Каркано

В этом проклятом месте всегда дождило. Наверное, поэтому путники обходили ранчо стороной: чертовски приятное у вас было путешествие, если вашей лошадке не пришлось месить грязь размытой дороги, что мимо станции Эмеральд. То ещё местечко. Сколько жил, отец всё повторял: ни одному человеку во всей проклятой Америке это ранчо ещё не принесло счастья, и мы исключением не станем. Поговаривал даже, что оно проклято, хотя местные только посмеивались в кулак. Лэндон тоже в эту глупость не верил. Ерунда ведь. Нужно верить тому, что видишь своими глазами, а видел он, так уж вышло, не очень много: оружие; скот; пьяные драки; рабочих; злых, орущих баб; редких путников и поезда. Десятки поездов каждый день. Поэтому теперь, когда утомлённый буланой рысак вышел из густого тумана, как из грязного молока, на дорогу, Лэндон тут же спустил ноги с бочки и опустил их на деревянный пол, подаваясь вперёд и не сводя с него глаз. Оружейная лавка держалась на вот таких незнакомцах. Редких заезжих путниках. Отец всегда учил Лэндона не упускать наживу — заговори, задобри, проберись под шкуру, продай. Всадника никак было не разглядеть — в грузной куртке с поднятым воротником, в широкополой шляпе и с карабином за спиной. Руки у Лэндона зачесались. Прямо везение какое-то. Стоило рысаку подойти ближе, он совсем сбавил шаг. По всему было видно, что у коня уже не было сил идти дальше, да ещё и холодало — уже совсем вечер. Смог стал густым и плотным, срывающийся дождь превратился в настоящий ливень. Небо за туманом не разглядеть — но сумерки сгущали его ещё сильнее, будто всё вокруг затянуло сигаретным дымом. Конь пускал пар широкими ноздрями. Лэндон поднялся со скамейки, опёрся об ограждение веранды локтями. — Доброго вечера, мистер! — громко сказал, перекрикивая дождь. Незнакомец поднял голову, пытаясь рассмотреть, кто с ним говорит. Рысак тоже повёл ухом в сторону. Закачал крупной головой. — Ты местный? — крикнул незнакомец, придерживая коня. — Указатель на перекрёстке сломан, что это за ферма? — Проедете чуть дальше, и окажетесь на ранчо Эмеральд, так что лучше вам уже сейчас развернуть лошадку, — ответил Лэндон, наполовину шутя. Рысак, повинуясь натянутой узде, остановился и сделал шаг в сторону оружейной лавки. Кем бы ни был его хозяин, он явно не из здешних краёв. Здешние все знают, что это за место. А этот… Лицо было не рассмотреть, Лэндон видел только ровный угол челюсти, сжатый рот и упрямый подбородок. — Местный, значит. — Да, — Лэндон наклонился через перекладину, сплюнул в месиво грязи на земле и указал себе за плечо. — Это моя оружейная лавка. — Твоя лавка? — протянул незнакомец, щуря глаза из-под полей шляпы, чтобы рассмотреть Лэндона сквозь густой дождь. — Как тебя звать, сынок? — Лэндон Брукс. Можно просто Лэндон. А вы? Рысак подходил всё ближе, пока не остановился в нескольких метрах от мокрой деревянной лестницы на веранду. Седло полностью оснащено для дальнего путешествия. Набитые седельные сумки, туго скрученный матрас. Бока у коня были в мыле. — Брукс, говоришь? Джимми Брукс — знаешь такого? — Нет, мистер, — ответил Лэндон, потому что он, правда, таких не знал. — Но у отца много дальних родственников в Вест-Элизабет. Я никого из них не видал. Вы кем будете? — Артур. Артур Морган, — представился незнакомец. С его шляпы стекала дождевая вода. — Ты, значит, оружейный мастер? — Да, — кивнул Лэндон, рассматривая его в ответ. Обветренное лицо, тёмная щетина. Никогда здесь ещё не бывало Артуров Морганов, это точно. Да ещё и с такими красотками: за спиной карабин, кажется, Ланкастер, на седле прикреплен дробовик в чехле, из-за куртки выглядывает ременная кобура и рукоять ковбойского револьвера, отделанная золотом. Отец всегда говорил, что золото на путниках это хороший знак. — Вы, я смотрю, тоже на этом знаетесь. Артур не ответил, только пару секунд щурился, глядя на Лэндона. — У меня оружейное масло закончилось, — сказал, наконец. — Есть у тебя запасы? — Этого добра — хоть отбавляй, — Лэндон оттолкнулся от оградки, кивнул на дверь. — Зайдём, мистер. Я вам всё покажу. И лошадка ваша пусть отдохнёт, похоже, вы не первый день в пути. Вон там коновязь и бочка с водой. Артур легко спрыгнул со спины рысака прямо в мешанину из чернозёма и глины, повёл его под навес, к привязи. Конь жадно опустил голову к бочке с водой, начал пить, устало хрипя, пока Лэндон смотрел на этого высокого, крепкого мужика и думал, сколько получится выручить, если предложить ему последнюю оставшуюся Каркано. Незнакомец не выглядел так, будто у него водились деньжата, но на оружии явно не экономил. Хотя, не будь у него денег, откуда тогда взялся весь этот арсенал? — Готово, — сказал Артур, ступая грязными сапогами на веранду. — Можем идти. Лэндон любезно открыл перед ним дверь, как подобает гостеприимному хозяину лавки. Внутри было тепло — к счастью, он растопил печку ещё час назад. На витринах красовались чехлы и всевозможные виды оружия — уж отец расстарался тут всё устроить так, чтобы знатоки мимо не прошли. — Приятное местечко, — похвалил Артур, не спеша проходя мимо витрин. Лэндон тоже осмотрелся, будто не был тут раньше. Не скрывая гордости, кивнул: — Это лавка моего старика. Год назад он умер от холеры, так что теперь я тут всем заправляю. — Он обернулся через плечо. Артур как раз снимал шляпу: с широких полей потекло на пол. Он тряхнул её несколько раз. — А не слишком ты молодой, чтобы всем тут заправлять? — Такова жизнь. Люди приходят, люди уходят. А мы, слишком молодые, остаёмся. — Хм, — ответил Артур. Наверное, согласился. Он остановился около старой отцовской винтовки, висящей на стене. Рассматривал гравировку, пока Лэндон рассматривал его самого. Интересно. Никого, на него похожего, Лэндон ещё не встречал — разве что изредка, когда прибывали на их станцию совсем дальние, чужие поезда. Мужественное лицо, светлые шрамы на обветренной коже, тёмная щетина и густые волосы, уходящие концами под воротник. Зелёные, проницательные глаза. Да, Артур Морган явно не здешний. Артура Моргана