На пару недель

- Ты со мной заебешься, - коротко говорит Ло. Они стоят на одной из дорожек, переплетением соединяющих дворы и подъезды многоэтажек – одинаково серых в подступающем сумраке вечера. Сентябрь роняет с берез золотистые пятна: у него свой обратный отсчет до осени, призванный заморозить и затормозить, вдыхая в воздух остатки-отблески лета, и оно сыпется с деревьев шуршащей солнечной мишурой. Луффи останавливается поправить развязавшийся шнурок, а когда поднимается, то высказывает все и разом – так просто и буднично, словно был готов к этому всю жизнь. - У меня хуевый характер, и я не тот, кто тебе нужен, - считает нужным пояснить Ло, с высоты своего роста ограждаясь от этой знакомой, обращенной к нему улыбки. - Был бы он совсем хуевым, мы бы не дружили? – пожимает плечами Луффи. Для него в его мире балансиров и исчислений человеческих душ все так легко и понятно, они сплетаются в единую карту звездного неба, ниточками-путями образуя наполненные смыслом ответы – только успевай читать. - Дружба и отношения – это разное, - напоминает прописную истину Ло. - Отношения? Да кому они вообще нужны, когда есть дружба, - оскорбленный в лучших своих начинаниях фыркает Луффи. – А дружба с привилегиями только лучше. В отношениях не всегда удается быть друзьями. Иногда в них даже приходится быть немножко врагами, старательно делая невыносимым чей-то каждый следующий день. Миллионы людей сцепливаются друг с другом, вращаясь на ошибочных орбиталях не своих центров притяжения, и их реакции синтеза никогда не начнутся, гоняя энергию вхолостую. Нужен лишь катализатор, но его неизменно вычеркивают "за ненадобностью", безжалостно сводя уравнение к частным случаям, рушащим на глазах всю систему, стоит лишь немного замешкаться. - Ты не понимаешь, о чем говоришь, и подменяешь понятия, - качает головой, прячась за строгие слова, Ло, потому что не понимает он. Прохлада сентября заползает под толстовку, ютится там на груди возле сердца, заставляя невольно поеживаться и глубже прятать в рукава пальцы, но Ло прекрасно знает, чем бы все закончилось – осталось лишь вложить это знание в голову Луффи. - Ну тогда я подожду еще, - беспечно отвечает он, двинувшись дальше по заляпанному листвой асфальту и оставляя за плечами и Ло, и весь их нерешенный, незаконченный разговор, который, кажется, нет нужды завершать. В голове у Ло тысячи неподходящих вопросов и комментариев, толкаются там, мешая друг другу и тратя последние доступные для раздумий секунды, за которые так и не собирается ничего уместного и стоящего. У Луффи какой-то талант ломать привычное, выдергивая из пресной рутины слов все основы, без которых они падают вповалку, превращая побочное в главное. В несколько широких шагов Ло догоняет Луффи, кидает искоса внимательный взгляд, но не находит в его улыбке ни намека на фальшь. Кажется, он действительно не расстроился. Ло немного боится, что теперь все будет иначе, но все остается как прежде. Он обостренным счетчиком Гейгера пытается считать, улавливать мельчайшие частицы чужой инаковости, не находя ни одной, и стрелка его опасений намертво прибита к нулю. Ему даже немного хочется спросить: "Разве тебе не…", "Ведь ты же…", бессмысленностью звуковых колебаний отматывая время назад к серой асфальтовой дорожке на изломе сентября, и он, конечно же, не делает этого – машины времени противоречат причинно-следственным связям, а еще могут надорвать совсем другие, более важные связи. Они собираются у Зоро в субботу, выпавшую наконец среди череды смен Ло на выходной. В холодильнике как обычно хоть шаром покати, только дребезжат стеклянными стенками любовно составленные в ряд бутылки, на что Нами справедливо замечает, что пить на пустой желудок – это вредительство, и Усопп с готовностью вызывается сгонять в ближайший, в паре минут ходьбы, фастфуд, а Луффи увязывается вместе с ним за компанию. Их нет непозволительно долго – что там можно делать столько времени – так что Нами уже строчит сообщения обоим, когда они наконец вваливаются в квартиру с объемными бумажными пакетами в руках. Все порядком проголодались: расхватывают заказанное, передавая из рук в руки коробочки и упаковки, кругом устраиваются на полу единственной комнаты, но в опустошенных до конца пакетах Ло так и не находит своего. - А где моя картошка? Усопп и Луффи озадаченно переглядываются, сверяясь с чеком и списком. - То есть вы ее забыли, так? - Ну, не начинай, там столько всего было, я бы задолбался проверять, - считает оправдание уважительным Луффи. - Я попросил всего одну гребаную картошку, неужели сложно было сделать нормально? – не унимается Ло. - И вообще ее забыли не мы, а они, - влезает Усопп. – Мы же ее заказали. - Хочешь, отдам половину своей? – великодушным жестом щедрости