В темноте

Ты когда-нибудь задумывался, что такое тьма? Тьма — это когда совсем нет света… Для каждого из нас свет — это люди, которые нас окружают. Для меня — мама, Ирка, ты… Даже ты, хотя ты больше похож на бракованную лампочку. И чем больше источников этого света гаснет, тем больше человек погружается во тьму. И он ничего в ней не видит… и делает что хочет, делает то, что даже раньше стыдился или боялся делать… Мы боремся с этими людьми, у которых внутри тьма… Я никогда не пытался их понять, то есть не их понять, а почему вот они такие… Теперь понял.

      У каждого есть свои скелеты в шкафу, а под кроватями живут персональные монстры. От них не спрячешься. Темнота — их покровитель. Всё, чего мы боимся, обитает в ней: Страхи, секреты или порочные желания. Когда мы ещё дети, то боится открыть ночью шкаф, или же ни за что не заглянем под кровать. Это нормально. Даже герои чего-то боятся. Страх — естественное состояние организма на стрессовую ситуацию. Когда мы взрослеем, то наши страхи постепенно уходят на второй план. И это тоже нормально. Приоритеты меняются, а давние страшилки просто становятся очередными байками. Сказками, придуманными однажды взрослыми, чтоб припугнуть и одновременно уберечь непоседливых детей. Некое колесо, что крутится вокруг нас, а мы принимаем это и никогда не задаёмся вопросами. Так почему? Детство проходит. Страхи уходят, а скелетов становится больше. Ими мы подкармливаем своих подкроватных монстров? Это наша испорченность? Существует ли герои, что не скрывают чего-то жуткого? Или же они не имеют корыстных целей и желаний? Как итог, то мы взрослеем и начинаем понимать чуточку больше. Ни каждый герой — герой. И ни каждый злодей — злодей. Бред. Наверное. Всё это разделение на белое и чёрное.       Аканэ давно не боится темноты, но если только самую малость. Своих монстров же она никогда не видела, а может просто предпочитала не замечать. А вот скелетов шкафу… Это долгая история. Ей не так много лет, а жизнь бывает несправедлива. Увы. Не она сделала этот выбор. Вынудили, заставили, поставили перед фактом. Кто она? Всего лишь жалкая букашка, которая выполняет чужие приказы. Самозванка для тех и других. Не бывает плохих сторон и неправильных мнений. Есть лишь точка зрения, которая у каждой стороны своя собственная. И как быть? Никак. Выбора у неё особо не было. И вот теперь расхлёбывает всё то, что ей навязали. Ходит по краю. И она знает. Знает наверняка — спасения для неё не будет. Для любой из сторон в конечном итоге останется врагом. Так вот она какая… эта ваша взрослая жизнь.       Вода из-под душа приятная, как парное молоко, обволакивает уставшее тело. Горячая капелька бьётся о кожу, а после лёгкой струйкой стекает вниз. Каждая клеточка словно заново начинает дышать, как только дорожная пыль и запёкшаяся кровь наконец смываются с тонкой кожи. В такие моменты наступает настоящее расслабление, где уже нет тяжёлых мыслей и тревог. Хочется просто вот так стоять под горячей водой, наслаждаясь запрокидывая голову. Смывая с себя всё то ненастоящее и фальшивое. Хоть всю ночь. Лишь бы не выходить из этого маленького и запотевшего мирка, как старенькая душевая комната. Так проще. Там за пределами — холодно и темно. Здесь тепло и приятно.       Старый проржавевший кран скрипит отвратительно. Аканэ каждый раз морщится, стоит ей лишь повернуть его. Неприятно, но это уже давно не проблема, а скорее обыденность. Теперь это нормально. Ржавчина остаётся на руке, что в полумраке напоминала застывшую кровь. В этот уже нет ничего неприятного, мерзкого или брезгливого. Ведь всё можно вытереть об белое полотенце, что висит на таком же ржавом крючке рядом. Здесь всё такое. Старое и неживое. Стоит лишь выключить воду, как уютный мирок превращается в захолустное местечко снятое за гроши. Но ко всему можно привыкнуть было бы желание. Перешагнув небольшой порог, взгляд останавливается на старом зеркале. Девушка на против скорее напоминает незнакомку, чем собственное отражение: Впалые щеки, уголки губ опущены, а румянец давно сошёл на нет. Бледная, как покойница, но есть в этом и своя привлекательность. Наверное. Аканэ не собирается сейчас с этим что-то делать. Она устала.       