Лэндон бы запомнил. — Хороша, — сказал Артур. — Сколько? — Эта не продаётся, — тут же ответил ему Лэндон. Затем смутился пылкому отказу. Сложил руки на груди. — Это отцовская, он сам её дорабатывал. У других винтовок Краг-Йоргенсен нет оптического прицела, и она короче остальных. На дальность не влияет, берёт десятку с мили. — Расхвалил и не продаёшь. Лэндон улыбнулся немного неловко. И правда глупо вышло. Но у него была идея получше: он достал длинный кейс из-под стойки, поставил перед собой, под желтоватый свет масляной лампы. — Если ищете боевую подругу, то у меня есть вариант для вас. Каркано, — он щёлкнул замком и открыл коробку. — Это последняя, так что могу отдать всего за тридцадку вместо сорока. Верная и надёжная. Артур подошёл к стойке, скользнул взглядом по винтовке, затем по Лэндону, и Лэндон не увидел в его зелёных глазах зажёгшегося огонька, как при взгляде на отцовскую Краг-Йоргенсен. Не возьмёт. — Каркано не интересует. — Что ж, — Лэндон пожал плечом, закрывая кейс. В этом месяце выручки было предельно мало. Отец бы продал, даже если Артура Моргана не интересует Каркано, но Лэндон, увы, не отец. — Потом не плачьте, — пошутил он и спрятал коробку. — Постараюсь, — пообещал Артур, — не плакать. В магазине было тихо, тепло и по-вечернему уютно. За окнами поливал дождь. Кажется, вдалеке послышался раскат грома. Артур Морган ещё пару минут поизучал полки вокруг, полистал старый каталог на стойке. Он явно не торопился уходить. Лэндон глянул в окно. Ещё бы. Никто бы не торопился. — Лошадка у вас крепкая, но взмыленная, — заметил он. — Будто вы её от самого Строуберри галопом гнали. — Возможно, — ответил Артур, приподнимая бровь, — так и было. — От погони уходили? — Спас одного мудака от виселицы, но пришлось перестрелять половину города. Лэндон рассмеялся. Ему понравилось, как Артур шутит — без улыбки, без намёка на то, что это шутка. Его лицо было уставшим, мокрым, и немного отрешённым, будто мыслями он был не здесь. — Сами откуда будете? Повернул голову, приподнял брови. — Отовсюду, — и опёрся локтями о стойку, бросая на Лэндона насмешливый взгляд. — Но такой ответ наверняка тебя не устроит. Лэндон тоже с вызовом опёрся о стойку — с другой стороны. Его губы улыбались почти невольно. От этого странного человека пахло свободой, это будило интерес. — Могу поспорить, что другого ответа и не дождусь, — Лэндон отчего-то от этого взгляда почувствовал себя смелее, подмигнул ему даже. Лихо. — Но лошадка у вас действительно ладная, мне нравятся рысаки. Быстрые, своенравные. Моего друга такой красавец сбрасывал со спины несколько раз. — Вижу, ты и в лошадях разбираешься, — наконец-то Артур усмехнулся ему в ответ. — Ты славный малый. Случалось у вас в последнее время что-то интересное? Недавно по их размытой дороге проезжал шериф Нью-Ганновера со своими людьми — сильно торопился, хмурый, молчаливый, — вот это было большим событием для Лэндона. Мужики встревожились. Говорили, что где-то неподалёку видели какую-то новую банду. Больше не происходило ничего. Приезжали поезда, забирали скот, в салуне регулярно обпивались кислым пивом мужики, махали кулаками, орали, пытались друг друга убить. Однажды кто-то попытался по пьяни трахнуть овцу. — Ничего, — ответил Лэндон, морщась. — Неделю назад на стадо Моррисона напал койот. Я его застрелил. — Моррисона? — Койота. — Хорошо стреляешь? — В койота попаду. — Молодец. Лэндон кивнул. — Вы, я вижу, мистер, не из болтливых, а? — он взял в руки каталог, поправил страницы, положил на место. Отчего-то рукам хотелось навести суеты. — На прямые вопросы не отвечаете, да и сами таких не задаёте. Отец всегда говорил, что появление людей вроде вас — не добрый знак. — Никогда не знаешь, чего ждать, когда встречаешь кого-то нового, — Артур всё ещё усмехался, глядя Лэндону в глаза. Тот хмыкнул в ответ. У него по спине пробежали прохладные мурашки, будто вдруг смог и туман с улицы просочились в магазин. Прямой взгляд непривычно взволновал. Зелёный. Будто душу вытягивает, выворачивает. — А я в знаки не верю, — смело сказал Лэндон, хотя глаза отвёл первым, не сдержался. — Тут много чего болтают. Всему верить — доверялка отвалится. Неожиданно вспомнилось, что Артур хотел купить оружейного масла. Он повернулся, открыл один из навесных ящиков, достал коробку. Поставил на стойку под молчаливым взглядом. — Одна капсула — шестьдесят центов. Возьмёте больше десяти, отдам по сорок пять. — Пойдёт, — Артур сунул руку в карман и достал десятку одной купюрой. — Возьму коробку. — Здесь не хватит. Артур снова посмотрел, снова усмехнулся. — Не хватит — добавлю. Лэндон молча наблюдал, как крупные руки выкладывают на стойку ещё одну десятку. Костяшки и тыльная сторона ладоней в светлых шрамах. Пальцы грубые, привыкшие к тяжёлому труду. К оружию. Теперь выходило на пять долларов больше. Он полез в кассу, спрятал деньги, достал сдачу, но Артур его остановил. — Не надо. Оставь себе. — Забрал коробку, протянул свободную руку для пожатия. — Ну, рад был познакомиться, Лэндон Брукс. Что-то в его фамилии явно забавило Артура, и Лэндон никак не мог понять — что именно. Возможно, этот Джимми Брукс, о котором он упоминал, когда-то сослужил ему добрую службу? Или был болваном, воспоминания о котором вызывали только смех? Лэндон протянул руку над стойкой, крепко обхватил горячие, твёрдые пальцы. Мужчина перед ним не был обычным. Непривычный и непонятный. Взгляд на него наталкивал на мысли об опасности, о ветре, о лошадях, скачущих галопом. О запахе костра и крепкого алкоголя. От него не несло навозом и стадом, как от местных мужиков. Он будто был не настоящим. Но рука на пальцах Лэндона сжималась крепко. — Куда вам спешить в такую непогоду, мистер? — услышал Лэндон свой голос. Он отпустил руку Артура, добавив после короткой паузы: — У меня в задней комнате есть бутылочка хорошего кентуккийского бурбона из Валентайна — сосед угостил за то, что я чистил его ружьё. Мне как раз нужен был повод, чтобы её почать. Сердце забилось. Артур по-прежнему смотрел, приподняв