решает проблему Луффи, облизывая покрытые крупинками соли пальцы, но Ло поднимается с места, и, перешагнув через его ноги, выходит в прихожую. Он натягивает откопанную среди вороха чужой одежды куртку, сует ноги в кроссовки и нащупывает в кармане телефон, выходя за порог. Осень линяющим, нечесаным зверем рассыпает по улице охапки медного и золотого, готовясь впасть в спячку – дело не быстрое, но ей некуда торопиться. Ло идет дворами по очередной протянутой от дома к дому асфальтовой дорожке, повторяющейся текстурой натянутой на любые края и районы города, будто тот, кто проектировал эту реальность, давно заколебался придумывать новое и небрежно набрасывает туда первое, что подвернулось под руку. - Эй, - вдруг неожиданно, из-за плеча, настигает голос Луффи, и слышно – он немного запыхался. – Ты куда? - За картошкой, - пожимает плечами Ло. - А. Я думал… - Что? - Ничего. Они вместе проходят сквозь стеклянные двери, оглядываясь в поисках свободного терминала, где Луффи, проявив чудеса благородства, порывается купить новую порцию сам взамен забытой, от чего Ло так же принципиально отказывается. Он в состоянии себя прокормить и не любит быть должным. Даже когда должны ему. Люди обходят их, застрявших перед вернувшимся в режим ожидания экраном и не способных договориться, так что Луффи в итоге отходит к соседнему, делая идентичный заказ. Они возвращаются обратно с двумя одинаковыми пакетиками в руках – открывшая дверь Нами только закатывает глаза, бормоча что-то про неисправимость и упрямство. В следующий раз они пересекаются уже наедине, до позднего вечера гуляя по подернутому стылыми лужицами дождей городу. Он приоделся в матовые, маслянисто-янтарные бусы огней, повязав их на проспекты и скверы, добавив каждому еще больше желтого, единым многодневным флешмобом оттеняя и перекрашивая в новые оттенки лежащие внизу охапки листвы. Луффи неутомимо блуждает меж них, и, кажется, мог бы потратить так хоть всю ночь, но и его время не бесконечно: завтра на учебу, а дорога до дома займет порядочно. - Так, вот теперь мне уже точно пора, - признает он, глядя на электронные цифры часов и сворачивая в сторону метро, но вместо ответа Ло тоже идет за ним. - Тебе же в другую сторону? – озадаченно напоминает Луффи. – Тут остановка недалеко, ну, где твой автобус. Ло живет неподалеку: проще дождаться автобуса, чем делать крюк на метро; маршруты известны Луффи не хуже, он часто приезжает сюда после пар или прогуливая их, чтобы побыть вместе, изучив и запомнив окрестности как свои. - Мне… сегодня в другую сторону, - выдавливает Ло, все еще надеясь, что не придется ничего объяснять. - Куда это ты собрался на ночь глядя? – Луффи чуть подается вперед, заглядывая в глаза, и просеянный сквозь сито древесной листвы фонарный свет оставляет на его темных волосах рыжеватые, переменчивые пятна. - Хозяева квартиры передумали ее сдавать и два дня назад попросили срочно съехать, - сквозь зубы выговаривает Ло – он ненавидит быть слабым, неспособным разрешить бытовые проблемы, а сейчас ведь одна из них. – Я еще не нашел ничего взамен и сплю на работе. Его работа – маленькое пространство сервисного центра по починке телефонов, ноутбуков и чего угодно еще, прилепившееся к монолитной туше торгового центра и имеющее отдельный вход, куда приходится возвращаться поздним вечером, чтобы урвать несколько часов тревожного, прерывистого сна на полу. Это самовольство совершенно против правил, и Ло лишь надеется найти жилье раньше, чем его нарушение раскроется, но все, чего он хочет сейчас, это спать. Сон плавит мозги, делая мысли податливыми и мягкими, как манная каша, не потому ли он без споров выложил Луффи все как есть – сил сочинять что-то достойнее уже не осталось. - Почему ты ничего не сказал?! – округляет глаза Луффи. - Я вам отчитываться не обязан, - резко пресекает Ло. И зачем только рассказал – оправдываться он ненавидит еще больше, чем быть слабым. Слабость возможно похоронить в себе, стерев и разорвав карты путей туда; оправдание – это всегда спектакль со свободным входом. - Да при чем тут это! Разве друзей бросают вот так? - И что бы ты сделал? - А что собираешься делать ты? Задача со звездочкой, но Ло прогуливал все уроки дружбы и не притрагивался к домашке. - Поживешь у меня, пока ищешь новое место – я уверен, дед не откажет, - однозначно подытоживает Луффи, и, прежде чем с ним начинают спорить, добавляет: - А еще помоешься нормально. В горячей воде. Это предложение перевешивает все прочие, подкупая своей заманчивостью: переночевать на жестком плиточном полу – не проблема, но вот ванная… Мысли текут как вода и вот уже смешиваются с перестуком колес поезда и объявлениями станций – Ло едва ли осознал, как они добрались до метро и теперь едут куда-то в почти пустом