Потерянное доверие

Время близится к утру и в помещении становится невыносимо душно, когда Минхо, пытаясь как можно быстрее осознать все происходящее, пробирается в уборную, чтобы там прийти в себя. Людей здесь, в этом небольшом, но уютном доме, практически не осталось: половина из тех, кто пришёл сюда отпраздновать двадцатилетие одного из студентов, уже давно покинули дом, не желая оставаться на ночь. Другие же в полуадекватном состоянии начали собираться, намереваясь ещё немного прогуляться и протрезветь на свежем утреннем воздухе. Виновника торжества Минхо упустил из виду примерно час назад, совершенно позабыв о его существовании и наслаждаясь последними минутами своего нетрезвого спокойствия. Чонин, так звали этого парня, был приятным в общении и обаятельным юношей, способным быстро поладить с большинством людей. Его умение разговорить даже самого стеснительного студента вызывало у Минхо восторг, и сам парень уже на протяжении года считал его отличным другом. Вокруг Чонина вертится множество слухов, но Минхо с упреком относится к тем, кто верит им: по словам других, Чонин якобы время от времени прибегал к сталкингу, а его слова, сказанные в сторону некоторых людей имели двусмысленный, если не пугающий характер. "Сколько бы вы заплатили за смерть человека?" Со смехом говорил он, переводя угрозу в шутку. Но Минхо за весь год ни разу не услышал ничего подобного и Чонин своим поведением не вызывал ни малейшего сомнения. Этот дом принадлежал его семье и сейчас был отведен специально под празднование дня рождения. "Обеспеченные родители его довольно-таки сильно балуют", подобные завистливые фразы сегодня терялись в гуле оживленных людей и громкой музыки. Минхо усмехался над ними: если у человека есть возможность жить красиво, так почему же он не может себе это позволить? Впервые за долгое время парень почувствовал растущую внутри тревогу, когда перед его глазами окружение начало расплываться и мутнеть. Приняв подобное состояние за утомленность он побрел освежиться, ощущая, как ноги становятся непослушными, а из головы постепенно исчезают все разумные мысли. Умывшись в ледяной воде, он оперся на раковину и посмотрел на себя в зеркало, стараясь сфокусировать взгляд на своем отражении, и спустя пару секунд увидел, что его зрачки ненормально расширены. Кто и когда успел ему что-то подсыпать? Мысли путаются, и Минхо с трудом вспоминает важную, но упущенную деталь: кто давал ему стакан с выпивкой час назад, мягким голосом настаивая, чтобы он попробовал? Не успев собрать кусочки пазла воедино, Минхо слышит, как дверь уборной со скрипом открывается, за спиной раздаются неторопливые шаги, и спустя секунду в отражении появляется такой близкий сердцу силуэт, однако его голос, уже ставший родным, теперь обретает новые, пугающие нотки: -Как ты себя чувствуешь, Минхо? Голова кружится, не так ли? Минхо открывает рот, но слова застревают в горле, и вместо тысячи фраз он может сказать только одну: -Это был ты? Отражение пожимает плечами, подходит ближе к парню и Минхо чувствует, как сильное тело прижимает его к раковине, наклоняется к уху и шепчет: -Тебя обмануть проще простого, мой хороший. -Зачем...? Сзади раздаётся тихий смех, заставляющий Минхо невольно вздрогнуть, а страх внутри него начинает расти с необычайной силой. Хочется оттолкнуть парня от себя и бежать, не оглядываясь, но предприняв попытку пошевелиться, Минхо понимает, что Чонин его так просто не отпустит. - Сегодня же мой день рождения. Знаешь ли ты, какой подарок я бы хотел получить больше всего на свете? А я привык получать все, что захочу... Внезапно давление со спины пропадает и Минхо слышит несколько шагов назад. С усилием он поворачивается лицом к Чонину, все так же придерживаясь за раковину, а парень тем временем опирается плечом на стену напротив, и, зажав между губами сигарету, ловко поджигает её, медленно втягивая в