. Их наверняка слышит весь этаж, но им плевать. Берхард хочет слышать крики своей женщины, а Луция только и рада кричать для его удовольствия. Ладонь с живота спускается ниже, Шпрее пальцами ведёт между половых губ по клитору, собирая капли естественной смазки. Руку к лицу, пальцы к губам женщины прижимает. Она понимает этот невербальный приказ, языком мажет, собирая собственную влагу с чужой кожи. Тибро пальцы в рот вбирает, вылизывает искусно. Чертовка делает это так, что немец рычит от эстетического удовлетворения. Она щёки втягивает, слабо кожу прикусывая, губы у основания пальцев сжимая сильнее, после выпуская их изо рта. Мужчина ею доволен, спускается вновь к клитору, стимулируя его. Луция стонет уже глухо - голос садится. Он чувствует свой пик, чувствует и как стеночки влагалища сжимаются вокруг члена. Ещё несколько толчков, и они кончают практически одновременно. Выходить из Тибро он не спешит, Луцию только к себе прижимает, целуя во влажный он пота висок. Она расслабляется, устраивается на груди Шпрее удобнее, вставать уж точно она не собирается. -- Это было хорошо, - устало тянет женщина, носом ведя по шее Берхарда, оставляя на ней лёгкий поцелуй. -- Да, ты как всегда прекрасна, - она тихонько смеётся, обнимает руку мужчины, глаза устало прикрывая. Шпрее ласково гладит её по боку, тоже глаза закрывает. Им хорошо вместе. Им спокойно. Их устраивают такие отношения - отношения без каких-либо обязательств. Встретились, потрахались, получили от другого то, что нужно, разбежались. И так из раза в раз. Их устраивает.