⏩
— Извините, но мы закрываемся на сегодня, так что... Джисон и Минхо оборачиваются, чтобы посмотреть на черноволосого баристу с виноватым видом, черты лица которого настолько резкие и угловатые, что по сравнению с ним его глаза кажутся несколько худыми. На бейджике с именем, приколотым к темно-зеленому фартуку, который он носит, написано "Чонин Й.", и Джисон на мгновение задумывается, а не Ян ли он тоже, действительно ли он встречался с ними, не подозревая об этом, как сказал Минхо. О, Джисон провел весь вечер, разговаривая с Минхо? Как будто ему только что пришла в голову та же мысль, их взгляды встречаются через стол, а затем они одновременно смотрят в окно, чтобы убедиться, что на улице уже темно. Минхо выглядит так, словно готов извиниться, тянется к спортивной сумке у своих ног, чтобы перекинуть ее через плечо. — Смотрите, ребята, - раздается другой голос, сопровождаемый мягким звуком шагов по ковру. Этот голос гораздо более монотонный. К нему подходит парень чуть выше первого баристы, у него короткие натуральные каштановые волосы, и атмосфера вокруг него гораздо более властная. На нем тот же темно-зеленый фартук, только на бейджике слова Менеджер магазина выделяются больше, чем его настоящее имя. — На самом деле мы позволили вам посидеть здесь больше чем на двадцать минут, - Джисон быстро проверяет время на своем телефоне, сейчас 20:30. — Но у нас есть свои дела, помимо того, что оставляем место открытым для вашего общения. Так что не могли бы вы, пожалуйста, поторопиться? Сердце Джисона подпрыгивает при этих словах. Он сказал “пожалуйста”, но это определенно не было просьбой. Неужели Минхо и Джисон вот-вот попадут в беду из-за того, что потеряли счет времени? Или у этих ребят из-за них будут неприятности? Потому что они оставили магазин открытым, когда он должен был быть уже закрыт? Дыхание Джисона учащается. — Конечно, извините за причиненные неудобства, - говорит Минхо, он уже взял свою сумку и обернул шарф "кошачьи лапы" вокруг шеи. — Джисони, ну же. Минхо дает ему знак, и Джисон понимает, что ему нужно двигаться. Джисон очень благодарен Минхо за то, что тот решил поговорить, если бы Джисон был наедине, он бы просто смотрел на менеджера и баристу, боясь открыть рот, чтобы не испортить ситуацию еще больше. Джисон быстро надевает шапочку и перекидывает рюкзак через плечо. Он тянется за тарелкой, на которой лежал шоколадный маффин, чтобы хотя бы отнести его в зону для грязной посуды. О боже, этим ребятам теперь тоже придется мыть посуду, верно? — Могу я помочь тебе с посудой или еще с чем-нибудь? - спрашивает Минхо, держа в руке тарелку Джисона, на которой стоит его кружка с чаем. — О, нет! Это... - начинает говорить черноволосый бариста, пытаясь забрать тарелку и чашку из рук Минхо. — Это было бы любезно с вашей стороны, - вмешивается менеджер магазина. Бариста поворачивается к нему, удивление окрашивает его черты. — Просто, пожалуйста, в следующий раз следите за временем, хорошо? — Да, еще раз извините, - легко говорит Минхо. Он, кажется, не сердится, не испуган, не встревожен или что-то в этом роде, и одно его поведение успокаивает нервы Джисона. — Подождешь меня снаружи, Джисони? — Д-да, - бормочет Джисон. Он смотрит на двух работников кафе. — Извините за...извините, что вам пришлось задержаться так поздно. — Все в порядке, - улыбается бариста, и его глаза почти исчезают под яблоками щек. — У вас, ребята, был такой вид, будто вам весело. Джисон чувствует, как кровь приливает к его щекам. — Все же...