брови. — И ты думаешь, я — достойный повод? — спросил он тем же тоном, каким произносил чуть раньше фамилию Лэндона. Как будто смеялся, но без улыбки. — Считай я иначе, и не предлагал бы, а? — ответил тот и отвернулся, открывая дверь во внутреннюю комнату. Предоставляя Артуру самому решать, остаться или уйти. По какой-то странной причине этот человек вызывал в груди дрожь, в которой явно была доля то ли смелости, то ли дурости, а то ли одного и другого разом. Чувства были странные. Лэндон волновался, но это волнение было приятным. Прежде он не испытывал ничего подобного, разве что однажды, когда смотрел, как заезжий торговец лошадьми на спор пытался объездить норовистую нокоту на ранчо — он тогда снял пропылённую рубаху, сильные бёдра обхватили лоснящиеся конские бока, и каждое движение кобылы будто находило отклик во всём его теле. Зрелище было невероятное. Видимо, изоляция в компании работников ранчо всё же, наконец-то, свела его с ума, если он сейчас вспоминает об этом. Как Лэндон ни прислушивался — не услышал, как скрипнула входная дверь. Артур всё ещё был здесь. Закралась крошечная мысль: насколько же глупо было бросить незнакомца, вооружённого до зубов, в своём оружейном магазине, около кассы, одного. Проклятье. Прав был отец — ты настоящий болван. — Ты и живёшь здесь, — раздалось из-за спины. Тревоги рассеялись, будто дым, разогнанный рукой. Лэндон не сдержался — ухмыльнулся, не оборачиваясь: Артур пошёл за ним. Комната небольшая: здесь стол с масляной лампой, пара крепких стульев, низкий комод, навесной шкаф. У окна узкая кровать, накрытая овечьей шкурой. В углу маленькая железная печка, мерцающая отверстием на заслонке и тихо трещащая дровами. Лэндон подошёл к навесному шкафу, достал бутылку, два стакана. Подул в них, чтоб не было пыли. Поставил на стол. Наконец-то посмотрел на Артура, который всё так же стоял у входа, сложив руки на груди и уперевшись плечом в дверной срез. Видавшая виды шляпа снова была у него на голове и невероятно шла его лицу. — Я иногда здесь ночую, — сказал Лэндон. Он наклонился над лампой, покрутил паз. Тёплый, рассеянный свет наполнил комнату. Артур оттолкнулся плечом, сделал шаг ближе. Замешкался на секунду, но всё же снял с широких плеч плотную, мокрую куртку. — Вон там есть крючок. — Хорошо, когда есть, где переночевать, — сказал, вешая куртку у двери. Обернулся и подошёл к столу, сел на один из стульев. Запахло мужским телом, дорогой, дождём. Лэндон понял, что снова рассматривает его. Чёрная рубашка далеко не новая, но чистая, с верхней парой расстёгнутых пуговиц. Подтяжки. Чёрный нашейный платок повязан свободным узлом. В том месте, где третья пуговица соединяет ткань вместе, видны волосы на груди. Лэндон отвёл взгляд, потянулся за бутылкой. — Погода в наших краях переменчивая, как девка, — усмехнулся он, качая головой и скручивая пробку. — Порой легче остаться и переспать здесь, чем шагать на ранчо в бурю. Прошлой весной один человек погиб из-за молодой сосны, которую вырвало ветром из земли. Артур кивнул, несколько секунд молча смотрел, как бурбон наполняет его стакан. Затем перевёл взгляд на Лэндона и смотрел уже на него, пока тот не поставил стакан перед ним, наполняя теперь свой. — Давно тут живёшь? — Я родился на ранчо, — ответил Лэндон. — Значит, уже двадцать третий год. А вам сколько лет-то, мистер? — Мы распиваем твой кентуккийский бурбон в задней комнате твоего магазина, так что называй меня Артур. — Он взял свой стакан; не чокаясь, поднёс к губам. Дождался, пока Лэндон кивнёт. Только тогда ответил: — Скоро тридцать семь. Клянусь, я, чёрт возьми, чувствую это каждой своей костью. Стоило бурбону коснуться языка, и тепло растеклось по горлу, ощутимо лизнуло желудок. Лэндон вспомнил, что пропустил сегодня обед — с утра у него во рту не было ничего, кроме пары мятных леденцов. Он сделал глоток, а затем ещё один — и едва не прослезился. Жар волной полился вверх, покрывая щёки. Артур заметил. — Никогда бы не подумал, что вам… тебе почти сорок, — сказал Лэндон, чтобы отвлечь внимание. — Грубая лесть не работает с такими как я, — ответил Артур, но всё же криво улыбнулся комплименту. — Грубая лесть работает всегда. Они посмеялись и выпили ещё, на этот раз чокнувшись: за знакомство. И время полилось незаметно. Лэндон понял, что прошло уже около часа, когда бутылка наполовину опустела. Он понял, что Артур достал из кармана куртки упаковку овсяного печенья и поставил на стол для закуски. Лэндон понимал всё это как через слой бинтов и ваты, будто не он это вовсе. И понимал ещё одну вещь: пить на голодный желудок было глупой идеей. Артур расслабился. Он откинулся на спинку стула, покачивая в руке стакан. Вторую руку протянул к печке, куда они время от времени подкидывали дров, открыв заслонку. — И что, никогда не хотел отсюда уехать? — спросил он, глядя сквозь пальцы на огонь. Лэндон пожал плечами. — Нет. — Двадцать три года жить на одном месте, — покачал головой Артур. Похоже, для него жизнь на одном месте действительно была чем-то пугающим. — Я не путешественник, как ты, — Лэндон отпил немного бурбона. — Я тоже не путешественник. Я… скажем, кочевник. — Разве может кочевник кочевать в одиночестве? — насмешливо спросил он. — Отец говорил, кочевники, они как птицы. Всегда держатся стаи. — Твой отец мудрый человек. Это не был ответ на вопрос, но за Артуром легко было заметить одну вещь. Он избегал прямых ответов. — Ты бывал там? — Где? — уточнил Лэндон. — В городах. Больших. Он снова фыркнул. — Нет. Может, однажды. До Валентайна было рукой подать, да и Роудс не так уж далеко, но шесть долларов за билет на дороге не валялось, да и смысла не было — ехать в Валентайн, чтобы что? Смотреть на аукцион, где продают скот с их чёртова ранчо? Зайти в палатку с чёрно-белым кино? Лэндону не нравилось кино. Да и дороги там такие же раскисшие, грязные, как та, что мимо станции Эмеральд. Это он запомнил. — Съездил бы. — И что там? — Люди, — Артур пожал плечами. — Покупатели. Женщины. — Он по-хозяйски взял бутылку и налил себе ещё. — У