вагоне. На миг кажется, что все это просто шутка, которая закончится на конечной или случайной поездкой в депо; сон давит на веки, путая догадки и правду, заставляя тело клониться куда-то вправо, чтобы быть остановленным легким касанием чужой руки, от которого сразу встряхиваешься, приходя в себя. Потом – недолгий маршрут по дворам, Ло ни разу здесь не был, темные слепки зданий совсем такие же, как до́ма – высятся, поглотившие в себя людей и спасающие от одиночества. Звон ключей и копошение у двери – капризный замок опять заедает – она наконец распахивается, пропуская в крохотную прихожую. - Деда, я с другом, он поживет у нас пару недель, - без предисловий объявляет Луффи. - Ты ему комнату, что ли, решил сдавать? Мы так не договаривались, - голос из-за двери сопровождается скрипом дивана, и Гарп выходит на шум посмотреть, что там еще учудил его внук. - Это Ло, его выгнали из дома, новое место не нашел, и ему пока негде жить, - согнувшись в три погибели и развязывая шнурки, знакомит его со своими кедами Луффи. Гарп окидывает гостя цепким, удивительно ясным для старика взглядом, безапелляционно припечатывая: - На наркомана похож. - Справку из диспансера потерял при переезде, - не остается в долгу Ло. Его уже напрягает вся эта провальная идея, он не умеет ладить с людьми и нравиться всем подряд. - Он почти не спал два дня с тех пор, как его выгнали, - на свой лад прямолинейно объясняет помятый вид и синяки под глазами Луффи. - Я съехал по независящим от меня обстоятельствам, - с напором повышает голос Ло. - По обстоятельствам, значит, - чешет ухо зевающий Гарп. – Ты хоть работаешь где-то? - Да уж не закладки разношу, не волнуйтесь. - Смотри-ка, огрызается, - с каким-то одобрительным удивлением замечает Гарп, совсем не затронутый этим раздражением, ссыпающимся с него подобно песку. - Он работает в сервисном центре. Чинит телефоны и все подряд. И может, даже починит нам чайник. Ну, тот, который ты закинул на балкон, чтобы… - Я не чиню чайники, с чего ты взял. - И ты учил меня, что друзей нельзя оставлять в беде. Ну кто же апеллирует к сентиментальности вместо логики или хотя бы выгоды? Гарп задерживается взглядом на брошенном на пол рюкзаке: - Матрас достанете на балконе. А будете курить в доме или разводить срач – выставлю обоих. Ло не курит и не разводит срач. Он вообще чертовски хорош в неоправдании чужих ожиданий. Так повелось еще со школы, когда выстраивающие неизменную иерархию коллектива одноклассники пытались определить безответной жертвой молчаливого парня-одиночку с тяжелым, неласковым взглядом, нападая толпой. Он ловил их позже по одному, с наслаждением разбивая в кровь лица и не слушая просьб и угроз – часть из них сбывалась вызовами к директору и своеобразной репутацией, все настойчивее закрывающей путь в светлое будущее, но смириться – значило бы отказаться от него навсегда. Среди учителей он снискал славу неуравновешенного, что мигом перечеркивало достижения в учебе, откатывая на второй, а то и на третий план. Какое-то время Ло еще по инерции пытался что-то доказать, изменить, а потом забил. Сделавшая однажды признание одноклассница не тронула его сердце, вызывая только тоскливую усталость очередными скопированными из чужого счастья словами. Она была мечтательной и странной, и собирала сшитые вручную мягкие игрушки, перепутав, наверное, Ло с одним из тех плюшевых уродцев. Он не планировал становиться частью коллекции, снова разминувшись в дружбе, вместо которой получил бы громоздкий, ненужный союз из своих и чужих неудобств. Воспоминания струятся сквозь дырчатую лейку душа вместе с горячей водой: от нее совсем разморило, Ло приходит в себя, лишь когда она начинает заливаться в нос, резко дергает головой, закручивая кран, и, к счастью, не может разглядеть в запотевшем зеркале себя. Когда он заходит в комнату, на полу возле кровати уже раскатан заправленный чистым постельным бельем матрас, на котором с наслаждением растягивается Ло, заворачиваясь в одеяло. Луффи с кем-то переписывается в телефоне, вдруг хлопая себя по лбу: - А твои вещи? Ты же не с одним рюкзаком ушел? - Сумку оставил на работе, там немного, у меня нет ничего почти. - Привезешь ее сюда? - Да. - У тебя завтра выходной? - Да. - Надо будет сделать запасной ключ. У меня пары с утра, вот после них и схожу. - Ты меня притащил, чтобы разговаривать? – не выдерживает Ло. – Я хочу спать. - А, - спохватывается Луффи. – Точно. И тянется к выключателю погасить свет. И действительно больше не беспокоит. Ло спит бесконечно долгие часы, просыпаясь ближе к полудню и наконец-то чувствуя себя отдохнувшим. Садится на постели, обводя временное пристанище чуть потерянным взглядом. В комнате Луффи новые обои и старый паркет: рассохшиеся деревянные дощечки постукивают