За пределами душевой и правда холодно. Всего-навсего она не закрыла окно. Полы под босыми ногами издают скрип. Такой же неприятный, как и ржавый кран. Спальная комната окутана мраком, в воздухе ощущается чужое присутствие. Свет потух не сам, его кто-то выключил. И вроде должно быть уже не так страшно, но дыхание всё равно чуть сбивается. В голове начинают прокручиваться разные мысли, а самая весомая из них — бегство. Можно было бы не искушать судьбу и просто убежать куда-нибудь прочь. Рациональность же твердит, что сбежать у неё в любом случае не получится. Да и некуда. Это злосчастное место — теперь её дом. Временный. Хотелось бы в это верить. — Чего застыла? Голос тихий и хриплый. Знакомый. И, чёрт возьми, пугает сильнее любых других. Шигараки вальяжно развалился на чужой постели, уложив свою голову на руки. Смотрел куда-то в тёмный потолок. — Я… Голос звучит унизительно тихо и потерянно. Ведь на вопрос не было правильно ответа. Одному Шигараки известно, какой ответ его бы устроил. Любой другой, который он ни прокручивал бы в своих мыслях, автоматически не верный. И может стать последним. — Надоело ждать, когда ты соизволишь выйти, — Продолжает парень, поворачивая голову в её сторону. В темноте он выглядит ещё более жутким и неприятным. В горле образуется ком. Она провинилась где-то? Сама не зная сделала что-то не так? — Мылась. Наконец выдавливает из себя, понимая, что затянувшаяся тишина может быть расценена, как знаком неуважения или чего-то похожего. — Мм… И снова тишина. Неприятная и пустая. Совсем неестественная. Томура же продолжает залипать в потолок, наверное разглядывая пауков или других мелких гадов. Очевидно над чем-то раздумывая, а может и нет. Непонятно. Он сложный человек. Злой и резкий, или же тихий и пофигистичный. Он всегда выбирает себе определённое настроение, которое нельзя разгадать, понять или почувствовать. Делает так, как ему вздумается. И ты ничего не сможешь сделать, когда он вдруг неожиданно завалится ночью на твою кровать. Ты здесь ничего не решаешь, а лишь играешь по его правилам. Правилам, которые известны только ему. И это правильно. Для него правильно. Делает всё, что хочется. А что ему хочется? Да чёрт его знает. — Что-то… случилось? — переступая с ноги на ногу, старается выглядеть чуть менее напряжённой. Ведь если она всё-таки провинилась, то исход в любом случае будет один. Чего уж тут.       Первая мысль — он знает. Догадался. Сейчас наиграется её испуганным видом, а после превратит в пыль. Как раз под стать её грёбаной квартирке. Парень лишь хмыкает. Было темно, но Аканэ отчего-то отчётливо представила его улыбку. Такую неестественную и пугающую. Как у покойника, которому растянули губы зажимами. — Прогоняешь? Томура приподнимается, разглядывая её с ног до головы. Смотрит точно, как охотник, что загнал свою добычу в угол и вот-вот выстрелит. Мысли тревожно-липкие, но девушка всё же берёт себя в руки. Расправляет влажные волосы, делая более безмятежный вид. Он ведь просто застал её врасплох, а ни она что-то сделала не так. И всё же Аканэ хорошо отыгрывала свою отведённую роль. Чего ей бояться? — Нет. Просто если бы знала, то не торчала бы в душе так долго. Шигараки не отвечает. Просто наблюдает, как девушка медленно подходит ближе. Словно это было правильным. Так и должно быть. Она расчёсывает волосы у зеркала, а он сидит наблюдает. Он решил, что это правильно. Значит будет так. Хоть и происходит это в кромешной темноте. Но кого это волнует?       