***
На следующий день. Реммао со своими учениками направились в новую школу. Сидя за письменный стол, он смерил взглядом всех до единого. Когда увидел Амена, сосредоточенным на что-то, наставник подал голос. — Эва, с тобой все порядке? Амен отодвинул папирус в сторону, показывая ему свою маску невозмутимости. — Да, а что? — Признаться честно, ты в последнее время, какая-то не собранная. Вечно где-то витаешь в облаках. Со мной, думаю, многие согласятся. Разве я не прав, друзья? Пока Рэймсс с Дией размышляли о своём, Амен вспоминал моменты вчерашней ночи: её смущение, ворчливость, бережное отношение со своим телом, при этом заставив эпистата возбуждать, когда та касалась его интимных мест. Амен возбуждался, не подавая ей в виду, держась достойно. После того, как завершили дела в купальне, Эва приказала ему почистить склянки. Он не возражал, чистил их до блеска, лишь бы побыть рядом с неферут. Эва, поглощенная местью, дала указание, чтобы тот натирал спину маслом, так как, она не могла дотянуться до меж лопаток. Амен нанёс на кожу жидкость, легко массируя затекшие мышцы. Спонтанно, шезму от блаженства закрыла глаза и глухо простонала, отчего ей стало неловко. Но Амену было отрадно, слышать этот голос, нахально издеваясь над её потенцией. Кажется, Эвтида перемудрила с планами мести. Амен остался в выигрыше, а Эва - ни с чем. Под утро, Амену пришлось покинуть хижину, когда Эва сладко уснула на кровати. Бережно укрыв её одеяльцем, эпистат любовался ею. Сам не знал, сколько времени длился этот невербальный контакт, но как заметил солнце, рассекающий воздух своими первыми лучами, ему пришлось незаметно уйти. — Тебе так кажется, наставник. Я просто не выспалась, вот поэтому, — выложил он, приложив ладонь ко рту, широко зевнул. Реммао на несколько секунд задержал взгляд на нем, затем мотнул головой. — Ладно. Тогда я могу с радостью сообщить вам, что скоро мы приступим к работе... Скрип массивной двери заткнул мужчину на полуслове. Ворвались охотники во главе с Эвой. — Доброе утро, писари, — бодро поприветствовала она. Встретившись взглядом с уставшим, невыспавшимся эпистатом, Эва всем приказала. — Показывайте мне ваши папирусы. Рэймсс с Дией недоверчиво переглянулись, но все же выставили пергамент перед ней. Эва прошлась по ним и довольно угукала. — Неплохо. Но вам, стоило бы немного усовершенствовать навыки, Рэймсс, — наконец дойдя до эпистата, Эва приметила в его папирусе аккуратный почерк, из-за чего она мысленно запаниковала. Исфет, я забыла рассказать ему о моих недостатках в плане писания! — Эва, ты только недавно вступила в школу. Вроде особо не дружила с иероглифами, но пишешь их лучше, чем я,— Реммао поднял пергамент со стола, от лёгкого шока слегка разинул рот, проверяя тексты, написанные Аменом. — Значит, я не зря выбрал её в писари, — ухмыльнулась шезму, стараясь не показывать растерянность на виду у всех. — Эвтида, для тебя есть миссия. Вместе навестим гробницу эпистата Яхмоса. Тизиан, якобы встретил раненого жреца храма Анубиса на западном побережье. Судя по всему, происходит что-то неладное. Нужно только проверить. Хм, что же случилось на этот раз? Надеюсь неферут знает, что делает... — А кто его ранил? — спросил Амен. — Этого мы не знаем. Жрец не сумел разглядеть убийцу, — ответил Тизиан, отчего Амен только недоумевался. — Будем ждать тебя в конюшне, Эва. Как Эва с охотниками вышла, Реммао поймал Амена за локоть и буркнул. — Послушай меня, Эва. Постарайся избегать прямого контакта с эпистатом, чтобы не привлекать на нас его внимание. — Брат прав. Мы ведь не хотим оказаться на эшафоте, — сказав, Рэймсс размазал буквы страусинным пером на бумаге. — Эвтида, будь осторожна, — поддержала Дия, с волнением глядя на 'подругу'. И только Дия храбро ведёт себя, в отличии от этих невежд!***
