***
В первый день его даже на порог не пустили. Хмурая женщина лишь выглянула из-за приоткрытых ворот и тоном, подобным выражению своего лица, заявила, что Маки в сознание не приходила и вряд ли уже очнется. Она попыталась захлопнуть створку, но Юта оказался быстрее, и край тяжелых ворот резко хлопнул по его пальцам. — Зенин-сан, пожалуйста, это очень важно! Испугавшись, женщина резко отдернула руки. Серость ее лица сменилась недвусмысленной злостью. Будь у Юты время и настроение, он бы отметил, что множество раз видел совершенно идентичное выражение на лице Маки. — Меня зовут Юта Оккоцу, я друг и однокурсник Маки из колледжа, — снова начинает он, пользуясь возникшей заминкой. — И я не уйду, пока не увижу ее. Что-то едва уловимо поменялось во взгляде хмурой женщины, она нервно оглянулась назад, на территорию поместья, чтобы в следующий миг шагнуть Юте навстречу и приглушенно заговорить. — Вход с северной стороны, завтра в семь утра. Если она очнется, я проведу тебя к ней. На следующее утро он пробирается к единственному неприметному входу с северной стороны забора. Ровно в назначенное время дверь неожиданно тихо открывается, уже знакомая хмурая женщина позволяет Юте зайти. По огромной территории поместья она ведет его заросшими тропинками, узкими пустыми галереями и неприметными коридорчиками, двигаясь неожиданно быстро для женщины, скованной нормами этикета и узкими полами кимоно. Наконец, в коридоре одного из отдаленных от главного дома зданий она останавливается. — Здесь, — женщина отодвигает в сторону створку двери и отходит. Юта кивает в благодарность и делает шаг внутрь. Первое ощущение — запах. Больничная вонь лекарств почти полностью перебивает остаточное зловоние паленой плоти. Значит предположения оказались верны, Маки действительно повстречалась с вулканоголовым проклятием. Он ведет взглядом по комнатушке, которая напоминает скорее обычную спальню в традиционном стиле, нежели палату для тяжело пострадавшего, и останавливается, когда видит невысокую сгорбленную фигуру в белом. — Кто вы такой? — старик почти пищит высоким голосом, замечая визитера. — Что вам нужно? Но Юта теряет к нему интерес, когда видит, чем тот был занят. На высокой медицинской койке лежит человек, его лицо скрыто повязками и маской аппарата ИВЛ, тело плотно покрыто бинтами. По внешнему виду затруднительно определить даже мужчина это или женщина, не говоря уже о личности человека. Но Юта точно знает, к кому его привели. «Юууутааа… — ощущая шквал чужих эмоций, Рика подает голос из глубины его сознания. — Почему тебе бооольно?» Ее присутствие в этот момент помогает ему сдержать эмоции и не броситься к бессознательной Маки. «Я в порядке, Рика-чан, не волнуйся, — произносит он про себя. — Маки-сан пострадала, и теперь мне нужно помочь ей.» «Помочь ей… — тянет она. — Ты хочешь ей помочь?» «Меня не было рядом, чтобы защитить ее, поэтому мы исцелим ее обратной техникой, как тогда, на Рождество, помнишь?» «Д-да! — Рика отвечает резко и громко, но запинается, вероятно, вспоминая эпизод своей неоправданной жестокости к Маки. — Поможем ей!» — Не стой столбом! — хмурая женщина цыкает, принимая за промедление его немой диалог с Рикой. — У тебя немного времени. Но Юта слушается и, подходя ближе, на расстоянии вытянутой руки наконец чувствует слабый отголосок знакомой проклятой энергии. — Могу я взглянуть на ее раны? За его спиной испуганный доктор оглядывается на Зенин-сан, и лишь дождавшись ее кивка, нервно сглатывает, но подходит и принимается снимать с левой руки Маки бинты. Длинная полоса грязной белой ткани змеится, опускаясь в металлическую посудину, одновременно с этим усиляется дурной запах. Доктор аккуратно придерживает девичье запястье пальцами, демонстрируя жуткие зигзагообразные ожоги, тянущиеся от кисти к плечевому суставу. — Ожоги от