извините, - он кланяется обоим рабочим, они кланяются ему в ответ. Минхо идет за стойку мыть посуду, менеджер магазина начинает разворачивать свой фартук, бариста на мгновение исчезает в комнате ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА и возвращается с тряпкой и чистящим средством. — Сынмин-хен, - отвечает он, скорее всего обращаясь к своему менеджеру. — Я уберу столы сегодня, хорошо? — Спасибо, Чонинни! Этот парень еще даже не убрал столы, думает Джисон про себя. Вероятно, он не хотел мешать их беседе. Джисон бросает взгляд на Минхо, стоящего у раковины. — Я… - он обнаруживает, что говорит, прежде чем успевает толком подумать. Бариста смотрит на него. — Я мог бы…помочь тебе с этим, если хочешь. Джисон не знает, что на него нашло. Ему предложили уйти, Минхо сказал ему подождать снаружи, он мог бы освободить сцену, не допускать больше никаких социальных взаимодействий, не оставаться в одном пространстве с людьми, которые доставляют ему неудобства и, скорее всего, злятся, даже если они не хотят признавать это напрямую. И все же он чувствует, что не должен вот так просто убегать. Бариста улыбается ему. — Если ты не возражаешь, - говорит он. — Это действительно не мое любимое занятие здесь, но Сынмин-хен сделал это вчера, так что сегодня моя очередь… Джисон кивает, как будто понимает. — Тогда, эм... - он указывает на чистящее средство и тряпку. — О, в комнате для персонала должно быть еще что-то. Я принесу для тебя, объявляет бариста, оставляя на столе свои принадлежности для уборки. Он разворачивается на каблуках, чтобы еще раз обратиться к Джисону. — Кстати, я Чонин. Ян Чонин. Джисон хихикает. В конце концов, это действительно Ян. — Хан Джисон, - говорит он в ответ. Чонин возвращается с дополнительной парой перчаток и другой тряпкой, и они приступают к уборке столов. Менеджер магазина помогает Минхо вытирать вымытую посуду. В начале было недопонимание, или, скорее, Джисон (и Минхо) были виноваты, но никто не кричит, никто не ругается, они просто молча работают вместе. Джисону вроде как хочется дать пощечину самому себе из прошлого, который считал Минхо грубым и подлым, и тому, кто любит затевать драки и затевать споры. Это не может быть дальше от истины. Джисон провел с ним всего один день, даже не полный, но он уверен, что Минхо - транквилизатор.⏩
Примерно через полчаса они прощаются с Чонином и Сынмином перед входной дверью. У них разные специальности, Сынмин - юриспруденция, а Чонин - теология, но они, должно быть, близки, потому что уходят вместе в одном направлении, даже когда они далеко, Джисон видит, как Сынмин ерошит волосы Чонина. — Извини, что задержал тебя так надолго, - говорит Минхо, и на этот раз его голос звучит серьезно. Джисон не знает, нравится ему это или нет. — Н-нет! - заикается он. — Я…Мне было очень приятно...разговаривать с тобой…так что... Минхо улыбается ему с такой нежностью, что Джисон сомневается, что это адресовано ему в первую очередь. Хотя, он, конечно, не против притвориться, что так и есть. — Я тоже, - тихо говорит Минхо. Это звучит как признание. Джисон не может поверить, что может так разговаривать с Минхо. Он просто предположил, что Минхо спишет его на сумасшедшего, когда тот умолял его остаться дома, и все же он просто возвращается домой, проведя с ним весь день. Джисон не может точно вспомнить, о чем они говорили, о чем угодно, от того, как он стал беловедом, как они поступили в университет, до их самой неловкой истории, от семейного отпуска до разных видов пудингов и аниме, которое они недавно смотрели. Джисон замечает, что его не волнует, что он не знает точного содержания их разговора, на самом деле это не важно, он сосредотачивается на теплом чувстве в груди, которое было там с тех пор, как Минхо обратился к нему по дороге с дневных занятий. — В какую сторону ты идешь? - Минхо будит Джисона от его размышлений. — О, эм, на станцию метро, - Джисон указывает направление. — Где ты живешь? — В...