тебя есть женщина, сынок? Лэндон будто в живот ударили — таким неожиданным оказался вопрос. Он улыбнулся, но на этот раз не так широко — просто приподнял уголок рта, глядя, как бурбон наполняет стакан. Ответил коротко: — Нет. Возможно, будь Артур трезв, он бы понял, что краткий ответ не располагает к развитию темы. Лэндон не любил об этом говорить. Он смирился с мыслью, что судьба уготовила ему жизнь в одиночестве до самой смерти. В конце концов, у него был магазин, был дом, было ненавистное ранчо, были поезда, десятки поездов каждый день — его жизнь не была такой уж пустой. Было несколько воспоминаний, которые он лелеял в своей памяти, хранил их в самом тайном и отдалённом уголке — о торопливых, почти случайных и стыдных ласках, о накрывающей страсти, разделённой суетливо и тайно. О том, как после этого человек прятал взгляд и быстро застёгивал брюки, и больше никогда не возвращался. Этих людей Лэндон никогда не видел дважды. Так распорядилась судьба: он не ждал от своей жизни того счастья, о котором мечтают девицы или юнцы. — Досадно, — протянул Артур, глядя на него через обод своего стакана. — Ты молодой, красивый. В Сан-Дени дамочки выстраивались бы в очередь. Лэндона почему-то остро, сильно зацепило именно это слово. «Красивый». Оно было сказано ровно, спокойно, почти равнодушно, но слух всё равно резануло. Проигнорировать не получилось. Он усмехнулся, приподнимая бровь: — «Красивый»? — Ну да. Говорю же, если бы женщины большого города увидели тебя, только о тебе бы и болтали. Знаю я нескольких дам, если они увидят красивого мужчину, разговоров будет до вечера. — Артур мягко усмехнулся, будто вспоминая что-то приятное, тёплое. Лэндон тоже улыбнулся, опуская взгляд и покачивая стакан с бурбоном в руке. Но он не вспоминал о приятном. Его щёки медленно горячели, и на этот раз алкоголь тут был не при чём. — Возможно, — осторожно согласился он. — Я не так часто смотрю на женщин. — Это зря. Мой друг говорит, мужчина должен пользоваться тем, как он выглядит, прежде, чем постареет. — У меня ещё есть время в запасе, — Лэндон опрокинул в рот остатки бурбона из стакана. Теперь он почти не морщился, только вытер рот запястьем. — Если судить по вам, мистер, даже в сорок можно оставаться красивым мужчиной. — Опять грубая лесть, — Артур хмыкнул, бросил на него быстрый взгляд. — Приятно, конечно, но отражение зеркала говорит мне, что молодость уже осталась за плечами. Седина служит хорошим напоминанием. — Седина? — невольно улыбнулся Лэндон. Его взгляд заскользил по кончикам волос, уже высохшим в натопленной комнате после холодного дождя. Бурбон сослужил Лэндону недобрую службу: когда было иначе? Никогда не следует пить, когда твой желудок пуст — это то, что всегда повторял его отец. Кто бы ещё его слушал… Тем более, в такой компании. Этот мужчина, этот Артур Морган, всем своим видом напоминал Лэндону о том, как мало он знал, как мало он видел и как истосковался по этому чувству, которое рассылает по позвоночнику мягкие толчки, как будто спотыкаешься и падаешь — но слаще, мягче, чем это. Поза Артура, то, как он откинулся на спинку стула, то, как расслабленно расставлены его сильные бёдра, его пальцы, обхватившие стакан, его взгляд, который всё чаще возвращался к глазам Лэндона, будто бы ненароком, из-за обода стакана — всё это наталкивало на мысли о глупых книжках, о глупых поэтах. Всё это заставляло лицо Лэндона горячеть, а тело Лэндона напрягаться. Его тоска брала верх, и алкоголь в крови не помогал с этим ощущением бороться. — Покажешь? — спросил Лэндон. Получилось почти нагло. Но тихо. И, наверное, не стоило спрашивать вот так. Артур негромко засмеялся в ответ. Смех у него оказался приятным, будто немного застенчивым. Так смеются люди, не привыкшие к тому, что им бывает смешно. Он поднял руку и снял с головы шляпу, опустил на свои колени и теперь смотрел на неё, всё ещё усмехаясь. — Вот, — сказал он. — И ещё один седой волос где-то в бороде. Но его плохо видно. Лэндон напряг взгляд, глядя на Артура. Здесь не было яркого света, и волосы его были тёмно-русыми, касались расстёгнутого ворота рубашки. Прежде, чем удалось хотя бы что-то увидеть, Артур водрузил шляпу обратно на голову и поднял глаза, спокойно глядя в лицо Лэндона. — Насмотрелся? Нет. Лэндон предпочёл бы смотреть ещё. Он подался вперёд. Бурбон толкал его в спину. — Позволишь? — спросил, протягивая руку. Артур следил за его движениями, не шевелясь. Почти незаметно кивнул. Сердце снова ударилось о грудь, как птица на лету бьётся о крылья мельницы, прежде чем упасть вниз. Шляпа была ещё немного влажной, тяжёлой. Лэндон осторожно снял её с головы Артура и, совсем осмелев, коснулся волос. Пробежал пальцами по русым, густым прядям. Вид того, как собственная рука скользила в его волосах, зачаровывал. Прикосновения. То, по чему он тоже смертельно тосковал на проклятом ранчо Эмеральд. — Почти не вижу седины, — сообщил, прочистив горло, но голос всё равно оказался хриплым. — Что ж, значит, мне повезло, — усмехнулся Артур, так ни разу и не отведя взгляд. Затем взял свою шляпу из его рук и снова надел на голову. Внутри тут же сжало тревожной неуместностью того, что он только что сделал. Лэндон убрал руку, потянулся к бутылке. Артур заметил, взял бурбон первым, с тихим скрипом вынул пробку и налил ему ещё. Лэндон отвёл взгляд, провалился им за оконное стекло, туда, где хлестал дождь, и небо время от времени вспыхивало мутными молниями, прорезающими густой смог и темноту, пока алкоголь наполнял стакан. — Где ты видишь себя через десять лет? — вдруг спросил Артур. Лэндон удивлённо посмотрел на него, затем криво усмехнулся. — Здесь. — Он постучал стеклянным донышком о деревянную столешницу. — За этим столом. С этим стаканом в руке. — Поднял глаза на Артура. — Один. Тот опёрся локтем о стол, хмурясь. — Дурные мысли для молодого парня. Это место губит тебя. Мой тебе совет — выберись в город. Посмотри жизнь. Лэндон горько, коротко рассмеялся. Бурбон делал его отвратительно-сентиментальным. Он отпил ещё пару