She’s pretty, and I like her but she’s too well
‘Cause I need red flags and long nights, and she can tell
Когда во двор заезжает машина с тонированными стеклами и один из людей Лэмбтона без лишних слов передает ему, уже стоящему на крыльце в напряженном ожидании, пригласительную карточку, внизу которой выведена подпись Генри, и по спине пробегает холодок чего-то среднего между ужасом и предвкушением, Линч наконец понимает и сердце пропускает удар. Простое предложение ужина в – наверняка баснословно дорогом – ресторане и разговора почерк Лэмбтона превращает в приказ без возможности отказаться, в данный из благосклонности шанс сохранить часть гордости и иллюзию того, что он придет на своих условиях. Линч даже сейчас не готов признаться себе в том, что не отказался бы, даже если бы имел возможность. Не готов признаться и в том, что в этот раз у него была эта возможность. Вместо этого он подносит свою зажигалку к дорогой бумаге и смотрит, как огонь жадно съедает строчки о том, что Генри дает ему время обдумать свое решение. Теплый летний ветер уносит пепел и доказательство всего, что написал Лэмбтон, и, главное, их встречи. От одной мысли о том, чтобы назвать это словом «свидание» во рту горчит. Когда на следующий день в назначенное время за ним приезжает та же белая машина, он снова стоит на крыльце, но уже в своем лучшем – и единственном – костюме, нервно поправляет его и в последний раз нащупывает в кармане складной нож, скорее для спокойствия, чем для реальной защиты. Случись что, его ножик не сделает ничего против наставленного на него пистолета охраны Лэмбтона. Он мог бы попросить револьвер у Джона, но Линч не рассказал даже ему, где будет сегодня вечером. Водитель терпеливо ждет у машины. Линч спускается с крыльца как поднимаются на эшафот. Перед ним открывают дверь заднего сидения, порываясь видимо даже подать руку, но отказываясь от этой идеи, из-за чего рука неловко скользнула по его боку. Внезапно хочется истерически засмеяться. Егор садится, в нос ударяет дорогой запах кожаного салона, и пути назад уже нет. Ему не завязывают глаза, но через темные окна почти не различить очертания проносящихся мимо деревьев. Линч почти пропускает момент, когда они сменяются на огни центра города. Его сердце бешено стучит всю поездку, не замедляется и когда машина плавно останавливается возле входа в ресторан. Руки дрожат, но в этот раз он открывает и дверь машины, и дверь ресторана сам. Линч чувствует, что выделяется как белая ворона на фоне роскоши одного только вестибюля. Хостес смотрит на него с плохо скрытым неодобрением, но одного кивка водителя, до этого следовавшего за ним тенью, достаточно, чтобы на ее лице промелькнуло удивление, а затем испуг, и она поспешно сообщает, что сейчас проводит его. Должно быть, Линч слишком привык к адреналину. Другого объяснения тому, почему липкий ужас и слабость в теле, когда его ведут к столику в VIP-зоне ощущаются так правильно, у него нет. Когда хостес доводит его до двери и исчезает за его спиной, Лэмбтон уже ждет его в небольшом зале со столиком напротив панорамного окна. Вопреки ожиданиям изводящего себя мозга Линча, конец света не наступает в момент, когда их взгляды пересекаются. Генри сидит, оперев голову на сцепленные пальцы рук и выглядит совершенно на своем месте, в отличие от Линча. На нем не его повседневный костюм, вместо стандартной белой футболки под пиджаком более подходящие случаю рубашка и жилет. Лэмбтон не встает, чтобы отодвинуть для Линча стул, только кивком предлагает сесть и терпеливо ждет, и Егор благодарен ему за отсутствие излишних вежливостей. Ничего не выдает заинтересованность Лэмбтона, кроме неотрывно следящего за каждым движением Линча взгляда. Его глаза кажутся обманчиво теплыми в мягком освещении свеч и приглушенных хрустальных люстр, но Линч не может избавиться от ощущения, что его видят насквозь. Когда Егор садится, Лэмбтон наконец прерывает висящее в воздухе молчание. – Что ж, вижу, вы приняли решение, мистер Линч, – он звучит совсем не удивленно, словно и ждал такого развития событий. Его голос, тягучий и негромкий, не развеивает тяжелое напряжение, мешающее Линчу нормально вдохнуть, наоборот, делает только хуже. – У тебя, – голос едва не срывается, но Линч быстро берет себя в руки, –действительно нет ко мне никакого дела? Никаких полу-добровольных заданий? Лэмбтон наконец расцепляет пальцы, чтобы развести руки в стороны. – Совершенно никаких. Я держу данные мной обещания. Все, что касается наших… сфер деятельности, на сегодня остается за дверью, включая разногласия. И я не собираюсь причинять вам вреда, поэтому можете выложить оружие. Сердце ухнуло куда-то вниз. – Но как ты… По лицу Лэмбтона