Прошло некоторое время. Облачившись в красивое одеяние, Амен поспешил в конюшню. И там он встретил Эву с Тизианом и Ливий с Исманом. — Эме, идём к нам. Исман пропустил Амена в колесницу и велел ждать, пока Эва не даст приказ тронуться. Ожидание длилось не долго, после чего ребята покинули место. Дорога была не дальняя, пыльная. Эва достойно держалась на колеснице, умело управляя лошадей поводьями. Амен смотрел на неё издалека и восхищался. Уже приноровилась к моим обязанностям. Умница, неферут! Доехав до нужного места, Ливий подал руку Амену, чтобы помочь спуститься. Но эпистат, гордо подняв голову, игнорил его помощь, самому спрыгнув с железной махины. — Исман, ты будешь ждать снаружи. Тизиан, побудь с ним. Мы втроём проникнем в храм, — сказав последнее, Эва указала рукой в сторону двери. Ливий с Аменом шли вперёд, открыв дверь, зашли внутрь. Эва немного стушевалась из-за узкого входа, после чего Амен обернулся и заметил её несобранность. — Эпистат, ты не идёшь? — Ливий равнодушно моргнул глазами, ожидая действий Эвы. — Иду. Но как вы думаете, я смогу сюда протиснуться? Наступило неловкое молчание, будто в голове раздались 'пение' сверчков. Их скучающие взгляды только и принудили её зайти. И она это сделала, сгорбила спину и втянула живот, задержав дыхание насколько это возможно, зашла. Выглядело это со стороны просто нелепо и смешно. Но Амена на сей раз не разозлило. Ранее, он злился на Эву, за каждое непристойное движение. Но сейчас, ему захотелось разразиться смехом, и вместо этого Амен лишь улыбнулся. И никто не видел его улыбку. Лишенный рассудком от любви к девушке.***
Как приближались к гробнице, Ливий в первую очередь осмотрел саркофаг. Амен не оставался в стороне, пристально разглядывая мельчайшие детали. — Милая госпожа, тебе не стоит так близко осматривать его. Не боишься мертвецов? — Не боюсь... Окаянный! Эва сдержала смешинку, замечая на его лице злобную гримасу. Хоть скрытую, но она сумела на нем разглядеть черты грозного эпистата. — Смотрите сюда, — Амен привлёк их внимание на сдвинутую деревянную крышку саркофага. — Кто-то раскрыл его. Нужно осмотреть тело и... — искоса посмотрев на Эву, он замолк. — Ты права, Эва, — Ливий довольно оценил его идею. Вполне логичную. — Ну тогда, приступим, — заявила она, набросившись на саркофаг. Ливий помог ей отодвинуть увесистую крышку, а Амен ждал, пока лекарь не начнёт заговорить своими разумными терминами. — Пиши, Эва. Пока лекарь, осматривая мумию Яхмоса, истолковал физиологию и прочую конструкцию его тела, Эва задумалась об умершем. Амен аккуратно расписывал, успевая за его безропотными словами и не замечал, как Эва изменилась в лице. Стала бледной и отрешенной, как мертвец. Чей-то безжизненный голос привлёк её внимание, из-за чего она обернулась и ужаснулась. — Девушка в теле мужчины...это проклятье Богов! Это был Яхмос. Его душа витала в воздухе, удивленно рассматривал Эву в обличии мужчины. Собрав свою волю страха в кулак, пропустив мимо ушей его эксклюзивное заявление, Эва прошептала: — Кто убил вас? — Черномаги...они...вскрыли моё тело и забрали...внутренности. — Внутренности? — от шока, Эва накрыла ладонью рот. — Черномаги...но кто именно? — Я не знаю...