глотков, покачал головой. — Некоторые вещи не меняются годами, — тихо сказал. — И через десять лет не изменятся тоже. — Я тоже так говорил, когда был моложе, — усмехнулся Артур, со стуком отставляя пустой стакан на средину стола, будто этим жестом заканчивая их беседу. Внутри сжалось. Лэндон молча смотрел на мутное стекло, в котором отражался огонь из открытой печки. Затем вдруг тоже ухмыльнулся. Сказал: — Таких, как я, вешают или стреляют в затылок. Люди не любят тех, кто… отличается. — Мне вот плевать, отличаешься ты или нет, — Артур положил руку на колено. Будто собирался встать. Будто собирался уйти. — И, поверь, люди вокруг такие же, как я. Им плевать. Будь тем, кто ты есть, да и всё. — Конечно, — ответил Лэндон резко, таким тоном, будто слышал это тысячу раз. Он действительно слышал. — Скажи это Генри, которого в прошлом месяце повесили со спущенными штанами. Он был тем, кем он был. Чёртовым людям никогда не плевать. После этой фразы повисла тишина. Лэндон поморщился, нахмурился, опуская взгляд. Длинно выдохнул, качая головой. — Прости, Артур. Это несправедливо, я не должен быть груб с тем, кто пытается меня поддержать. Артур ещё недолго помолчал, и Лэндон отчётливо ощущал его взгляд. Он чувствовал себя пьяным идиотом, нелепым и неуместным. — Сожалею насчёт твоего друга. — Да. Я тоже. Генри был единственным, кто знал о Лэндоне. Кто знал о Лэндоне. Единственным, кто не боялся показать людям, каков он на самом деле. Юджин Вегнер застал его с каким-то заезжим аукционером у конюшен в конце сентября. Генри всегда был приятным мужиком, но хоронили его без почестей. — Слушай, парень, я не местный. Не стану судить тебя по местным законам — я их не знаю. Лэндон поднял глаза. Артур усмехался и не вставал, хотя рука его всё ещё лежала на колене. — И вообще… с законами я не дружен. — Вот как, — рассмеялся Лэндон. — Славно. — Да. Так что, похоже, я тоже немного отличаюсь от людей на этой земле. — И хорошо, — всё ещё улыбаясь, с долей вызова ответил Лэндон. Его взгляд явно стал мягче, хотя плечи всё ещё были напряжены. — Здесь живут одни ублюдки с пустыми глазами и пустыми головами. Твои глаза действительно другие, — добавил он. Артур заметно смутился. Он иногда будто с трудом подбирал слова, и сейчас тоже было впечатление, что он напряжённо думает, что ответить. — Глаза другие, а пороки и грехи те же, — сказал он, наконец. — Правда? — насмешливо протянул Лэндон. — Ты тоже спишь с другими мужчинами? Артур молча уставился на него в ответ, и во взгляде его была доля замешательства, доля сомнения. Но всё же. Он молчал. Молчал, пока Лэндон наливал себе ещё. Доливал всё, что осталось в чёртовой бутылке. Не так уж много — на два полных глотка. — В основном я сплю со шлюхами, — сказал, наконец, Артур, не отводя взгляд. И это снова не был ответ на прямой вопрос. — Я спросил не об этом. — Да, не об этом. Лэндону давно было нечего терять. Он выпил остатки бурбона, громко поставил стакан на стол — рядом со стаканом Артура. — Переспи со мной, — сказал он, с вызовом поднимая подбородок. На его губах появлялась ухмылка. Руки скрещены на груди. На месте Артура любой другой мужик взял бы ту самую пустую бутылку и разбил Лэндону голову, а потом обчистил бы его лавку и исчез в грозовой ночи. И, возможно, был бы прав. Артур же просто перевёл взгляд на окно, а затем усмехнулся. — Ты славный парень. Но я никак не могу понять, в тебе говорит смелость или глупость. — И то, и другое. — Лэндон смотрел на него испытующе. — Так что? Артур хмыкнул. В груди поднималось, голова шла кругом. Он хотел поймать взгляд, понять, хотя бы примерно, что происходит в мыслях этого странного мужчины. Какие у него сейчас глаза: те, которыми он смотрел на отцовскую Краг-Йоргенсен или те, что без интереса скользнули по Каркано. Но Артур ему не позволил. Он длинно выдохнул, хлопнул себя по колену и поднялся со стула. Блики огня заскакали по его плотным шерстяным брюкам. Близилась осень. — Спасибо за бурбон, партнёр. Лэндон молча смотрел, как он идёт к двери. К крючку, на котором висела его куртка. Чувствовал всей своей шкурой, как упускает шанс… шанс почувствовать себя настоящим. Почувствовать, что на ранчо Эмеральд всё ещё есть жизнь, а не только скот: в загонах и в салуне. Он не позволил себе думать об этом слишком долго. Просто поднял руки и начал расстёгивать свою рубашку. Не торопился, но делал это упрямо, настойчиво, пуговица за пуговицей. Когда Артур обернулся через плечо, первые четыре уже были расстёгнуты. Рука Артура, протянутая к куртке, замешкалась. Затем опустилась. Он смотрел до тех пор, пока Лэндон не потащил заправленные полы из-под тугого ремня своих брюк, чтобы расстегнуть последнюю пуговицу, так и не поднявшись из-за стола, сидя на стуле, откинувшись на спинку. Взгляд зелёных глаз опустился, поблуждал по безволосой груди и впавшему животу. Поднялся к ключицам и только после этого остановился на глазах. Каркано. — Я плохой человек, Лэндон Брукс, — сказал он. — Здесь нет хороших людей, — ответил Лэндон. Он встал, чтобы снять рубашку и бросить её на кровать. Свет огня из-за приоткрытой заслонки лизнул его тело, когда он прошёл мимо и остановился рядом с Артуром, глядя ему в глаза. Они были спрятаны в тени его шляпы, но всё же, было в них что-то, что не позволяло отвернуться. По сравнению с исхудавшим Лэндоном, тело Артура казалось широким, сильным. Живым. — Ты затеял опасную игру. — Один мой друг сказал, — произнёс Лэндон, протягивая руку и скользя пальцами по плотной стёганной подтяжке, — что мужчина должен пользоваться тем, как он выглядит, пока он не постарел. — Твоим друзьям бы ума набраться, — ответил Артур. Голос его стал низким. Лэндон улыбнулся, поднимая лицо, собираясь сказать что-то ещё, но получил поцелуй прямо так — в эту улыбку. Рука, обхватившая его шею, оказалась не только большой, но и горячей. Лэндон на мгновение замер, потому что давно он не чувствовал, как чей-то рот сминает его губы, а Артур не был скромным, он целовал сразу и глубоко, без напускной сдержанности и осторожности. Бурбон