себя едкий дым и выдыхая его в потолок. Никогда прежде Минхо не видел, как Чонин курил. - Давай немного поиграем. Я даю тебе десять минут на побег. Если ты за это время сможешь дойти отсюда до двери выхода, то я в ту же секунду вызываю тебе такси и ты спокойно едешь домой, без всяких нюансов. - Что будет, если я не успею? Этот вопрос Чонин игнорирует, пугающе глядя прямо на Минхо. Его чёрные глаза слегка прищурились, делая взгляд опасным: - Время пошло. Пару секунд Минхо не шевелился, пытаясь полностью осознать происходящее с ним. Шагнув в сторону двери, он хотел побежать, но тут же со стоном схватился за голову, чувствуя, как каждый удар его сердца отражается в висках пульсирующей болью. Он смотрел в пол, плитка которого плыла под ногами, и, сделав два небольших шага, не глядя облокотился на стену. - Чудесная вещь, правда? - Казалось, что слова эхом звучат где-то далеко, за пределами уборной, - Я подсыпал не так много, но на тебя она действует просто замечательно. Несколько минут, и ты даже шевелиться не сможешь... Дверь открылась, и теперь Минхо видит перед собой длинный коридор, идя по которому всего несколько минут назад он даже подумать не мог, как все обернётся. Придерживаясь за стену он начинает идти, не обращая ни на что внимание, но не пройдя и половины пути Минхо ощущает, как и без того узкий коридор становится ещё уже. Уязвленный мозг начинает играть с ним злую шутку и парень чувствует накатывающий на него приступ клаустрофобии, останавливаясь и мелко дрожа всем телом. Он слышит слова Чонина, звучащие где-то очень близко, будто со всех сторон одновременно: - Я уже два года смотрю только на тебя, мой хороший. И год назад у меня наконец появилась возможность сблизиться с тобой. Я был так счастлив... Минхо оборачивается, покачиваясь на месте, чуть не падая: он остро ощущает, как его преследуют, но позади никого не оказалось. Сколько у него осталось времени? Дойдя до зала, парень оглядывает его: из глаз моментально начинают течь слезы, когда он понимает, что ничего не видит. Окружение стало настолько нечетким, что невозможно было определить, остался ли хоть кто-нибудь в доме, кроме них двоих. Даже если и остался, будет ли человек в состоянии помочь? Он предпринимает попытку кричать в пустоту, прося о помощи, но голос сразу же срывается, издавая лишь еле слышный хрип. -...Но что бы я не делал, как бы не старался, ты не понимал меня и считал обычным другом. Таким же, как и любой другой... Обняв себя обеими руками и стараясь унять растущую дрожь, Минхо проходит через безлюдный зал, видя перед собой дверь на улицу. Она кажется невыносимо далёкой, но парень находит в себе силы ускорить ход, в то же время слышит позади себя размеренные шаги и тихий голос. Его тон в точности такой же, каким был час назад, но если тогда он бы вызвал внутри Минхо спокойствие, то сейчас нагоняет панический страх. Теперь Чонин ведёт обратный отсчёт, начиная с двадцати. Глаза Минхо в истерике раскрылись: десять минут уже практически прошли? Так быстро? Внезапно голос замолк, и парень, находясь всего в метре от двери, протянул руку. Ещё секунда, и он спасется... Чонин в одно мгновение оказывается рядом, перехватывая его руку и не давая коснуться дверной ручки, с дикими, обезумевшими большими глазами наклоняется близко к лицу Минхо: - Время вышло, мой дорогой. Парень мотает головой, не отводя напуганного взгляда от Чонина: - Нет, не вышло, - голос звучит слабо и тихо, - ты обманываешь меня... у меня есть ещё время... Чонин прижимает его к себе и крепко держит, медленно и неторопливо уводя вглубь дома, в самую дальнюю комнату, и Минхо с отчаянием в глазах смотрит, как дверь выхода постепенно отдаляется от них. Пытаясь освободиться от его рук парень цепляется за них, оставляя следы от ногтей на напряжённых и покрытых венами предплечьях, слабо извивается всем телом, стараясь хоть как-то сопротивляться, но