районе Канбукку. — Это далеко на метро? — Минут 15-20. Это нормально. Минхо кивает. Джисон улыбается, тема наверняка изменится. — Ну, один парень однажды сказал мне остаться сегодня вечером дома, так что я лучше пойду, - говорит Минхо, затем смотрит на Джисона. Отчасти опасно, отчасти неохотно. — Если только ты не собирался провести ночь со мной, раз уж ты и так задержал меня допоздна. Джисону серьезно нужно что-то делать с подавившимся слюной, это как минимум пятый раз за сегодняшний день. Он боится, что ничего не сможет с этим поделать, особенно когда рядом Минхо. В его голове мелькают крайне неуместные образы, которые он тут же выкидывает. — Н-нет! Я не поэтому...Кроме того, ты сказал, что послушаешь меня... — Расслабься, Джисони, - смеется Минхо. — Я просто издеваюсь над тобой. — ... Подожди, это не самый удачный выбор слов... И это был бы шестой раз, когда он подавился слюной за сегодняшний день. — Господи Иисусе, Минхо, - Джисон вздыхает так, словно пробежал марафон. Ему даже в голову не приходит, что он опустил почетные звания. — Ты меня убьешь. — Надеюсь, что нет, тогда мы не сможем увидеться с тобой завтра. И непринужденность Джисона терпит крах. Увидеться с ним завтра…Наступит ли завтра для Минхо? И если да, то наступит ли завтра для Джисона и Минхо? Минхо выполнил просьбу Джисона, не спросил подробностей, и теперь есть что-то необъяснимо грустное в том, как Минхо смотрит на Джисона с абсолютной невинностью, невинностью, которая исходит от незнания того, что ты, возможно, в нескольких часах от собственной смерти, не зная, что человек, на которого ты смотришь, это знает. — Поздний час, должно быть, действует мне на нервы, но мое утро было довольно дерьмовым до того, как ты пришел ко мне, так что...мм, да, - Минхо оставляет предложение открытым. Если подумать...в тот вечер в баре Минхо выглядел крайне расстроенным. Еще до того, как к нему подошел широкоплечий парень, он был каким-то помятым, выпив больше половины бутылки водки. Этот Минхо, который стоит сейчас перед Джисоном, почти как человек, отличный от того, что был в “реальности” или в первой версии "Четверга, 12 октября". Джисон смотрит на этого Минхо, на румянец на его щеках и кончиках ушей, на искорки в его глазах, на его красивое лицо, наполовину скрытое шарфом, смотрит на него, и на эгоистичную секунду Джисон задается вопросом…это из-за меня? Именно тогда его разум решает помучить его снимками, на которых Минхо стоит на коленях на полу, из его живота сочится кровь, он ищет помощи в глазах Джисона, умоляет и, в конце концов, истекает кровью в одиночестве на тротуаре. И в этом сценарии Джисон не сомневается, что это происходит из-за него. Необходимость физически удержать его, чтобы он не просочился сквозь пальцы, настигает в одно мгновение, как удар молнии. Минхо прячет руки в карманах пуховика, поэтому Джисон вместо этого хватает его за плотную ткань на запястьях. Смотрит на него с решимостью, которую он, возможно, испытывает впервые в жизни. — Джи-Джисони? — Минхо, пожалуйста, не выходи сегодня вечером на улицу, - Джисон думал, что он будет кричать, чтобы донести свою точку зрения, но его голос выходит хриплым, водянистым. Минхо моргает, глядя на него, его рот снова открывается в форме маленькой удивленной буквы "о". — Я…я уже говорил тебе, что не буду... — Ты должен пообещать мне, пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, пообещай, что не уйдешь. Какая ирония, когда Минхо умолял Джисона о более менее том же в прошлый раз, Джисон ушел, и теперь он в ужасе от возможности, что Минхо может сделать то же самое. Минхо вынимает руки из карманов, тепло, которое окружает ладони и костяшки пальцев Джисона, когда Минхо сжимает его руки - это…это, наверное, неописуемо, думает Джисон. Глядя на их соединенные руки, Джисон замечает, что руки Минхо совсем маленькие. Желание защитить его, желание исправить то, что он уже однажды испортил, переполняет его. Искренний взгляд Минхо удерживает глаза