°°°
Сехун наблюдает за снующими мимо витрины людьми, но мыслями находится совершенно не здесь. Воспоминания о том дне не оставляют его в покое на протяжении месяца, что он прожил в этом доме. Он продолжает анализировать, думать, всё не отпускает недалёкое прошлое. Сехун не перестает скучать по дому, по родным стенам, ненавистной тогда, но желанной сейчас, рутине. По долгим часам, что он проводил в школе, а не за прилавком антикварного магазина. По придиркам учителей вместо ворчания покупателей. У Сехуна было много друзей, на каждой перемене он и почти десяток парней и девушек с энтузиазмом обсуждали различные новости. Кто куда ездил путешествовать, хвастались новой одеждой, которую в школу одевать не могли из-за униформы, зато как красочно расписывали. Жаловались друг другу на жизнь и строгость родителей после получения неудовлетворительной оценки. Тогда получить не максимальный балл – было высшей степенью ужаса. Сехун жалел себя. Он потерял в одно мгновение так много. За что он это заслужил? Сильнее он жалел друзей. Лишь у него отец – военный, узнал об атаке, а что были вынуждены пережить остальные, кто остался там? Сехун понятия не имел, как звучат взрывы. Достаточно ли они громкие, чтобы разбудить его? Подобного эксперимента он не будет проводить. Насколько разрушили их город? Не оставили камня на камне или прорвали линию оборону и зашли в город? Сколько из его друзей выжили? Ответов он, скорее всего, не получит никогда. Не вернётся в родной город, а если вернётся – нет гарантии, что возвращаться есть куда. И есть к кому. Вестей от отца ещё не было. Оно и не удивительно, почтальоны вряд-ли разъезжают между летающими снарядами с сумкой за плечом. От абсурдности возникшей в голове картины Сехун едва слышно хмыкает. Это совершенно не смешно, похоже у него начинает ехать крыша. Сехун не раз замечал жалостливые взгляды тёти. Она водила маму гулять, познакомила со своими подругами, чтобы не оставлять ее только наедине, чтобы она держалась в тонусе, не унывала. Об отце при ней тоже упоминали редко, так как она каждый раз заходилась плачем, будто уже мысленно попрощалась с ним. Сехун не допускал таких мыслей, он будет жить с надеждой в сердце до последнего. Сехун очень благодарен его семье. Они приютили их, кормили и поили, одаривали маму подарками. Парню была очень приятна забота, выражающаяся в мелочах: как тётя часто насыпает ему порцию побольше или приносит свежезаваренный чай, пока он стоит за прилавком. Единственное, чего понять не может, так это неприязнь дяди. Сехун может преувеличивать, но кажется, что с первого дня он смотрит на племянника косо, будто специально пытается задеть. Сначала это были упрёки по поводу качества его работы. Сехун – избалован, да и не торговал никогда в жизни, он только и знал, что учить науки за письменным столом. Они часто ссорились, как наедине, в магазинчике, так дома. На сторону Сехуна никто не осмеливался становиться, в каждой семье есть иерархия и Сехун оказался на её низшей позиции. Его постоянно сравнивают с отцом, опустив Сехуна до предателя родины, позора рода, потому что он в свои лучшие года всё ещё не служит в армии. С кем Сехун мог поговорить, так это с кузеном Нао. Мальчику всего семь лет, но он очень хорошо воспитан. Нао не прирекается, не закатывает бессмысленных истерик, умеет слушать и всегда поддерживает других. Всегда руку помощи протянет. Они с Сехуном частенько ходят гулять в свободное от школы и работы время. На лице Сехуна появляется неосознанная улыбка: он замечает Нао на опустевшей улице вприпрыжку идущего домой. Он переходит мощёный мост, но вдруг его останавливает неизвестно откуда появившийся мужчина, одетый в тёмную одежду. Сехун тут же хмурится и выскакивает из-за прилавка. Всего одна секунда размышлений и парень срывается с места. Неизвестный хватает Нао за предплечье и быстрым шагом ведёт за собой. Они спускаются под мост по крутому земляному обрыву и скрываются в тени, но Сехун не теряет их из поля зрения. Мужчина оборачивается несколько раз и постоянно ускоряет темп, пока не скрывается. Сехун резко останавливается, оглядываясь по сторонам.°°°