огненной проклятой техники, — резюмирует старик, пока оглядывается на собеседника. — Да, спасибо, — отвечает Юта, — А теперь, пожалуйста, отойдите. Доктор послушно отступает, с интересом наблюдая за действиями странного человека, чьи руки легко наливаются голубоватым свечением проклятой энергии. Юта чуть наклоняется над Маки и осторожно прикладывает ладони к ее плечу, оставляя между своей и ее кожей крохотные миллиметры пространства. — Это же!.. — изумленно начинает доктор. Но Зенин-сан снова недовольно цыкает, призывая к тишине, и старик замолкает. Проходит несколько долгих минут, когда свечение в ладонях Юты затухает, он уже собирается сделать шаг назад, но неожиданно для всех дверь с грохотом распахивается, и в комнату входит грозного вида мужчина. — Оги-сама! — восклицает доктор. — Прочь. Старик, чей испуг достигает максимума, с несвойственной пожилым людям прытью выскакивает в коридор. Мужчина обводит взглядом оставшихся, Юте хочется поежиться от дискомфорта, когда полный ярости взгляд фокусируется на нем. — Мне сообщили, что моя супруга пригласила в дом гостя из колледжа. — мужчина на мгновение оглядывается в сторону жены. У Юты были подозрения насчет того, кем может быть эта хмурая женщина. Кузина, дальняя тетушка, свекровь троюродного брата, любая степень родства не была бы удивительна с чудовищным генеалогическим древом Зенинов. Но осознавать, что это родная мать Маки с такой отрешенностью говорила о ее предполагаемой смерти, оказалось болезненнее, чем Юта ожидал. Может он даже высказал бы ей что-нибудь напоследок, но не теперь, когда отец Маки очевидно собирается выгнать его прочь. «Зенины признают только силу, — так вовремя вспоминаются ему слова подруги. — Если однажды встретишься с одним из них — не прибедняйся, используй свой статус.» — Я… — Я знаю, кто ты, — грубо перебивает мужчина. — И боюсь, что гостям из колледжа здесь сегодня не рады. — Послушайте, Оги-сан, — продолжает Юта. — Меня не интересуют дела клана, никто в колледже и не думает воспользоваться вашим уязвленным положением. Я здесь только ради Маки. — Что тебе нужно? — Вернуться завтра, проверить ее состояние еще раз. После этого я вас не побеспокою. Оги быстро кидает взгляд на дочь, он все еще недоволен, но больше не пылает яростью. — Я пришлю к вам человека сегодня, — он разворачивается, чтобы уйти. — А теперь убирайся отсюда. Весь оставшийся день Юта проводит на улицах Токио, отлавливая полчища проклятий. Непривычно, они буквально разбегаются от него в разные стороны, вместо того чтобы нападать. Присоединившийся к нему вечером Панда предполагает, что это из-за его особенно тяжелой в эти дни ауры. Вдвоем они гонят вдоль проспекта Омотэсандо кучку низкоуровневых проклятий, когда на телефон Юты приходит смс от директора. «Зенины ждут завтра в 12:00.» В полдень следующего дня Юта в уже знакомом коридоре распахивает знакомую дверь. Шаг внутрь и перед ним женская фигура, что, сгорбившись, сидит на кровати спиной к нему. — Я же просила не беспокоить меня! — голос звучит непривычно сипло, но легкость, с которой Маки расправляет спину и оборачивается, удивляет. Пару секунд они смотрят друг на друга молча. Она от удивления, а он от шока. На Маки пижамная майка на тонких бретельках, благодаря чему Юта видит, что девушка все еще напоминает мумию. — Что ты зде… — Маки заговаривает первой, но быстро осекается. — Эй, ну чего ты?.. Она хмурит брови и пытается встать, когда Юта понимает, что не смог проконтролировать выражение своего лица. — Пожалуйста, сиди! — он тянется к ней, но замирает, не решаясь коснуться ее плеч. Все эмоции, которые он сдерживал последние дни, с тех пор как нервный помощник встретил его в аэропорту, выходят из-под контроля и затапливают сознание. Ноги вдруг подводят его, и колени подгибаются. Он оседает на пол у кровати. Это