друг о друга клавишами ненастроенного пианино, сопровождающего здесь историю одной жизни – немного невпопад, но по-своему правильно. Пустая кровать заправлена неровно свесившимся покрывалом – Ло даже не слышал, как Луффи ушел, и не знает, насколько давно это было, а когда осторожно выходит в коридор, то понимает, что остался в квартире один. Ему немного неловко прикасаться к чужому быту, вклиниваясь и ломая все распорядки, невидимыми отпечатками рук отмечая свое присутствие на поверхностях и текстурах, но он точно знает, что не притронется ни к чему в холодильнике, ограничившись чаем, несмотря на оставленное Луффи сообщение с щедрым предложением брать все, что хочет. Он вскоре приходит с учебы, вкладывая в руку Ло дубликат ключа – такого же, как его собственный, и как будто принимая к себе. Без этого можно вполне обойтись, пересидев где-нибудь в ожидании прихода хозяев, но он не хочет ничего слушать, с упертостью продавливая своей волей. Смирившись, Ло забирает ключ, заранее зная, что постарается проводить дома поменьше времени и никого не стеснять. Находиться здесь в отсутствие Луффи – словно занимать его место. Гарп иногда расспрашивает о разном, первичная напряженность между ними ослабевает, трансформируясь во что-то более ровное и бытовое, но дело ведь вовсе не в нем. В один из вечеров Ло коротает время на скамейке пустой детской площадки – она прямо напротив подъезда, а Луффи, как назло, куда-то запропастился, но его точно будет заметно отсюда. Загруженный на 100% сентябрь отправлен в архив, уступив место следующему процессу обновления сезонов, подмораживающему воздух и скукожившиеся завитки листьев вокруг, но Ло упрямо сидит на месте, машинально прокручивая в пальцах телефон. Неожиданный, резкий хлопок по плечам сопровождается громким "Бу!" над ухом, телефон падает, легонько спружинивая от гладкого зеленого покрытия, и на несколько минут площадка оглашается громкими, не сдерживаемыми матами, вдоль и поперек расписывающими отношение Ло к таким розыгрышам. Луффи ничуть не раскаивается, но крайне удивлен наличием в этой реальности законов физики, заставляющих уроненные тела стремиться к земле. Он запрыгивает на стоящие напротив качели, наблюдая, как Ло сосредоточенно проверяет повреждения – к счастью, их нет, не разбился даже экран и на корпусе ни царапинки. Луффи рассеянно берется за металлические цепочки, холодящие поначалу и нагревающиеся вскоре от тепла рук. Вокруг клубятся прибитые к земле сумерки, квартиры ограждающих двор домов постепенно зажигаются сотнями огоньков-телеканалов, транслируя жизни наружу. В них в основном комедии и мелодрамы, и совсем изредка – экшн. - Ло. Скрип качелей. - Ло. Ноги взлетают вперед и вверх. - Ло. - Ну что? Луффи делает невообразимый прыжок веры, по инерции добирая еще два шага вперед, останавливаясь почти вплотную и хитро смотрит сверху вниз: - Пошли домой. Дед картошку пожарил. Целую сковородку. - С чего ты взял? - Так пахнет же, я отсюда чувствую. Ло недоверчиво принюхивается, улавливая только запах прелой листвы и дождя: - Нет ничего, тебе кажется. - Вот и проверим. Пошли. Они возвращаются домой, где ожидаемо нет никакой картошки, а потому делают ее сами. Луффи старательно вырезает из клубней мелкие темные глазки́, нетерпеливо караулит у плиты, выхватывая недожаренные, сыроватые дольки, которыми непременно пытается поделиться и с Ло. Тот уворачивается от настойчиво тянущихся ко рту пальцев, и дождаться нормального ужина – уже дело принципа. Совместное существование вообще знакомит с человеком едва ли не лучше совместных передряг, беззащитно показывая все привычки и слабости, таимые обычно на людях. Луффи не из тех, кто любит скрывать намеренно, но кое-чему нет повода проявляться там, за дверями. Теперь Ло знает, что ему вечно жарко, он почти не закрывает окно, несмотря на еле теплые, только включившиеся батареи. Не выдержав, Ло все-таки захлопывает створку, но Луффи вскоре открывает ее снова, рассеянно потянувшись рукой из-за компьютера, и этот цикл повторяется раз за разом. - Мне холодно, - наконец объясняет Ло, которого не сильно спасает даже надетая толстовка. - Но мне жарко, - на Луффи свободная майка, которая уж точно не должна нарушать законы термодинамики. - Так разденься. - Тогда мне будет холодно, - он сидит, закинув босые ноги на стол и постукивая ими по стене в такт каким-то далеким от столь мелочных дел мыслям. Они ругаются из-за этого сраного окна каждый вечер, и однажды потерявший терпение Гарп вызывает обоих в прихожую, а потом выставляет за дверь с напутствием передохнуть. - Эй, у меня там документы! – метнувшегося обратно Ло встречает скрежет провернувшегося замка. Несколько безуспешных глухих ударов тоже ни к чему не приводят. - Он отойдет через полчаса и