в крови Лэндона возликовал. Секундная растерянность тут же сменилась почти восторгом, сладким вкусом победы. Лэндон приоткрыл рот, пытаясь поймать горячий язык, настойчиво скользнувший по его губам: Артур оказался горячим весь, даже жар маленькой железной печки, который до этого Лэндон ощущал обнажённой кожей спины, пропал, испарился, полностью сменившись силой этого поцелуя. И как же чертовски сильно он по ним истосковался. С закрытыми глазами это ощущалось ещё сильнее. То, как уверенно Артур заскользил языком во рту, снова наталкивало на мысли о животном соитии под открытым небом, о диком галопе лошадиного стада под луной, о кострах, о ветре, о том, какой сильной может быть человеческая нужда в чужом прикосновении. Лэндон открыл рот немного шире и шумно выдохнул, не отрываясь от губ Артура, но тот всё же отстранился на дюйм, или даже меньше. Взгляд его был тяжёлым. — Не передумал? Лэндон не доверял своей речи в этот момент, поэтому просто поднял руку и, сбивая тяжёлую шляпу на пол, зарылся в густые русые волосы, на этот раз сам напористо целуя неподатливые губы. Артуру, похоже, не нравилось, когда кто-то брал бразды правления в свои руки, но всё же он ответил, подаваясь вперёд, показывая, какой силой обладает его тело, вынуждая Лэндона вжаться голой грудью в его грудь, голым животом в его живот, и отступить. Отступить. Отступить. Рама кровати вжалась в его икры. Комната закружилась ещё сильнее, чем после последнего стакана бурбона. Горячие руки скользнули по его бокам, сомкнулись за спиной, и Лэндон почувствовал, что манжеты рубашки Артура всё ещё слегка мокрые после дождя. По затылку прошли мурашки. Если бы он не впился в горячую, твёрдую спину Артура, не держался за плоские, широкие лопатки, уже упал бы спиной на продавленный матрас, на овечью шкуру. Ему нужен был воздух — это единственная причина, по которой он оторвался от губ Артура. Он чувствовал медленное, но сильное, тяжёлое дыхание под своими ладонями — мышцы спины двигались, как у животного, при каждом вдохе. Артур смотрел на Лэндона сверху вниз, взгляд был тёмным. Колени сами собой подогнулись, даже не сразу вышло понять, что произошло, просто в следующую секунду под задницей спружинила кровать, а перед лицом оказалась железная бляха кожаного ремня с каким-то талисманом из костей животного на ней. Лэндон торопливо протянул руки, осторожно расстегнул его, начал возиться с ширинкой шерстяных брюк. Артур сверху не издал ни звука, и когда Лэндон поднял взгляд, заметил, что он молча смотрит вниз, на его руки, на его лицо. Теперь, когда не нужно было держать Лэндона за бока, руки Артура поднялись и начали расстёгивать чёрную рубашку, обнажая голую кожу, жёсткие волосы. В груди затрепетало. — Похоже, тебе нравится спать не только со шлюхами, — криво улыбнулся Лэндон, не чувствуя, однако, в себе той уверенности, с которой он это сказал. — Шлюхи бывают разные, — ответил Артур. А потом сильно сжал зубы, выдыхая, потому что пальцы Лэндона проникли в его бельё и сжались на крепком члене. Это не был его первый опыт, он уже знал, какова может быть любовь с мужчинами, но сейчас он не думал ни о ком из них. Он смотрел на Артура в расстёгнутой рубашке и с разведённой в стороны ширинкой, но всё ещё в подтяжках и сапогах. Его шляпа валялась где-то около стола. Челюсти стиснуты, взгляд сверлит глаза Лэндона. Рот наполнился слюной. Лэндон торопливо высвободил член из белья, пару секунд смотрел, как красиво рука скользит по нему, как гладко подаётся под прикосновением влажная, потемневшая от крови кожа. Затем наклонил голову и обхватил его губами. Тогда он и услышал первый сдавленный стон, который спицей впился в его затылок и зазвенел в голове. Ему нужен был этот звук снова. Лэндон накинулся на горячий член, как псина накидывается на сахарную кость у мясницкой лавки. На ранчо Эмеральд есть одна такая, чёрно-белый старый пёс с добрыми глазами, который уже несколько лет ошивался у лавки скупщика. Он встречал путников, виляя хвостом, заглядывая им в лицо, будто искал кого-то, будто кого-то ждал. Радостно лаял, бежал за каждой лошадью, когда путники уезжали, провожая до перекрёстка дорог, но затем всегда возвращался обратно. Местные говорили, хозяин этой псины раньше жил здесь, потом сел на поезд, уехал и больше не вернулся. Никто не знал, кого он ждёт, но Лэндону отчего-то показалось, что после этой ночи таких псов на ранчо Эмеральд будет два. Он медленно двигал головой, прикрыв глаза, и чувствовал, как под губами сильно вздрагивало, болезненно твердело всё сильнее. Чувствовал, как ускорялось дыхание Артура, как его настойчивая рука легла на затылок, сжала волосы. Он больше не стонал, но иногда его выдохи срывались на тихое рычание, и в такие моменты он сжимал пальцы сильнее, а у Лэндона на глаза накатывали слёзы, потому что он пытался взять ещё глубже, ещё старательнее. В какой-то момент Артур резко отстранил голову Лэндона, и нитка слюны, не успевшая разорваться между языком и красной, напряжённой головкой члена, блеснула в свете огня, прежде чем исчезнуть. Лэндон поднял взгляд, сглотнул. Во рту остался тёрпкий, мускусный привкус. Артур не смотрел на него, он стоял с закрытыми глазами, напряжённо и поверхностно дыша, будто пережидал, когда накатившее удовольствие отступит. Лэндон подался вперёд и оставил несколько поцелуев на крепком животе, чувствуя губами жёсткие волосы и улыбаясь, когда мускулы под его ртом вздрогнули. Отчего-то вид расстёгнутой рубашки и подтяжек невозможно ему нравился. Артуру, похоже, удалось взять себя в руки. Он тронул Лэндона за плечо, легко толкнул вбок. — Ложись на живот. — Ты так со шлюхами привык? Задом кверху? — Мне нравится твоя смелость, — сказал Артур низким голосом, теперь сильнее толкая его в плечо, переворачивая на живот. — Но ты много болтаешь. Его широкие ладони заскользили по тёплой спине, прижимая грудью к кровати и отставляя задницу Лэндона, проникли пальцами под пояс штанов, дёрнули ткань вниз, стаскивая их вовсе, вместе с ботинками. Сердце колотилось, как