все его вина, он снова опоздал, и снова его друзья оказались вынуждены платить за эту ошибку. Они живы, но, остановившись в шаге от смерти, тяжело пострадали. В этот момент Юте кажется, что он никогда больше не сможет спокойно выпустить их из поля своего зрения, станет самым навязчивым человеком в их жизнях, но больше никогда не отпустит от себя. — О чем я думаю… — он неровно выдыхает в отчаянной попытке успокоиться. — О чем ты думаешь? Он поднимает взгляд. Маки, сидящая на самом краю кровати, смотрит на него сверху вниз. — Я же живая, — конечно, она легко угадывает причину его переживаний. — Выгляжу жутко, но дела мои лучше, чем кажется. Обычно ее слова легко заставляют его прийти в себя, но в этот раз голос Маки, лишенный привычной строгости, создает обратный эффект. Тремор в теле не утихает, и картинка перед глазами начинает мутнеть. Но в этот момент Юта чувствует, как Маки неловко опускает негнущиеся руки на его плечи, сама девушка аккуратно соскальзывает с края кровати, ее колени с глухим стуком приземляются на пол, когда она притягивает его к себе. Он точно знает, что любого рода телесные контакты вне боев и спаррингов даются Маки тяжело. Она провела долгие годы жизни, привыкая к кошмарному факту — обычно люди касаются ее, чтобы причинить боль. Конечно, они с Инумаки, Пандой, сенсеем и другими из колледжа пошатнули непоколебимость этой идеи в голове Маки, но старые привычки умирают с трудом, и для нее каждое объятие — настоящий вызов, но все же она переступает через себя ради него. — Разве должно быть не наоборот? — он криво усмехается, со всей возможной бережностью сцепляя руки на ее спине. — Это я пришел, чтобы помочь тебе. — Ну что поделать, раз ты такой чувствительный плакса, — фыркает Маки в ответ. Она опускает руки на его талию и устраивает острый подбородок на плече, усаживаясь поудобнее, будто понимает, что придется замереть в таком положении на какое-то время. Они сидят так несколько долгих мгновений, под чужое нездорово свистящее дыхание Юта постепенно успокаивается. — Я рада, что ты вернулся. Ее выдох тает где-то в сгибе между плечом и шеей, пуская по телу Юты стайку мурашек. Он некрасиво шмыгает носом и, нехотя выпуская девушку из объятий, вторит ей: — Я рад, что ты жива. — Да что мне будет, — Маки отстраняется усмехаясь. Привычная хищная ухмылка наконец озаряет ее лицо, но он замечает, как болезненно дергаются мышцы на ее щеке. — Почему ожог слева не заклеен? — Юта поднимает руку, показательно касаясь собственного лица. — Выглядит больно. Маки указывает на раскиданные по пледу лекарства: — Пыталась сменить пластырь. — Маки-сан, у тебя руки не гнутся! Это не шутки, что если сделаешь хуже? В ответ девушка лишь показательно закатывает глаза и забирается обратно на кровать. Юта думает, что нет смысла спрашивать, где вчерашний доктор или многочисленные слуги. Маки, легко принимающая чужую помощь — это Маки без сознания. Поэтому прежде, чем она начнет отнекиваться и в привычной манере плеваться ядом, Юта поднимается, хватает с пледа пластырь подходящего размера и аккуратно размещает его на девичьей щеке, пока Маки лишь недовольно дуется. Одновременно с этим он мельком оглядывает ее и замечает детали, которые не успел приметить вчера. Ее волосы, когда-то длинные и блестящие, топорщатся неровными прядями, напоминая теперь прическу Фушигуро. И правая сторона лица все еще скрыта объемной повязкой. — Что с твоим глазом? — Не знаю, — Маки фыркает. — Будто железной крошки под веки насыпали. — Могу я?.. — Валяй. Юта аккуратно прикладывает ладонь к ее виску, но не успевает как следует сосредоточиться на обратной технике, замечая, как холодный свет проклятой энергии освещает ее лицо. Он так по ней скучал, эта мысль наконец сменила собой нервозность, заняв пространство в его голове. За месяцы, что Юта провел в