пустит обратно, - философски замечает Луффи, когда смотреть на терзаемого неизвестностью друга надоедает. - Я взрослый человек и не приемлю такого с собой обращения, - отрывисто выговаривает Ло потрепанной кожаной обивке двери. Иногда, не владея ситуацией, он неосознанно скрывает растерянность за подчеркнутым формализмом слов. - Но ведь ты уже. Топтаться и дальше на площадке слишком глупо, и они, поеживаясь от холодящего голые ступни бетона, устраиваются на лестнице, сближенные и объединенные одной проблемой. Здесь холоднее, чем в квартирах, руки Луффи покрылись мурашками, и Ло даже согласился бы одолжить толстовку, но знает – он все равно не возьмет. Снизу доносится размеренный шум шагов: нагруженная пакетами соседка поднимается к себе и совсем не ожидает наткнуться на посторонних, подозрительно оглядывая посторонившегося Ло. - У нас не свидание в подъезде, вы не думайте, - Луффи смотрит в ее глаза кристалльно чистым, светлым взором, отчего по лицу соседки на миг проходит рябь, как у старого телевизора, потерявшего канал, и она поспешно протискивается выше, торопясь попасть в квартиру. - У тебя мозги вообще есть? – выразительно крутит пальцем у виска Ло. - Ладно, в следующий раз скажу, что свидание. Ло настолько не хочет этого следующего раза, что готов сделать первый шаг к переговорам по поводу окна, и они как-то умудряются завершить их успешно и с учетом потребностей обоих. Звук отпираемой двери заставляет вскочить, сопровождаясь победной улыбкой Луффи – "Я же говорил". - Согрелись? Охладились? – окидывает их взглядом Гарп, подмечая, что воспитательные методы пошли на пользу. – Ну заходите. Следующие дни сращивают Ло с пространством этой квартиры как будто бы еще больше. К нему относятся как к своему: Луффи зовет ужинать, просит разбудить утром, если проспит, предлагает смотреть вместе сериал – он далеко не на первой серии, но Ло соглашается, облекая диалоги и реплики героев в минуты общности плечом к плечу на пододвинутом к стене матрасе. Он едва следит за малопонятным с середины сюжетом: наблюдать за Луффи куда занятнее. Тот любит комментировать происходящее, поясняет детали прошлых эпизодов, строит предположения не в силах усидеть молча, раз уж рядом появился слушатель. Это становится еще одной, на удивление верной деталью настоящего, хоть Ло и знает, что скоро оно закончится как случайные каникулы-передышка от взрослых забот. Чувство справедливости требует как-то отплатить, вернуть доброту, лишь бы не болтаться пустым балластом-нахлебником, и в конце концов Ло просто затевает уборку, наслушавшись, как Гарп раз за разом просит об этом внука. На свет извлекаются ведро со шваброй, Луффи выставляется на кухню, а пол в комнате тщательно моется, включая дальние углы, куда обычно лень заглянуть. Дальше на очереди прихожая и коридор, аккуратно протираемый новой порцией чистой воды с чистящим средством. Вернувшийся с работы Гарп так и замирает, удивленный развернувшейся картиной и старательно орудующим шваброй Ло: - Ты посмотри, какой у нас помощник. И сам, без напоминания. Ну что, Луффи, может, оставим у себя насовсем? Чудаковатая похвала вызывает неловкость, заставляя склониться ниже, бормоча что-то про нежелание стеснять и обязательство съехать при первой возможности. Ло решительно не понимает, как вести себя и как реагировать на все эти бесхитростные замечания, комментарии, шутки. Его границы застыли и закостенели, обретя окончательные формы, к которым не подойдет, как ни втискивай, расслабленная непосредственность, зато теперь он лучше понимает, почему Луффи вырос таким, какой есть. И не может отрицать, что ему это нравится. Он уже не станет другим, но добирает невозможное сквозь призму наполняющих чужую личность эмоций и установок. В один из следующих дней он просыпается первым, садясь на постели – неожиданно яркое утро расцвечено солнцем, давно избегавшим заглядывать к людям и заворачивающимся в завесу туч. Весь мир и комната обретают больше красок, купаясь в солнечном аквариуме, пусть в этом свете и почти нет тепла. Лучи косой полоской падают сквозь окно и ложатся на пол между матрасом и кроватью, строгой, нестираемой меткой разделяя пространство на дозволенное и запретное. Луффи еще спит. Он лежит на боку лицом к Ло, скинув во сне одеяло: ворот свободной красной футболки приоткрывает ключицы, ткань смазано очерчивает силуэт тела. У него угловатые коленки, тень подчеркивает мягкую впадинку, добавляет рельефности каждой детали, запечатленной на коже росчерками-штрихами. Ло безотрывно смотрит на них, а потом медленно протягивает руку, замирая у самой границы бесплотной солнечной стены, и с какой-то обреченной нежностью касается ладонью прохладной кожи, отзывающейся под пальцами почти электрическим покалыванием. Он