Смотреть на него в отражении было не так уж и жутко. Хоть Аканэ и старалась не пересекаться с ним взглядом, но, кажется, это было почти невозможно. Он сам словно выискивал её любопытный взгляд. А может это полёт её нездоровой фантазии или нервы. Впрочем в темноте и не скажешь, что это главарь лиги злодеев, способный уничтожить всё, что ему не придётся по душе. Сейчас он обычный парень. Например так мог сидеть её молодой человек. Такой же, как и все. В тёмной одежде, с растрёпанными волосы, будто бы только проснулся. Вполне нормальный. Или это её самовнушение? И всё-таки это напрягало. Его спокойствие. Затянувшуюся тишину она не выдерживает первой. — Стоит одеться. Я сейч… Не успевает договорить, как тот тянет её за руку к себе. Девушка неожиданно ахает, приземляясь на чужие колени. Самый неожиданный исход из всех, что она прокручивала у себя в голове минутами ранее. — Нет, так лучше. — Почти шепчет ей в лицо, не отводя взгляда. Она замирает. Он всё так же держит её за руку. Аккуратно. Четырьмя пальцами. Контролирует себя. Но стоит сделать что-то. Хоть что-то. Исход один. Известный им обоим. Его лицо слишком близко. Девушка может почувствовать даже дыхание на своих губах. Сам же он не выражает никаких эмоций. Ни зла, ни хитрой улыбки. Как мраморная статуя, застывшая и мёртвая. И кажется, что это самое страшное. Неизвестность и ожидание.       Сказать было нечего. Он тоже молчал. Долго вглядывался в её бледное лицо. Такое испуганное и беззащитное. Словно выискивая что-то только ему понятное. Ждал ответ на свой безмолвный вопрос? Или просто наблюдал. И Бог знает, как давно он мог присматриваться со стороны? Или же только сейчас решил, что ему это нужно. Планировал ли он это всё, а может это мимолётное желание? Просто. Всё настолько просто, что чертовски сложно. — Ты мне не нравишься, — наконец на выдохе выдаёт он. Нет, шепчет. Очень близко. Прямо в губы. Ещё немного и девушка бы смогла почувствовать шершавость его кожи на вкус. Это совсем неправильно. Так не должно быть. Аканэ, забывая про собственную безопасность, машинально старается отстраниться. Под ложечкой неприятно засосало что-то липкое, но это не совсем страх. Скорее. Это обидно. Неприятно. Как оскорбление. Захотелось вывернуться и оттолкнуть чужое тело, но сил хватило лишь чтобы дёрнуться. Резко и торопливо. Так нельзя. Это чревато неосторожным движением его пальцев на её руке. И не обязательно это будет специально. Хватка становится сильнее. Она жмурится от страха и беспомощности. Издавая непонятный пискливый вздох. Вот что значит, когда «земля уходит из-под ног». Какая-то доля секунды. Всё происходит слишком быстро. Такое не должно было случиться. Аканэ чувствует как его голова опускается на её плечо. Томура приблизился непозволительно близко. Вплотную. Ломая все границы. Она выпрямляется, как натянутая струнка гитары, а халат спадает с худощавых плеч. Томура дышит сбито прямо в её шею. Горячее дыхание опаляет кожу, как струйка воды из-под душа. Аканэ чувствует, как её оголённая грудь упирается прямо в его. Это неприлично. Совсем. Только Шигараки в принципе не обращает на это внимание. Кажется, что ему плевать на обнажённое женское тело. Им не движет похоть. Хотел бы, то взял всё. Без остатка. Она бы точно ничего не смогла сделать в ответ. Но ему это не нужно. Он пришёл не для этого. — Ты приятно пахнешь. Сладко. Говорит сбито. И так… Так не похоже на него. Словно это был чужой голос. Не его. Или его, но никому не предназначенный. Настоящий. Простых слов было бы недостаточно. Но всё и так было сказано неспокойным биением сердца. Оно вот-вот должно было вырваться из грудной клетки и рассыпаться. И непонятно. Она ощущала страх, а может напротив. Всё это было неправильным. Кажется, что даже нереальным. Таким, как никто из них бы не смог представить. Такое интимное. Только не пошлое. Совсем. Скорее очень чувственное и сокровенное. Кожа к коже. С тёплым дыханием. С приглушёнными вздохами. И может даже нежное.       Чёрт знает, что там у него в голове. Томура никогда ничего не объясняет. А Аканэ ни за что не осмелится спросить. Да и не хочется. И, кажется, что это был провал. Абсолютный проигрыш в ту же самую минуту, как её руки обвили его худощавое тело. Он же отпускает её руку, как объяснение, что девушка больше не в плену страха его способностей. Тихо дышит, ластится к её телу. Ищет тепла. И нет тут ничего скрытого. Никого двойного дна. Просто усталость. Самое человеческое и обыденное. Быть с кем-то чуть ближе.       И больше никаких скелетов и монстров. Всё было наизнанку. Темнота не прячет в себе страха и ужаса. А лишь оголённую самозванку, что так нежно и трепетно обнимала настоящего подонка.