бешеное. Лэндон уткнулся носом в овечью шкуру и пытался расслабиться, вдыхая запах шерсти, сжав зубы. Это всегда больно, но он был готов, он сам об этом просил. Даже если мордой в матрас и с Артуром Морганом — человеком, которого он час назад увидел впервые в жизни. Желание почувствовать чужое горячее тело, чужие прикосновение, чужое наслаждение; желание подставиться хлестало его изнутри раскалённым прутом, поэтому сейчас он только шире расставил ноги, упрощая Артуру задачу, когда Лэндон почувствовал, как матрас прогнулся под тяжёлым весом. Окна задрожали от раската грома, прокатившегося по небу. Послышался отдалённый треск. Похоже, молния ударила где-то совсем рядом. Лэндон тихо, с голосом выдохнул, напрягаясь невольно, когда почувствовал, как в его зад проникли грубые пальцы. На мгновение всё, что он чувствовал — это жгучая боль, будто к коже прижали раскалённую головешку. Он сильно сжал руками шкуру, прижимаясь ртом к кулаку, готовясь к тому, что последует дальше. На лбу моментально выступил прохладный пот. Несколько движений пальцев он переждал молча, зажмурившись. Затем почему-то всё прекратилось. Осталась саднящая боль и пустота. Лэндон открыл глаза, сухо сглотнул. Приподнялся на локте и обернулся, когда понял, что Артура за его спиной нет. Оказалось, что он около своей сумки, брал в руки какой-то флакон. Открыл зубами, плюнул деревянную затычку в сторону. Поднял хмурый взгляд на Лэндона. Его русые волосы красиво подсвечивал огонь. — Я не насильник. Если больно, нужно говорить. Лэндон смотрел, как он выливает тягучую жидкость на ладонь, растирает между пальцами. — Что это? — Масло женьшеня. Повернись. Лэндон поворачиваться не хотел. Он смотрел Артуру в глаза, снова сухо сглатывая. — Я не хочу. Артур на секунду остановился, снова нахмурился. Лэндон понял, как это прозвучало, быстро добавил: — Я не хочу так, как скот. Я хочу… Он хотел видеть. У Артура было красивое лицо, широкая грудь, волосы падали на лоб, испарина на коже — всё это, он хотел видеть это, а не чёртову шкуру. Он хотел прикасаться. Он хотел сделать это, как люди. Как возлюбленные. — Пожалуйста, — добавил тихо, ложась на спину, не смущаясь своей наготы. В нём не было ничего стыдного, обыкновенное молодое тело со светлой кожей и неравномерным пыльным загаром. Такое тело было у каждого парня в округе, кто не чурался работать руками. Артур всё ещё хмурился, но член в его расстёгнутой ширинке стоял уверенно и ровно. Он явно не был похож на человека, который сейчас застегнёт обратно все свои пуговицы и просто уйдёт. — Ты чертовски упрямый, Лэндон Брукс, — сказал он, делая, наконец, шаг к кровати. Опираясь коленом о матрас, недоверчиво глядя вниз, на Лэндона, который смотрел на него жадно, широко раскрыв глаза и закусив губу. — Не люблю упрямых. С ними много проблем. Лэндон коротко засмеялся, но быстро перестал. Взгляд Артура скользнул по его улыбке, а потом — вниз. По груди и по животу. Ещё ниже. Артур протянул руку, покрытую маслом, и провёл ладонью по его члену — Лэндону на секунду показалось, что из его глаз посыпались искры, так сильно это прикосновение отозвалось во всём теле. Наслаждение остро хлестнуло по сердцу, прокатилось по позвоночнику. Лэндон снова зажмурился, невольно откидывая голову назад, потому что на обыкновенном прикосновении Артур не остановился — масло действительно было великолепным, оно скользило и обволакивало теплом, когда большая рука крепким кулаком задвигалась вверх и вниз. Лэндон открыл рот, напряжённо выдохнул ряд бессвязных гласных. Он чувствовал, как сильно втянулся его живот. Он совершенно забыл о боли, его тело было во власти огня, и теперь казалось, что комнату заполнял жар. Рука мучила его недолго, в конце концов Артур скользнул вниз, провёл пальцами между ягодиц, надавил за зад. Задыхающийся, разомлевший Лэндон поднял быстрый взгляд, его тело против воли напряглось, но он протянул руки, проник ладонями под ткань рубашки Артура, притянул его ближе за плечи и влажно поцеловал открытым ртом. Ответ на поцелуй был немного смазанным — Артур явно сосредоточился на движениях своей руки. С маслом было совсем иначе. Лэндон тихо, почти тонко застонал в его губы, стоило пальцам проникнуть в него и задвигаться — на этот раз осторожно, неторопливо. Это были совсем другие ощущения — всё ещё болезненные, но приятные. Мягкое, распирающее давление, от которого хотелось выгнуться всем телом, чтобы получить ещё. — Да, — выдохнул Лэндон, прижавшись лбом к подбородку Артура и впившись пальцами в его горячую шею. — Да, да, вот так… Артур шумно выдохнул, вставил пальцы резче, задышал носом — явно сжимал зубы. Лэндон застонал, сжимая бедрами его бока, обвивая его ногами. Кобура на ремне больно впивалась в кожу. На это было плевать, но хотелось больше. Он дрожащими руками столкнул подтяжки с широких плеч, в несколько рывков стащил чёрную рубашку вниз, теперь она сковывала локти Артура, но, по крайней мере, можно было обхватить руками его голую спину, впиться пальцами, прижаться сильнее грудью к твёрдой, поросшей волосами груди. Движения пальцев в его теле казались лучшим, что он испытывал за последние несколько лет. Лэндон прижался губами к шее Артура, заскользил по ней беспорядочно, задыхаясь запахом мужчины, запахом свежего пота, дождя и дорожной пыли. — Пожалуйста, Артур. Я готов, — шептал он, и этот шёпот невозможно было прекратить, он продолжался и продолжался, пока губы скользили по горячей коже шеи и плеча. — Я готов, готов, Артур, пожалуйста, пожалуйста… Первый настоящий толчок всё же был болезненным, но скользким и осторожным. Артур замер весь, низко застонал, пряча лицо в волосах Лэндона. Его спина стала совсем мокрой от пота — пальцы скользили по ней, пытаясь цепляться, держаться. Артур поднял голову, тяжело посмотрел в глаза. Его взгляд горел. — Порядок? — хрипло выдохнул он. Лэндон судорожно закивал, часто дыша, стискивая его талию ногами. Он хотел ответить что-то, сказать вслух, но не смог. Артур начал двигаться медленно и осторожно, не отворачиваясь, не пряча