только чувствует, как начинает слабеть. Он поднимает на Чонина голову, смотря ошарашенными и наполненными слезами глазами, но парень лишь очаровательно и широко улыбается, игриво сощуря глаза: - Бессмысленно пытаться сопротивляться, Минхо, просто успокойся. Длинный коридор сменяется небольшой комнатой, за окном рассветное солнце потихоньку начинает подниматься над горизонтом, его лучи пробиваются сквозь тяжёлые шторы и падают на кровать, стоящую около окна. Чонин отпускает Минхо, грубо толкая в сторону кровати, а сам захлопывает дверь и около минуты просто наблюдает с хищной улыбкой, как парень, не удерживаясь на ногах, садится на постель, как он беззащитно обхватывает себя руками и смотрит перед собой опустевшим взглядом. Комната плывет перед глазами, тело бьёт дрожь, воздуха не хватает и дыхание становится частым и прерывистым, вдохнуть полной грудью не получается, будто лёгкие сковали тяжёлые цепи. Чонин подходит к Минхо, касаясь длинными пальцами светлых волос, проводит рукой вниз по щеке и мягко поднимает его голову за подбородок, глядя сумасшедше и влюблённо, но парень в панике дёргает головой, от страха зажмуриваясь. В тот же миг Чонин хватает его за волосы и с силой оттягивает их назад, говоря тихо, но агрессивно, выделяя соответствующей интонацией каждое слово: - Смотри на меня. Простанывая от боли парень запрокидывает голову, и когда открывает глаза Чонин наклоняется к нему и целует, не давая и шанса отстраниться от себя, сжимая волосы все сильнее и больнее. Губы начинает неприятно покалывать, когда он проходит по ним зубами, и Минхо приглушенно мычит, не прекращая безуспешных попыток увернуться от поцелуя. Вторая рука Чонина скользит по шее, давя на нее и перекрывая итак нехватающий воздух, парень открывает рот, невольно позволяя Чонину углубить поцелуй, сделать его более властным. Одним движением он роняет парня на постель, нависая сверху и продолжая целовать, пока Минхо упирается слабыми руками в плечи, стараясь остановить Чонина, но только чувствует, как он перехватывает руки и крепко держит их. Давление на шею прекращается и Минхо хватает ртом воздух, слегка закашливаясь, а губы Чонина скользят по щеке к уху: - Ты будешь моим, Минхо. Его свободная рука спускается вниз по телу, очерчивая каждый сантиметр сквозь мешающуюся одежду. Минхо хочется увернуться от прикосновений и он делает попытку отодвинуться в сторону, но только разочарованно и безнадёжно выдыхает, когда Чонин слегка наваливается на него, блокируя движения. В миг парень видит Чонина прямо перед собой, на когда-то казавшемся милым лице сияет широкая улыбка, а глаза раскрыты и с явными нотами дикого желания уставлены на Минхо. Взгляд бегает по его блестящим от слез уставшим глазам, зрачки которых будто бы полностью начали перекрывать радужку, по бледным щекам, на которых видны мокрые следы, по влажным губам, на которых местами видны небольшие трещины с едва заметными капельками крови. От багровых следов на шее, созданных его собственными руками, Чонин начинает окончательно терять контроль над собой, и, наклоняясь к нежной покрасневшей коже с силой смыкает на ней зубы, укусом заставляя Минхо вскрикнуть. Довольный вызванной реакцией он кусает снова и снова, в то время как его руки тянутся к штанам парня и расстегивают их, игнорируя вялое сопротивление. Минхо чувствует, как внутри его груди ком обиды и ненависти растёт все больше и больше с каждым прикосновением Чонина. Его тело словно обездвижили невидимые, но крепкие верёвки, но головой он прекрасно понимал практически все, что с ним происходило. И от подобного было хуже всего. От того, что при всем осознании происходящего Минхо ничего не может предпринять. - Не делай этого, пожалуйста... - Едва слышно проговаривает парень, пока Чонин ненадолго отвлёкся. Поднявшись корпусом от Минхо он сидел на его бёдрах, с ухмылкой крутя в тонких пальцах коробку