задерживает контакт на неисчислимо-лишние сотни миллисекунд, чей отсчет потерял смысл с момента, когда начался, и наконец резко отдергивает руку, с яростной поспешностью уходя в ванную. Поиски жилья продолжаются: стремясь уложиться в бюджет, Ло вынужден выбирать из ограниченного списка и не хочет снова попадать на проблемных хозяев. Луффи как умеет помогает ему и даже поспрашивал одногруппников, однако это не принесло успеха. Сидя на кровати с разложенным на коленях ноутбуком, они вместе листают сайт и многочисленные фото объявлений. - Вот, смотри, – говорит Луффи, щелкая по ссылке. – Выглядит хорошо и цена нормальная. - Слишком далеко, - качает головой Ло и прокручивает масштаб для понимания расстояний. – Уж проще снова жить на работе. - Ну тогда вот. Хм… возвращаться домой не позже 9 вечера, проводить обязательную влажную уборку минимум раз в неделю. - Обойдусь без детского лагеря. - Есть еще. Комната с балконом, в двух оставшихся живет тихая семья из 5 человек с детьми. Ло устало упирается затылком в стену: - Я просто хочу, чтобы там было тихо и меня никто не трогал. - Это тебе на кладбище. В подземные апартаменты, - хохотнув, мимоходом комментирует выходящий из ванной Гарп, слыша обрывок их разговора. - Он у тебя всегда такой? – понизив голос, обращается Ло к Луффи. - Какой? По-моему, самый обычный, как у всех, - Луффи задумчиво теребит губу, изучая россыпь точек-объявлений на карте, и слабо понимает смысл вопроса. Ло решительно не согласен, что "как у всех" это как у друга, но сформировавшаяся разница подходов слишком велика и очевидна, чтобы быть одинаковыми, и кто знает, насколько поладил бы каждый из них с точной копией себя. И все-таки комната находится. Улажены все формальности, просмотры, знакомства – осталось перевезти вещи, с чем можно управиться в один заход. Помещающаяся в сумку жизнь, чтобы не тяготить и не тревожить, заставляя выбирать, чем пожертвовать. Избавляясь от мусора материального, становишься легче на подъем и свободнее в принятии решений, а то, что действительно хочется сберечь, хранится в голове и иногда – в виртуальной памяти переписок. Ло уже попрощался с Гарпом и теперь стоит с провожающим его Луффи в прихожей. Скатанный обратно в рулон матрас занял свое место на захламленном балконе, старательно вычищены отовсюду любые метки присутствия кого-то лишнего в доме. - До встречи, - не зная, что сказать еще, суховато прощается Ло, вскидывая ладонь в незавершенном, оборвавшемся жесте, желая не то хлопнуть по плечу, не то пожать руку. - Ага, - Луффи звонко отбивает ему пять и улыбается напоследок. Ло обустраивается быстро. Петляющая тропинка в лабиринте серо-коричневых панелек скоро становится знакомой, перестав заводить не туда. Живущие в двух других комнатах соседи – общительные парни с развеселыми "криминальными" улыбками оказываются неплохими ребятами, не мешают и не лезут без лишней необходимости, хотя Ло часто слышит, как они переговариваются и смеются, пересекаясь на кухне. Мысли невольно возвращаются к проведенным в доме Луффи дням, повторяющимся похожей и знакомой атмосферой легкости. Теперь в распоряжении есть целая комната и нет звуков сонного дыхания на соседней кровати по ночам. Выйдя однажды проветриться во время рабочего перерыва, Ло останавливается на обочине ведущей ко входу торгового центра дороги и, прикрывая глаза, вскидывает голову, позволяя солнцу играть под веками россыпью иллюзорных, воображаемых бликов. Они множатся осколками-зеркалами в раскиданных по парковке лужах, где плывут в опрокинутом, перевернутом небе степенные облака. Он достает из куртки телефон, находя нужный чат, и пишет короткое: "Когда в следующий раз будешь прогуливать пары – приезжай в гости". И кидает следом расписание смен. Луффи незамедлительно соглашается, напрашиваясь уже на ближайшие выходные. Ему интересно в новом обиталище Ло все: он хочет познакомиться с соседями, которые, к счастью, на работе; спрашивает, нравится ли Ло вид из окна, распахивая его и высовываясь, чтобы осмотреть окрестности; замечает, что комната вроде бы меньше его собственной, так придирчиво определяя отличия, будто это он, а не Ло переехал сюда жить. Они сидят на диване, болтая и рассказывая новости: Луффи всегда есть чем поделиться, он жалуется, что провалил контрольную по английскому, и что Санджи вместо того, чтобы дать списать, только предлагает позаниматься вместе, разобрав непонятый материал. - Слушай, я пить хочу, - наконец прерывает он свой поток рассуждений. – Можно чаю или что там у тебя есть? - Да, - после затянувшейся паузы отвечает Ло, не отводя взгляд. – Сейчас. И подается ближе, касаясь губ. Они пахнут апельсиновой жвачкой и отголосками июльских гроз, резанувшими по сознанию озоновой свежестью из ниоткуда развернувшегося