Не надо без меня

00:27. Просторную большую комнату не освещало ничего, кроме тусклой сигареты. Тонкие пальцы, дрожа, то подносили её ко рту, то убирали. Губы выдыхали едкий дым, а нос вдыхал холодный воздух открытого нараспашку окна. Тело дрожало, а слезы, неуспевали наворачиваться – Лукина тут же смахивала их свободной рукой. Даже наедине с собой она не давала пролиться хоть одной узкой дорожке, хоть одной мелкой слезинке. Она устала. Устала тревожиться, вытирать слезы, ночь от ночи просыпаться в холодном поту, и… Быть. Быть без неё. Зажигая новую сигарету, она вспоминала, вспоминала свою белокурую бестию - янтарные глаза, теплая улыбка, любящий взгляд. Волнистые с утра волосы, тихий спросонья голос, жгучие поцелуи и мягкие руки… Брюнетка курила, выпуская изо рта тяжелые махровые кольца, а взгляд гулял по городу - с 8 этажа было видно все окрестности. Несмотря на позднее время, машини ездили часто, но под окнами проходило лишь две девушки - брюнетка и блондинка, смеялись, держась за руки и уверенно шли вперёд. Она вновь вспомнила о Маше - обе так любили держать друг-друга за руки!.. Для себя решила - хватит мучиться, надо позвонить. Страшно, но надо. Позвонить, найти, обнять, прижать и никогда не отпускать. Но тоска не проходила - новая сигарета вновь у её губ. Она продолжала наблюдать за городом, вспоминать и скучать, как вдруг, услышала звук. Ключ вставили в её дверной замок. Она напугалась, но с места не сдвинулась. Секунд через 30 (видимо, после снятия ботинок) слышатся шаги - они летят прямо к двери, за которой стоит девушка. – Лукина твою мать, я звоню тебе третий час! - рассерженный, но больше обеспокоеный голос бьет в переносицу Лауре, - Ты научишься когда-нибудь отвечать?! – Маша? - Лукина вздрогнула. Развернувшись, опёрлась об подоконник. Она была крайне удивлена. То ли от ругательства, слышать которое от Третьяковой крайне непривычно, то ли от только что произнесённой новости, то ли вообще от её максимально внезапного появления, – А ты.. к-как тут? - «господи, Лукина, ты никогда разговаривать не умела что-ли?» - пронеслось в её голове. – Тревожность какая-то в момент охватила, заволновалась, вот и прибежала, - всё ещё напряженно, но уже более спокойно. – А зашла ты как? - крайне странный вопрос вырвался с губ брюнетки. – Ключи, - подняла руку со связкой, в которой были: маленький черный ключик от домофона, ввиде спирали от тамбура, от входной двери и, брелок ввиде надписи «я рядом» почерком Лауры. Такой же есть и у неё, только почерк, соответсвенно, Третьяковский. – Представляешь, я всё ещё храню их, - иронично, голос успокоился до конца - видимо, от удручающего вида и блестевших слезами глаз любимой. Молчание - обе смотрят глаза в глаза. При виде нежных синих омутов Мария сходила с ума, не тонуть в них было трудно, настолько они красивы. Стоять в дверном проёме долго не захотелось - блондинка сделала шаг, начала подходить ближе, но, что-то останавливало. В руках теребила рукава свитера, едва достававшие до тонких пальцев. – Раз пришла - давай поговорим? - наконец, Лукина осмелилась нарушить тишину. – Давай, - облокотившись на черное пианино советской марки «красный октябрь» блондинка приготовилась слушать. – Маш… Маш, я долго пыталась смириться, жить дальше, но, что-то не выходит. Так пусто, пусто без тебя, Маш, - очередной поток слёз подступает к горлу, слеза катиться по щеке, но тут же смахивается сухой рукой. Видя её состояние, сердце Третьяковой обливалось кровью. Воображаемая стена между девушками растворилась, какой-то барьер ушёл - Мария быстрыми шагами сокращает расстояние и сгребает брюнетку в свои объятия. Слёзы, наконец, могут спокойно пройтись по щекам Лауры. Они усаживаются на диван. Голова брюнетки опустилась на грудь Маше - горло синего свитера тут же пропитывается солью. – А больше и не надо без меня, любимая. Не надо.