Часть 1
14 апреля 2024 г. в 00:08
— Sacrifice. I'd sacrifice myself to you…
Полностью отрезав себя от внешне мира, я исполнял песни настолько самозабвенно, что в какой-то момент даже не заметил, насколько сильно у меня пересохло горло. Энергетика зала сегодня просто сумасшедшая; нет даже ни одного подходящего слова, чтобы описать, какие эмоции лились сегодня для меня и от меня. Это сравнимо с экстазом, в перерывах которого я постоянно пялился на юношу с гримом и пирсингом, поблескивающим от света прожекторов.
Черт бы побрал мою беспечность, когда, уходя со сцены, я попросил охранника провести парня ко мне в гримёрку. Подобное у звёзд не редкость: имея такое влияние, любой человек согласится на приватный разговор или действия куда более интимного характера. Я таким никогда не злоупотреблял, и просьбы привести ко мне кого-то такая же редкость, как падение метеорита. И всё было всегда невинно, даже удивительно невинно для моей репутации. А сейчас я даже не могу описать, зачем хочу видеть этого человека, почему обращал внимание только на него. Есть в нём что-то необычное, загадочное, что хочется разгадать, как головоломку.
Сев в кресло, я принялся ждать гостя. Даже алкоголь какой-то элитный достал, как мило по отношению к парню, которого ты видел впервые в жизни, Шон. Браво.
— Заходи, — голос охранника ударил хлыстом по лицу, а звук двери вонзил нож в сердце.
Тот самый юноша с обилием проколов искренне улыбнулся мне, протягивая руку.
— Питер. Просто Питер, мистер…
— Просто Шон, — я поднялся, пожал худую ладонь и улыбнулся не менее искренне, рассматривая тонкие черты лица напротив и колечко во рту, прямо под верхней губой. — Сколько у тебя всего?
— Много, — гордо заявил Питер. — Индастриал, мочки, щеки, брови, нос, смайл, язык, соски… О, ещё пупок.
— Удивительно, — моему восхищению нет предела. Находя в этом определенную эстетику, меня всегда привлекали модификации тела, а видеть их настолько много ещё и на очаровательном парне — просто фантастика.
Питер сел на диван напротив кресла, отказавшись от предложенного алкоголя, но не отказался от закусок, изящно захватывая пальцами с накрашенными ногтями орехи и тарталетки. Настоящее произведение искусства, а не человек. Достоин кисти самого умелого художника — настолько он привлекателен и неотразим своей внешностью и движениями.
Время за разговорами тянулось быстро и мы решили выпить по бокалу вина. Впервые я ощутил себя простым смертным, с которым разговаривают настолько просто, что даже до хруста костей приятно. Для него я не фронтмен группы, не певец и не секс-символ, а просто Шон, который смеётся с шуток и рассказывает истории. Это покорило меня настолько, что в какой-то момент я забылся. Начав неосознанно флиртовать с Питером, я понимал, куда клоню, но отступать уже поздно. Да и парень, похоже, сам заинтересован в продолжении беседы на новом уровне, судя по раскрепощенной позе и расстёгнутой рубашке, которая удачно демонстрирует его проколотые соски и пупок.
— Захотелось быстрого минета, а, Шон? — он сказал это настолько легко, что закружилась голова. — Я не против, не думай. Не солью это куда-нибудь. В первую очередь ты — личность, а потом уже звезда или ещё кто-то.
В комнате стало необъяснимо душно. Какого хрена я реагирую на такие слова, как пятиклассница? Многие люди каждый день находят себе пару на одноразовый секс, чем я хуже? В самом деле: я сначала личность, а потом уже Шон Бреннан с регалиями и другим дерьмом. К Дьяволу, в самом деле.
— Настолько ли не против?
Не знаю, откуда у меня появилась эта животная страсть и сексуальность, но быстрым рывком я навис над Питером, находясь в опасной близости с его загримированным лицом.
— Настолько. Будь уверен.
Он первым потянулся ко мне, сплетая наши накрашенные губы воедино в опасном танце похоти. Руки Питера притянули меня за задницу ближе и, блять, я воспринял это как сигнал «Хватай! Беги!». Подмяв его под себя, я перехватил его кисти, чтобы прижать их к стене, получая доступ к груди и животу Питера. Его подобный расклад даже позабавил и я, не теряя времени, взял сосок с холодной штангой себе в рот, крутя ту туда-сюда, чтобы услышать первый и приглушённый стон сверху. Вдоволь помучав его, наши рты переплелись снова, грим наверняка уже размазан по лицу в серое месиво.
Мои пальцы на левой руке провели почти невесомо по впалому животу, зацепив и пирсинг. Продвигаясь по полосочке из жёстких волос я вторгся в чужие трусы, хватая полувставший член.
— Блять. Пиздец, какие у тебя пальцы длинные, — ругательства с уст Питера сорвались впервые, что позабавило уже меня.
Медленно надрачивая беззащитному парню, я оставляю грязные следы от косметики на шее и ключицах, будто помечая свои самые горячие поцелуи. Когда его хуй начал дёргаться, что-то в моей голове щёлкнуло и заставило встать перед Мадонной в мужском обличье на колени. Он понял всё сразу; провел по моим губам, раскрывая рот, будто любовался зубами и схватил даже нежно за волосы, любуясь, впитывая каждый момент.
Штаны приспущены вместе с трусами. Впервые я ощутил себя не собой и даже не одной из версий самого себя. Граница между «собой» и «не собой» стёрлась, оставив в моей власти лишь рот, в который я взял член Питера. Он не спешит, гладит по голове и улыбается, снова, сука, демонстрируя блестящее кольцо. Я начал двигаться, вбирая насколько это возможно. Привыкнув к новым ощущениям, я положил свою ладонь на руку Питера в моих волосах и он всё понял. Трахая мой рот, он стонет громко, с предыханиями, закатывая глаза. В моих же глазах застывают слёзы от чувства его головки, упирающийся мне в глотку, но я, будто псих, кончаю от этого себе в штаны и чувствую, как Питер стонет громче, готовясь излиться в меня следом.
— Да, боже, да! Пиздец!
Его сперма горькая, но я понимаю это уже после того, как глотнул всё. Питер ослабевает хватку и, громко дыша, гладит меня по лицу, будто любуясь своим творением.
— Ха, а сосешь ты так же ахуенно, как и поешь.