пробежала легкая улыбка и тут же исчезла, словно ее и не было. – Вы ведь не думаете, что мои люди настолько некомпетентны, что не заметят, как кто-то проносит оружие на встречу со мной? Меня предупредили. Лэмбтон, уже не ожидая ответа, словно только что они говорили о чем-то будничном, вроде погоды, как ни в чем не бывало подзывает официанта и их негромкий разговор заглушает шум в ушах Линча. С кристальной ясностью он вспоминает случайное беглое касание перед поездкой. Точнее, обыск, замаскированный под него. И то, как до этого он с бегающим взглядом нащупывал что-то в кармане прямо под пристальным взглядом того, кто является в первую очередь охранником Лэмбтона, и только во вторую водителем. Про себя он чертыхается. Паранойя заставляет упускать из вида действительно важные детали, страх заставляет забыть об осторожности. В любой другой ситуации это могло бы стоить ему многого. В их странном противостоянии любая оплошность оставит его на десять шагов позади, и этого Линч не может себе позволить. Лэмбтон ожидающе смотрит на него и ему не остается ничего, кроме как достать нож и отложить на край стола. Руки все еще дрожат, его движения неловкие, но белая скатерть заглушает случайный стук стали о поверхность столешницы. Вернувшийся теперь уже с бутылкой вина, – Линч даже не заметил, как он ушел, – официант не поводит и бровью при виде явно не столового ножа, прибавившегося на столе в его отсутствие, только ставит рядом с ними бутылку, два бокала и меню. Видимо, за молчание Лэмптон платит хорошо. – Теперь мы можем перейти к более цивилизованному разговору, – он пододвигает оба бокала к себе и сам разливает вино, – вы же не обижены, что я выбрал нам вино? –вопросительно поднимает брови и движение акцентирует шрам на его лице, взгляд Линча следует за рваными ранами, от глаза, по щеке, челюсти, почти ныряет до шеи, но он вовремя одергивает себя. Линч хмурится, переводя взгляд на плещущееся в бокалах вино и вспоминая подаренное на новый год шампанское. Он не разбирается в алкоголе, но не нужно было быть экспертом, чтобы понять, что оно было вкусным. Тогда он с большим неудовольствием отметил, насколько оно пришлось ему по вкусу, как будто выбирали специально для него. Но Лэмбтону нужно отдать должное, его вкусу можно довериться. – Нет, Лэмбтон, не обижен. К нему пододвигают один из бокалов, другой беря в свою руку и поднимая в тосте. – Тогда предлагаю выпить за то, чтобы вы называли меня по имени. Нас все же больше нельзя чужими людьми. – Только после того, как перестанешь называть меня «мистер Линч», – парирует Егор и попадает в точку. – Что ж, тогда оставим как есть, – Лэмбтон примирительно прикрывает глаза и все равно отпивает из бокала. Линч пьет тоже. Это совсем не похоже на их обычные взаимодействия. Линч не на волоске от смерти, они в нейтральной обстановке, их разговор настолько похож на те, что обычно ведут в такой обстановке, насколько может быть для них двоих, но в то же время чувство опасности все еще здесь. Оно занимает пустующее место того самого чего-то, что не давало Линчу покоя. То, что большинство считает нормальным для него уже давно кажется чуждым. Для него нормально находить странное успокоение в том, чтобы иметь реальную причину для паранойи. Нормально не знать, куда себя деть, когда конечности не холодит ужасом и не бьет дрожью. Он разучился получать достаточно от нормальных эмоций и, наверное, пытаться уже слишком поздно. Линч слишком привык к адреналину. Они не говорят об этом напрямую, но Лэмбтон как никто другой знает реальную причину, почему Линч здесь. Иначе не стал бы посылать ему приглашение. Это – еще один ход со стороны Лэмбтона. Он всегда неподалеку, всегда в курсе того, что происходит в жизни Линча и всегда готов предложить руку помощи в подходящий момент, когда рядом больше никого нет, но нужно помнить, что у этого есть цена.You can occupy my every sigh
You can rent the space inside my mind
At least until the price becomes too high
В этот раз в конце он не сбегает. Просто после десерта и затянувшегося затишья в разговоре встает и берет со стола нож, единственную вещь, которую мог бы забыть, и уходя, осознанно совершает ошибку, поворачивается к хищнику спиной. Только ради того, чтобы ощутить на себе его взгляд и то, как сердце снова подскакивает в груди. Лэмбтон его не останавливает. – Вы согласны на еще одну встречу, мистер Линч? – только мягко окликает его он. Линч оставляет его без ответа. Этот вопрос – риторический, и они оба это знают. Он выходит из зала, не прощаясь и не оборачиваясь. На улице он игнорирует машину Лэмбтона и вместо этого вызывает такси. Дома его ждет Джон и у Линча не хватает смелости посмотреть ему в глаза.