лицо. Его рот приоткрылся, дыхание пахло бурбоном и табаком. Лэндон всхлипнул, вцепившись пальцами в его шею. Через несколько толчков осторожно подался навстречу сам. Артур снова застонал, прикрывая глаза. Было похоже, будто он уже находился на грани, поэтому замирал иногда, задерживая дыхание. Застывал так, будто боялся сделать больно. — Давай, — тихо прошептал Лэндон, пальцы зарылись во влажные русые волосы. — Сильнее. Я справлюсь. Это приятно. — Проклятье, — прошептал Артур, а затем будто сдался: задвигал бёдрами сильно и быстро. Лэндон вскрикнул, прижался, впился ногтями. Начал толкаться навстречу. Сам не понял, когда успел запрокинуть кружащуюся голову, но почувствовал поцелуи-укусы на своей шее, грубую щетину против мягкой, чувствительной кожи. Его затрясло. Изо рта вылетали звуки, которые он бы добровольно никогда не повторил: смесь всхлипов и стонов, дрожащего рычания, отрывков каких-то слов. Удовольствие собиралось плотным комом где-то под копчиком, будто стягивало нутро узлом, всё сильнее и сильнее с каждым толчком. Освобождение ударило Лэндона в грудь, и на секунду ему показалось, что он отдал богу душу. С губ сорвался жалобный вскрик, тело свело почти болезненным спазмом, он вздрогнул несколько раз, прижимаясь к телу Артура, уткнувшись лбом в его плечо. Между их животами стало влажно. Артур почувствовал: замедлился, двигаясь мягко, дожимая его оргазм и подсовывая одну руку под выгнутую спину Лэндона, прижимая крепче к себе. Лэндон вздрогнул в последний раз и теперь просто жарко, влажно дышал, трепетно проводя ладонями по мокрым, горячим лопаткам. Артур был в нём всё ещё твёрдым, его мышцы дрожали, но он подался назад, будто хотел выйти. Лэндон прижал его к себе сильнее. — Нет, — прошептал он, поднимая голову, глядя в его разбитые зрачки. — Останься со мной. Во мне. Взгляд Артура был напряжённый, расфокусированный. Он практически бездумно опустил голову, втянул Лэндона в жёсткий, почти грубый поцелуй. Задвигался, тяжело дыша. Ощущалось всё это слишком интенсивно, слишком чувствительно — приятного мало, — но Лэндон только сильнее обхватил его ногами и руками, как виноград, оплетающий дерево. Отпускать не хотелось. Хотелось чувствовать, поэтому он изо всех сил сжался внутри. Артур кончил с полу-выдохом, полу-стоном, низким и рычащим. Резко толкнулся ещё несколько раз, а потом застыл, дыша приоткрытым ртом. Внутри стало горячо. Комната вращалась перед глазами, и Лэндон опустил веки, проводя пальцами по спине Артура, чувствуя, как сознание крутится ветряком. Бурбон давал о себе знать, да ещё и вспомнилось, что после соития он всегда ужасно хотел спать. Артур полежал несколько минут, его тело приятно давило сверху, затем всё же пошевелился, поднялся на локти, глядя Лэндону в лицо. Тот едва заставил себя приоткрыть глаза. Взгляд зелёных глаз был уставший, явно плывущий. — Задержись ненадолго, Артур, — пробормотал Лэндон, проводя рукой по сильным мускулам его плеча. — Там ещё дождь, ты же слышишь. Он не был уверен, дождь это или шумит в голове, но Артур, видимо, действительно что-то слышал. Скатился на бок и положил голову на подушку. Почему-то вдруг хрипло рассмеялся, прикрывая рукой глаза. Лэндон хотел спросить, что случилось, что его рассмешило, но всё, что он сделал, просто прижался к нему ближе и, кажется, в следующую же минуту провалился в сон. Сколько бы ни прошло времени, за окном было ещё темно, когда он почувствовал движение рядом собой. Сквозь полудрёму услышал, как Артур одевается, как шуршит одежда и что-то негромко, стеклянно звенит в его сумке. Лэндон открыл глаза. Масляная лампа светила намного тише: видимо, масла осталось мало. За окном тоже было тихо. Буря улеглась. В горле сохло, голова была тяжёлая. Артур стоял спиной к кровати, и, похоже, застёгивал пуговицы рубашки. Закончив, натянул подтяжки на плечи. — Ты вернёшься? — хрипло со сна спросил Лэндон. Артур обернулся через плечо, посмотрел на него слегка воспалёнными глазами. Не похоже было, чтобы он вообще спал. Взгляд скользнул по телу Лэндона, накрытому отчего-то овечьей шкурой, по его лицу и растрёпанным волосам. Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем Артур взял со стола свою шляпу, надел на голову. Спросил: — Знаешь, где ферма Даунсов? — Не слышал, — ответил Лэндон, потому что он, правда, не слышал о такой. — Ты едешь туда? — Есть там одно дельце. Он подошёл к двери, снял куртку с крючка. Потом снова обернулся. В узкой постели всё ещё пахло его телом, его желанием. Его свободой. Лэндон глубоко вздохнул, прикрывая сонные глаза. — Возвращайся, Артур, — пробормотал он. — У меня ещё много оружейного масла. Артур усмехнулся. Смотрел какое-то время молча, но после паузы коснулся полей своей шляпы кончиками пальцев, сказал: — Отдыхай, Лэндон Брукс, — и вышел за дверь. *** Сколько жил, отец всё повторял: ни одному человеку во всей проклятой Америке это ранчо ещё не принесло счастья, и мы исключением не станем. Поговаривал даже, что оно проклято, хотя местные только посмеивались в кулак. Лэндон тоже в эту глупость не верил. Не могло ранчо Эмеральд приносить путникам несчастья. На удивление, Лэндон был в прекрасном расположении духа, когда проснулся. Рассвет занимался над холмами на востоке, небо стало ясным. Комната наполнялась прохладным утренним светом, пока он одевался, слегка морщась от тянущей боли во всём теле, но это была приятная боль — приятнее чем та, что похмельно терзала его голову. Взгляд упал на два пустых стакана и овсяное печенье, оставленное на столе. Артур Морган. Надо же. В голове не укладывалось, что Лэндон мог быть столь опрометчивым болваном. Этот вооружённый незнакомец мог легко убить его, обчистив лавку и прихватив с собой кассу. Чёрт возьми, прав был отец, пора набираться мозгов. Потирая гудящие виски, он вышел в лавку, вздохнул глубоко и замер. Сердце на миг сжалось, Лэндон медленно опёрся локтями о стойку с каталогом и прижал кулак к губам. А затем расхохотался. Стена, на которой с полдесятка лет висела отцовская Краг-Йоргенсен, была пуста.