в комнате лета, в которое проваливаешься, чувствуя закинутые на шею руки и короткий, прерывистый вздох. Под закрытыми веками нет ничего, образы рассыпались, пересобравшись в ощущения легко проникающего в рот языка Луффи, рождающегося на кончиках пальцев Ло прикосновения к его скуле, упирающихся в бедро угловатых коленок. Они целуются миллионы лет, за которые в их личном, возникшем на двоих космосе успевает вспыхнуть и выгореть пара сверхновых. Луффи прикусывает губы Ло, утыкается носом куда-то в щеку, и все оберегаемое, хранимое в сердце наконец перестает быть бессмысленным, высвобождаясь оттенками спектра, которые есть кому запечатлеть и увидеть. А потом Ло окатывает пониманием, как это все выглядит со стороны, завершая цепочку событий последним звеном. Признание Луффи и неготовность принять, проблемы и предложенный способ их уладить, ничего не прося и не требуя взамен, ни единым намеком не возвращаясь к тому разговору. Поцелуй после – как подачка, как одолжение. Ты же хотел всего этого, ну так держи, один раз разрешаю, и мы в расчете. Каждому действию нужна уместность, располагающая мозаичные кусочки намерений в точно отведенное им место, иначе рисунок распадется и путается, превращаясь в хаос. - Я зря это сделал, - отстранившись, произносит Ло. – Это было… лишним. - Я так ужасно целуюсь? – Луффи еще пытается обратить все в шутку, но все, чего хочет сейчас Ло, это остаться одному. - Иди домой, Луффи. - Да что я опять не так сделал?! – взрывается он, не находя в отрешенном взгляде Ло ни одной подсказки. - Ничего. Иди. Импульсивная гордость берет верх. Луффи рывком поднимается с дивана, сдергивает с вешалки куртку и, не прощаясь, шагает за дверь, пока Ло бесконечно вертит в своей голове сотни фраз, не находя среди них способной что-то исправить. Он никогда не был хорош в откровенных беседах, в школе чаще вынужденный отвечать кулаками, чем словом, да и кому вообще интересно, что у тебя на душе. Правило нашло опровержение только после переезда, но заставить себя измениться, скопировав экспрессивные заявления Санджи или дружелюбную деловитость Нами, он бы уже не смог. Подходящее объяснение рождается ближе к вечеру. Растянувшись во весь рост и закинув ноги на подлокотник дивана, Ло отправляет Луффи "Это было лишним не вообще, а сегодня". Дурацкая ситуация вызывает скептический смешок, а может быть, стоило дать Луффи понять еще тогда. Как жаль, что нельзя вложить в сознание воспоминания о подернутом солнечным маревом утре, выступающей косточке на запястье и невесомой тени от ресниц, о неизменном "Я дома" с порога и покрывающимися мурашками холода плечах на лестнице подъезда. Сумма не равна целому, сложно сказать, из чего и как успело оно сложиться вообще, но чем дальше Ло думает, тем более жалкой кажется идея объяснить, убеждая, что стал действительно нуждаться в сделанном выборе. Когда Ло проверяет телефон в следующий раз, он видит, что Луффи прочитал его сообщение. Но ничего не ответил. Наполненные работой дни немного отвлекают, не давая времени на личное. Ло без раздумий берется за любые заказы, консультируя и подбирая варианты, и сосредоточенно копаясь во внутренностях всей приносимой к ним техники. В один из дней телефон оживает уведомлением: не от Луффи, тот вообще не дает о себе знать, а Ло так и не придумал, что написать следом. Соскучившийся по компании Зоро снова зовет всех к себе, желая на днях устроить разгруз от учебы, с которой и так не сильно убивается. Едва переступив порог, Ло понимает, что пришел последним: в комнате раздается гул голосов, болтовня, перемежаемая какими-то самозабвенными монологами Усоппа, которые как обычно никто не слушает. - Ну вот, все и в сборе, - приветствует сидящая на полу Нами, отсалютовав банкой газировки. - Луффи еще нет? – оглядевшись, спрашивает Ло. Тот обычно прибегает самым первым, готовый хоть стоять под дверью, если явился сильно раньше назначенного срока. - Он не придет. Сказал, что хочет попробовать пересдать контрольную и будет готовиться. Видимо, растерянный вид Ло о чем-то говорит Нами, способной различать все оттенки его непроницаемой сдержанности. Она внимательно смотрит ему в лицо, многозначительно добавляя: - Я виделась с ним на днях – он выглядел расстроенным. Что ты ему устроил? Значит, история уже стала достоянием общественности, и нет смысла что-то отрицать. Нами лишь хочет выслушать версию событий с иной стороны. - Я его поцеловал. - Ну, если бы меня поцеловал такой тип, как ты, я бы тоже выглядел расстроенным, - не сдерживаясь, ржет Зоро, на что Санджи отвечает ему скептической ухмылкой – мол, что с дурака взять. - Но он же вроде этого и хотел? В смысле, я, конечно, не лезу в ваши отношения, но некоторые моменты были давно очевидны, я же не слепая. Если