Джисона. — Я никуда не уйду, - шепчет он. — Обещаю. Необъяснимо, но Джисону кажется, что он вот-вот заплачет, как будто это он умирает. — Хорошо, - шмыгает он носом. — Я тебе верю. Минхо улыбается, отпуская его руки. Джисон уже скучает по его прикосновениям. Затем Минхо лезет в боковой карман своей спортивной сумки, достает телефон, на чехле для телефона есть какие-то наклейки, но Джисон не может их разобрать. То ли из-за темноты, то ли из-за влаги, которую он пытается сморгнуть. Минхо держит левую руку с телефоном перед Джисоном. Джисон быстро вытирает глаза рукавом толстовки. — Ч-что это? — Думаю, телефон? Джисон легонько хлопает Минхо по плечу, он все равно не чувствует этого через пуховик. — Я вижу! - Джисон смеется, пытаясь не обращать внимания на то, как неуверенно это звучит. — Но что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? — Набери свой номер, - говорит Минхо. — Я пришлю тебе фотографию, на которой я скучаю дома вечером, чтобы ты мог...выполнить свои обязанности пророка или отчитаться перед своим начальником-пророком или что-нибудь в этом роде. Джисон смотрит на него. Для того, кто обвинил Джисона в разговорах со столом, Минхо уверен, что сейчас разговаривает не с Джисоном. Если бы он руководствовался своей логикой, то разговаривал бы либо с тротуаром, либо с фонарным столбом. Когда Джисон по-прежнему не делает ничего, чтобы забрать телефон из рук Минхо, Минхо слегка пожимает его. Джисон получает сообщение и дрожащими, холодными пальцами набирает свой номер телефона. — Сохранить это как “белковед’’ или "пророк моей судьбы?” - спрашивает Джисон. Минхо некоторое время думает, закатывая глаза, как будто ответ может прийти сверху. — Как насчет…”Джисони”? И это в духе Минхо, не так ли? Придумывай для него разные названия, а затем пугай его единственным, которое на самом деле является его настоящим именем. Джисон молча соглашается, он надеется, что его красные щеки можно списать на холод. Он сохраняет контакт и возвращает телефон Минхо, наслаждаясь легким соприкосновением их пальцев, когда Минхо забирает у него телефон. — Спасибо, Джисони, - улыбается ему Минхо. — А теперь я пойду и послушаю тебя. Потому что сегодня все равно очень холодно, а не потому, что мне нечего делать на улице в четверг вечером. — Хорошо, - смеется Джисон. Минхо убирает телефон в боковой карман сумки. — Тогда до завтра, - объявляет Минхо, слегка кланяясь. Снова это ужасное слово. На долю секунды Джисон чувствует, как все его лицо морщится. — Да...увидимся, - намеренно опуская часть “завтра”, Джисон наблюдает за ярко-оранжевой копной волос Минхо, наблюдает, как он медленно удаляется, становится все меньше и меньше и постепенно исчезает, забирая с собой все остатки тепла.⏩
После того, как из душевой лейки на него обрушился поток теплой воды – к черту счет, если он застрял в параллельной вселенной, это все равно не имеет значения, - Джисон готовится ко сну. Ему не намного теплее, но почему-то и не холодно. На самом деле он ничего не чувствует. Его горло сжимается от того, что должно произойти. Это смешно. Он опасается и нервничает из-за чего-то, чего…он даже не почувствует, что это даже не причинит ему физического вреда. Как эгоистично беспокоиться о собственном состоянии, когда есть кто-то - когда есть Минхо, полностью оставленный в неведении о том, какая боль может ожидать его. Джисон тоже не смог поработать над треком. Несомненно, есть сообщения и пропущенные звонки как от Чана, так и от Чанбина, но у него нет возможности ответить. Когда Джисон собирался войти в метро и включить беззвучный режим, он получил сообщение, состоящее из единственного эмодзи кота. Еще в метро он записал номер телефона Минхо в блокноте со стихами. Он не знает, будет ли он там завтра, будет ли он там в следующем цикле. Пока все, что он делал