он был в маске! — Послушайте... Его вопль, леденящий душу, эхом прошёлся в голове, что ей от этого стало намного худо. Дух Яхмоса исчез, Эва от бессилия рухнула на колени. Уловив краем уха тупой грохот Амен обернулся и сильно взволновался. Осторожно подошёл к ней, он положил руку на плечо, наклонившись, тихо сказал на ушко: — Все хорошо, неферут? Как себя чувствуешь? Глубоко хватая ртом воздух, пропитанный трупным запахом, Эва проговорила. — Проверьте внутренности Яхмоса. На подкошенных ногах, Эва выпрямилась и ушла, оставив их наедине с расследованием. Как и оказалось, слова Эвы подтвердились. Услышав об этом Тизиан стал подозревать "Эву", что она одна из них. Исман защищал сестру, говоря им обратное. Амен томился в ожидании заявления самой Эвы. И та безоговорочно послушала брата. — Тизиан, сначала нужно доказать, прежде чем объявлять перед всеми виновность Эвы! — возмутилась шезму, заставив смуглого замолчать.***
Поздней ночью, Исман позвал 'Эву' к себе, чтобы поговорить по душам и излить всеобщее больное прошлое через кружку хека. Амену пришлось соглашаться, дабы он не подозревал неладное. Как Исман, вспомнив тёмное прошлое, рассказывал ему о родителях Эвы, эпистат был крайне ошеломлен. Насилие со стороны отца, бездействие матери, пожар... Неферут прошла тяжёлое детство и только Исман стал для нее опорой и поддержкой. Амен вспомнил случай с наказанием и проклинал себя за то, что ударил любимую девушку. Ему показалось, что обострились её чувства из-за какого-то гнусного поступка. Непростительного, ужасного... Пусть мои руки отсохнут, что заставил её познать те боли. Будь я проклят! Амен презирал себя, унижал. Он разлюбил себя и свои надежды на свершения мести. Он больше не намерен причинить боль своей непокорной, смелой шезму, которую полюбил от всего сердца. Как вернулся к себе, Амен не мог сразу заснуть, прожигав взглядом потолок и подумав о дальнейшей судьбе возлюбленной. Усмирив свои внутренние терзания души, эпистат постарался погрузиться в сон и думать только о ней... О своей неферут.***
Наступило утро. От крепкого сна, Амена пробудили не типичные пения голосистых петухов или же назойливые лучи солнечного рассвета, а отчаянные вскрики соседки. — Эва, проснись! Лениво прищурив глаза, Амен приподнялся на локтях и хрипло возмутился. — Чего кричишь-то с утра пораньше? — Там...на берегу реки..., — всхлипнула Дия, проливая горькие слезы. — Что на берегу реки? — Амена стрезвило её неподдельное горе, резво приняв сидячее положение. Но её молчание добило его окончательно, заставив его неистово рявкнуть. — Не молчи, Дия! Говори! — Т-тебе лучше явиться там... Сказав последнее, девушка выбежала, оставив дверь распахнутым. Эпистат быстро спохватился за калазарис, вспешке завязав петли, ринулся за ней, даже не подумав собрать волосы в пучок. Он думал о ней, о своей ненаглядной красавице. А если с ней что-нибудь случилось? А если Анубис прибыл на землю для того, чтобы... Он не желал думать о плохом. Надежда теплилась в нем, не отпускала трепещущее сердце... Как добежал до Нила, он остановился, чуть-ли не сбив себя с ног. Берег реки был пропитан кровью. Бездыханное тело раскачивалось волнообразно, окрашивая воды алой краской. Сократив немалое расстояние, Амен смог разглядеть его и разузнать. Исман? — Что здесь происходит? Позади него раздался судорожный голос возлюбленной, из-за чего ему пришлось обернуться. Быть свидетелем её слез для Амена стало невыносимо больно. Ему захотелось прижать её, обнять крепко и не отпускать. Быть её утешением, поддержкой и опорой. Быть её господином сердца... Эва подошла к эпистату до расстояния протянутой руки, но дальше не смогла. Она замерла, заметив родное тело любимого брата, друга. Её Исмана... Отчаянный шёпот, разнесся по направлению ветра, приласкав слух господина. — Б-брат?