она хочет узнать подробности, то Ло не готов давать пресс-конференции. Даже друзьям. - Если ты все знаешь, зачем спрашиваешь? - Я ничего не знаю, Ло, - и по тону Нами становится ясно, что это чистая правда. – Что вы не поделили? - Ничего, - вздыхает он, понимая, что облажался во второй раз. – Мы все поделили. Правда, не в том порядке. Когда он подходит к дому Луффи, вечер уже осторожно проливается с небес на стоящие вдоль дороги машины, запутывается в оголившихся ветвях кленов и акаций и сонно шуршит пожухлой, неуместно-зеленой травой на газонах, встречающей его в опустевшем дворе. На знакомой детской площадке никого – разбежались в согревающе-уютное тепло домов, отложив веселье до завтра, и пустые качели безжизненно застыли на своих массивных цепях, а лавочка издалека чудится затейливым горбатым зверем, присевшим отдохнуть перед долгой дорогой. Ло поднимает голову, без труда находя нужные окна: они все не горят, оповещая, что хозяев нет дома, темнота густая и глубокая, не подкрашенная отсветами экрана или раньше сроков зажженной гирляндой. Можно подняться и покараулить там, но Ло лишь садится на торчащую возле подъезда скамейку. Он не может заставить себя написать или позвонить, спросив такое простое и будничное "Когда ты будешь?", и предпочитает оставаться здесь, вдыхая смешивающийся с выхлопными газами запах осени. - Ты смотри, кто вернулся – снова выгнали тебя? Ну если так, то заселяйся, я не против, как-нибудь поместимся, - выдергивает из раздумий голос возвращающегося с работы Гарпа, и по его наполненному добродушием энтузиазму как обычно непонятно, насколько велика в нем доля шутки, а может, окружающим просто не дано различать это. - Я к Луффи, - качает головой Ло. Гарп кидает взгляд вверх, на темные окна: - Не пришел еще, бегает где-то. Ты заходи, подождешь его. - Я посижу тут, - на такое приглашение Ло точно не готов, не чувствует себя вправе вторгаться на территорию, которая принадлежит не ему, лишая хозяина выбора. - Ну как знаешь, - Гарп уходит, и вскоре одно из окон загорается, желтым пикселем включаясь в раскинувшуюся по длинной стене абстракцию. Когда Луффи наконец подходит к подъезду, он даже не смотрит в сторону устроившейся на лавочке фигуры – мало ли кто расположился там, коротая вечер под боком у дома. - Подожди, - силуэт обретает знакомые очертания, двинувшись навстречу. – Я хочу поговорить. Луффи все так же молчит, чуть удивленно и вопросительно глядя на Ло, не подсказывая и не помогая, отчего тому приходится спешно придумать, что сказать дальше: - Только не тут. Давай… - он крутит головой, замечая опустевшую площадку, - да вон там хотя бы. Они отходят, через дорогу хлопает дверца машины и раздается громкий ритмичный ор колонок – кто-то не дотерпел до пятницы и устроил праздник заранее, а потом дает по газам, уносясь прочь из этого спального царства застоя, и оно успокаивается и замирает опять. - Это не было лишним. Ни тогда, ни вообще, - останавливаясь напротив Луффи, признает Ло. – Я лишь не хотел, чтобы ты меня неправильно понял. - Что в твоей голове? – наконец подает голос Луффи. – Дед называет раздолбаем меня, но я хотя бы знаю, чего хочу. - У любого знания есть обстоятельства, при которых оно может выглядеть… чуть иным и искаженным. Мне стоило объяснить тебе сразу, но представляешь, насколько глупо это бы выглядело? - Объяснить что? Они так и таращатся друг на друга, оставаясь по разные стороны понимания. - Я не хотел, чтобы ты думал обо всем как о какой-то сделке или обязательстве. - Я и не думал. Вот оно. Их камень преткновения крепкий, подобно алмазу, но любой алмаз легко крошится в пыль, если найти для него правильный угол применения силы. - Так дело было только в этом? – Луффи начинает понемногу оттаивать, возвращая любопытство в голос. – Нет, Ло, серьезно, ты слишком много рассуждаешь там, где все ясно и так. - И у тебя не было сомнений? - А у тебя? Вопрос смешивается с вылетающим изо рта паром, не требуя ответа, потому что Ло знает – самое главное уже свершилось. - Как же я с тобой заебался, - только и вздыхает он, замечая, как открывший рот Луффи готовится что-то сказать, и мысленно откатывается в точно такую же сцену месячной давности. - Так, ни слова, понял? - Но я… - Просто молчи. Луффи, смеясь, уворачивается от пытающейся накрыть его губы ладони, меховая оторочка лежащего на плечах капюшона разбрызгивает капли дождя, а осенняя октябрьская морось больше не кажется стылой. И раз уж сегодня день признаний, Ло считает важным предупредить еще об одном: - Не удивляйся, но остальные все знают. Так вышло, что я им рассказал. - Рассказал о чем? – склоняет голову набок Луффи. - О нашей дружбе. С привилегиями, - улыбается чуть в сторону Ло, и обыденные слова обретают незнакомое послевкусие.