в первом цикле, исчезло во втором, так что имело бы смысл, если бы номер тоже исчез. Джисон изо всех сил старался запомнить номер, и он его запомнил, но будет ли он помнить его после того, как сегодняшний день закончится? И если Минхо не умрет сегодня, если он будет жить завтра и не вспомнит Джисона, что толку, если Джисон все равно знает его номер? Примерно в половине двенадцатого его телефон звонит с новым сообщением. Что-то внутри него подсказывает ему, что это сообщение пришло не от Чана или Чанбина. Дрожащими пальцами Джисон включает экран своего телефона. 23:31 0XX-XXXX-XXXX: [изображение прилагается] Как и обещал, Минхо прислал ему фотографию. На ней он с тремя кошками, кажется, он лежит на полу, чтобы они все попали в кадр. Его лицо выглядит немного по-другому. Все такой же красивый, как всегда, только менее…расчетливо красивый? Посвежевший? Более естественный? Как будто он только что умылся и вытер лицо полотенцем. Маленькая родинка на левой стороне его носа также более заметна, и текстура его кожи приятная. Только тогда Джисон понимает, что у него, должно быть, был фундамент в университете и в баре тоже. К его лбу прикреплена наклейка с надписью: остаюсь дома, и похоже, что рядом с текстом какой-то рисунок? Какой-то искаженный смайлик? Ни с того ни с сего начинает дрожать нижняя губа Джисона, и он прикусывает ее, чтобы остановить это. Это не помогает. Он шмыгает носом. На мгновение задумывается, что, возможно, его ответом должно быть что-то шутливое, что-то несерьезное, как на фотографии, присланной Минхо. Но он отметает это. Он не может притворяться, что в этом нет ничего особенного. Он не может притворяться, когда его уже душат непролитые слезы. Одна из его слез попадает на экран телефона, смазывая красивое лицо Минхо и его кошек. Джисон тяжело сглатывает. Он не торопится печатать, как будто это его последнее прощание.23:37 Я:
Спасибо.
11:38 0XX-XXXX-XXXX: 😼 Джисон сдается, позволяет слезам катиться по щекам, позволяет себе рыдать, причем громко, в любом случае, в квартире больше никто его не услышит. Он не может вспомнить, когда в последний раз ему было так страшно ложиться спать, видеть разные вещи во сне. Должно быть, в тот момент он был еще маленьким мальчиком. Как было бы легко, если бы он мог просто закатить истерику, топать ногами и жаловаться, что не хочет ложиться спать. Пусть его мама или папа лягут рядом с ним, чтобы он, наконец, мог спокойно заснуть, успокоив свои страхи. Теперь человек, которого он эгоистично хочет видеть рядом с собой, чтобы успокоить свои страхи, напрямую связан с ними; нить, сплетенная руками Джисона. И Джисону остается только надеяться, что он нашел способ покончить с этим. Маленькие, неестественно бледные пальцы царапают деревянный пол, щепки вонзаются под гвозди. За ними остаются алые следы. Алый цвет пачкает пальцы, когда они пытаются надавить на источник, красный цвет исходит из живота. Этого слишком много для таких маленьких рук. Плач эхом отдается в темноте. Он тихий, но не потому, что боль настолько незначительна, что позволяет ей быть нежной, она заставляет ее быть нежной. Если бы он мог, он бы разрыдался во всю глотку, если бы Минхо мог, он бы закричал, он бы закричал до хрипоты, расцарапал горло от болезненных криков. Но он не может. Кровь приливает к его горлу, и он ничего не может с этим поделать. — ...о…и, помоги мне, - умоляет он, хотя должен знать, что это бесполезно. — Помоги мне, - его голос срывается. Его голова лежит неподвижно, как будто она больше не прикреплена к телу. Хватая ртом воздух, он поднимает голову. Его красивые карие глаза снова темнеют, он не хочет позволять им, не хочет, чтобы они закрывались, борется с тем, чтобы веки не закрывались. — Джи...со...ни, помоги мне. Но безуспешно. Он пытается вдохнуть, но выдоха не получается.🔁