Найди свои грехи

             Риндо первым оказался на другой планете, а затем помог Рен выбраться из огромной раковины, которая служила проходом между мирами. Брат и сестра огляделись, крепко держась за руки, пытаясь понять, попали ли они на планету Гордыни.       — Я побывала почти на всех планетах, остались лишь Зависть и Гордыня. Но если это всё-таки Зависть, то Рана здесь точно быть не должно.       — Да, — кивнул Риндо и провёл рукой по чёлке. — Мне кажется, что мы точно не на Гордыне. Здесь… слишком пусто.       Планета Зависти действительно выглядела пустынной. Не было видно ни деревца, ни пробегающего животного, ни человека, ни травинки — абсолютное ничего. Везде валялись только большие раковины различных форм и размеров с украшательствами в виде узоров и рисунков. Они населяли всю пустую землю, которая ничего не могла породить.       — Это раковины? — Рен подошла ближе к розоватой раковине с замысловатым рисунком, выложенным из жемчужин, и встала на цыпочки, чтобы послушать звук океана.       Но девушка услышала некий странный протяжный вой, напоминающий и звук океана, и мистическое биение, напоминающее стук сердца. Но он был тяжёлым и вместе с тем быстрым. Этот дуэт сопровождал еле слышный шелест, как будто шуршание листьев под ногами золотой осенью. И всё это наводило на тягостные мысли и чувства. Улыбка не могла родиться на устах, а вместе с ней и смех зазвучать звонким колоколом.       — Слышишь? — спросил Риндо и вновь взял сестру за руку. — Звуки такие здесь тяжёлые, потому что такова Зависть. В них живут завистливые люди.       — Но чему они завидуют? — спросила сестра, ступая вслед за братом.       — Всего лишь раковинам. Тому, чего у них нет, но хотят всем сердцем. Собственные раковины им неинтересны.       — Это звучит очень грустно, — ответила девушка. Волосы упали ей на лицо, скрывая тусклые глаза.       — Не расстраивайся, — с мягкой улыбкой ответил Риндо, сверкнув очками. — Скоро мы встретим Рана, и мы будем вместе.       — Ты прав, — ответила Рен и улыбнулась уголками губ. Только эта мысль согревала её в этом уродливом мире. И тёплая рука любимого брата.