колледже, Маки стала символом его новой жизни, в которой он по-настоящему счастлив впервые за долгие годы страха и жалости к себе. Они проводили вместе девять дней из десяти, вместе ели, тренировались, выполняли миссии. Она не сопровождала директора в командировках как Панда и не уезжала домой на выходные и каникулы как Инумаки. Юта настолько привык к ее присутствию, что, когда дни без нее начали сменять друг друга, ощутил себя засыхающим комнатным цветком, забытым хозяином. Теперь, когда он кончиками пальцев ощущает тепло ее кожи, а сама Маки расслаблено тянется к свету обратной техники, он не может сопротивляться щекочущим желудок бабочкам.***
— Вау, посмотрите-ка кто одарил нас своим присутствием. Юта лишь слабо улыбается в ответ. Он и правда почти не бывает в колледже последнее время, слишком много всего требует его личного вмешательства с тех пор, как всполошенный Сукуной и Кендзяку мир шаманов вернулся к мирной жизни. Годжо-сенсей, бесконечно пропадавший в командировках и встречах с высокими чинами, обретает в глазах Юты сияющий ореол, особенно теперь, когда он сам вынужден носить статус первого шамана поколения вместо наставника. — Выглядишь ужасно. На это ему снова нечего возразить. Он присаживается рядом с Маки, оглядывая последствия ее тренировки: распаханный газон, парочку пострадавших манекенов и катану, заботливо лежащую на полотенце, пока ее хозяйка сидит прямо на траве. Усталость берет над ним верх, и Юта не может отказать себе в желании уложить голову на девичье плечо. — Эй, если уснешь вот так, я скину тебя на землю и уйду! — Маки посмеивается. Где-то в глубине груди рождается теплое чувство — понимание того, что она говорит это не всерьез. Маки, которую Юта встретил два года назад, сделала бы как грозилась, но нынешняя Маки без всякого недовольства останется рядом, будет тихо сидеть и следить, чтобы его голова не соскользнула с ее плеча, пока он спит. — Маки-сан, помнишь в твой день рождения я обещал рассказать тебе кое-что после своего возвращения? — Ага. Удивительно, но нервозность, которую он, кажется, обязательно должен ощущать в такой момент, молчит. На душе и сердце полный штиль. Юта совсем не боится отказа, понимает, что он для Маки тоже особенный человек. Помнит, что только рядом с ним ее тяжелый нрав становится легче. Знает, что смог добиться ее абсолютного доверия, несмотря на взращенный Зенинами скепсис ко всем мужчинам. Ловит порой на себе ее взгляд, которым она смотрит только на него. — Маки, — он отрывается от ее плеча. — Я уже давно хочу тебе рассказать… — Юта, что за лицо, ты будто предсмертную записку собираешься зачитывать. — А? — слова Маки сбивают его с толку. — Нет! Я… Он уже думает, что все пропало, Маки не в настроении выслушивать его признания и сейчас уйдет, но вместо этого она резко сокращает расстояние между ними и целует его. Юта едва успевает почувствовать шероховатость ее ладоней и мягкость губ, когда она отстраняется. — Извини, — она выдыхает в узкое пространство между ними. — После тренировки не лучшее время для поцелуев. Но окружающий мир уже перестал существовать. Все вдруг оказывается заключено в этом маленьком интимном моменте между ними, Юта не видит и не ощущает ничего, кроме нежного изгиба ее улыбки и тихого дыхания. — Могу я поцеловать тебя еще раз? — шепчет он севшим голосом. Маки кивает, и он уже сам притягивает ее ближе. Второй поцелуй выходит долгим и неторопливым. Юта бесцеремонно смыкает руки на чужой пояснице, когда девушка оказывается у него на коленях, она лохматит пальцами его волосы и мягкими мазками ласкает щеки. Он отрывается от ее тепла с глубоким вдохом, обнимает крепче, утыкаясь носом в сгиб шеи. — Я люблю тебя. — Ага. Маки обязательно скажет ему это в ответ однажды, но пока она с улыбкой прижимается щекой к его волосам и чмокает в макушку.