презервативов и тюбик смазки, но от услышанного его выражение лица в одно мгновение меняется: улыбка сошла с лица, а весёлые глаза потемнели, и снова Минхо показалось, будто на него смотрит хищное животное. - Почему, Минхо? Я этого хочу, - слегка наклонив голову он осматривает лежащего под ним парня, задумчиво прикусывая нижнюю губу, и вслух рассуждает: - Мне перевернуть тебя на живот, чтобы было удобнее? Но тогда я не буду видеть твоего прекрасного лица, а мне очень хочется наблюдать за тобой... - Ты больной, Чонин... - Больной? - В комнате раздаётся звонкий смех. - Следи за словами, мой милый. Мне безумно неприятно слышать подобное от тебя. Чонин слезает с парня, располагаясь между его ног, за считанные секунды расправляется с ненужной одеждой и Минхо остаётся только слабо возить ногами по сбившейся простыни и тихо, жалобно проклинать когда-то своего самого близкого друга. В комнате становится невыносимо жарко и она будто бы плывет в глазах, тем временем как пара скользких пальцев поочерёдно входят в него уверенными движениями, доставляя дискомфорт и заставляя Минхо инстинктивно напрячься. Второй рукой Чонин уделяет внимание бёдрам, поглаживая и дразня чувствительную кожу, и едва слышным ангельским голосом тянет слова, словно колыбельную: - Тише, Минхо, расслабься, пожалуйста. Тебе же так только больнее будет... Наперекор успокаивающей интонации пальцы двигаются хаотично и неаккуратно, выражая его нетерпение и желание как можно скорее овладеть Минхо. Его беспомощность только больше разжигает в Чонине те чувства, которые до настоящего момента были заблокированы в его душе, не позволяя причинить своей любви вреда. Или же он просто выжидал подходящего момента, когда доверие Минхо достигнет своего предела, а бдительность ослабнет.... Последние частицы надежды в сердце Минхо в одно мгновение разбиваются, когда сильные руки приподнимают его бедра и он ощущает резкую боль, становящуюся все острее с каждой секундой. Когда Чонин перемещает руки на талию, крепко, до синяков сжимая её, а сам начинает постепенно двигаться, боль становится невыносимой и Минхо срывается на жалобный крик, смешанный с новым потоком слез. Чонин свысока наблюдает за парнем с дикой улыбкой, ловя непередаваемое, безумное удовольствие от одного только вида Минхо. - Нет, хватит, хватит! - Только и может повторять он, и Чонин, остановившись, наклоняется к нему с широко раскрытыми глазами, на его губах улыбка исчезает, словно её никогда и не было: - Я бы мог остановиться, если бы ты как следует попросил, мой хороший. Но ты назвал меня больным, знаешь, как меня это задело? - Схватив Минхо за горло и сжав так, что на руке проступили вены, он шепчет в его губы: - Теперь даже не проси, чтобы я прекратил. Чонин видит панический страх в глазах Минхо, наблюдает, как он потихоньку начинает задыхаться и как слабо перехватывает его руку, стараясь убрать от горла, и ему это нравится до крайности. Слезы на его щеках и умоляющие крики дурманят и без того больной мозг. Чонин обожает Минхо всем сердцем... И вновь поддаётся окутавшей его невообразимой страсти, причиняя своей любви все больше боли. Минхо не может разглядеть, какие эмоции выражает Чонин в такой страшный момент, но прекрасно осознает, что его друг даже не жалеет о происходящем. Боль, как физическая, так и моральная, распространяется по всему телу, и ему хочется лишь кричать и биться в истерике. Несколько долгих минут наконец проходят, а слезы обиды и горести продолжают течь из красных и измученных глаз Минхо. Он закрывает руками лицо и рыдает, мелко дрожа всем телом. Комнату уже давно озаряет яркое утреннее солнце, его лучи падают на Чонина, освещая его теперь уже нежную улыбку и счастливые глаза. Он гладит по волосам Минхо, не обращая внимание на то, как он в ужасе дергает головой от его руки. -...я буду особенным для тебя, мой любимый. Ты останешься со мной навечно.