Сехун сидит в траве щекочущей голые лодыжки. Погода очень теплая, на ближайшем дереве на ветке сидят птицы. Поют они так звонко, что это больше похоже на мяуканье котят. Среди кустов наперегонки бегают тигрята, пытаясь ухватит друг друга за хобот. Сехун прикрывает синее солнце рукой, чтобы оно так сильно не светило в глаза и обращает внимание на своих новых знакомых. Они лежат рядом с ним на поляне и медленно приходят в себя после глубоко сна, ведь их разбудил громкий лай рыбо-волка, просившего еды у Сехуна. Свиноконь только фыркает и уходит прочь в хвойно-тропический лес. Из норы высовывается недовольный бобёр и встаёт в полный рост, разминается, а после смотрит на горизонт, опираясь на дерево. —Ты как? — спрашивает Сехун у оленёнка. Тот в ответ только недовольно квакает и прижимается к его боку, продолжая спать. Сехун осторожно выбирается с его объятий и уходит к небольшому домику, чтобы попить воды. У порога его ноги окружает стая солдатиков, которая тоже хочет проникнуть в дом, но их всегда отгоняют злобные жители. Выбраться из этого клубка повстанцев помогает грива осла, которую тот выкинул из окна, словно Рапунцель. —Спасибо, — запыхавшись говорит Сехун и присаживается на стул. Ему осёл подаёт прохладной воды и парень чувствует себя немного лучше. На стенах висит множество картин, только Сехун не понимает их смысл: повсюду изображены женщины в ярко-фиолетовых шляпах, а в руках у них книги без страниц. Жаль, Сехун любит читать... Сможет ли он найти в этом доме книги с целыми страницами? Он начинает оглядываться по сторонам, незаметно, чтобы осёл ничего не заподозрил, только тому и дела нет, он занят печкой. Сехун вздыхает и прохаживается по небольшой хижине и когда замечает внимательный взгляд осла, уверяет, что ему пора. Тот пожимает плечами, а Сехун выходит на двор. Там он сразу встречает взволнованного белку-летягу. Он тут же начинает шептать Сехуну о необходимости найти стог сена, потому что он должен положить туда иголку. Это совсем запутало парня: ему нужно было найти нормальные книги. Причем здесь сено? Он предположил, что корово-кентавру не хватило обеда. Резко голова Сехуна закружилась и, если бы не белка, стукнулся бы он головой о ступеньку. Крепкие руки держат его за предплечье, Сехун усаживается на яркую сочную траву и вздыхает. —Голова болит? — обеспокоено спрашивает летяга и прикладывает холодную ладонь к его лбу. Сехун утвердительно кивает и морщится от того, что земля неожиданно становится слишком холодной.°°°
Последнее, что помнит Сехун, это как ему зажимают рот сильной рукой. В ладони у подкравшегося мужчины кусок ткани, пропитанный усыпляющим раствором. Сехун потерял сознание, только короткими вспышками приходил в себя видел, как его тащат куда-то, а после то-ли дурной сон, то-ли сильная галлюцинация. Когда глаза привыкают к темноте, а тело постепенно начинает ощущаться, Сехун замечает обнимающего его брата и сидящего у противоположной стены молодого парня, что не сводит внимательного взгляда. Первая мысль, что пришла в голову Сехуна – парень предположительно его ровесник, очень уж у него миловидное маленькое лицо, только одет совсем уж бедно. Похож на белку-летягу из его сна. Сехуну холодно, он пытается привстать, чтобы сесть на свою ногу, а не моститься на влажном ледяном полу. Одновременно с этим, он оглядывается и замечает, что в менее освящённой части комнаты, если освещением можно назвать пробивающийся через дверную щель луч света, несколько детей. Они лежат по углам без сознания или спят. У Сехуна всё ещё звон в ушах, он не может собрать мысли до кучи. Он поднимает руку и касается своего затылка: как и ожидалось, на пальцах остаётся немного крови, бо́льшая часть запеклась на волосах. —Ты высокий. Они пока тащили тебя по ступенькам, успели несколько раз головой приложить, — низким хриплым голосом говорит тот самый парень напротив. —Здорово, — совсем без эмоций говорит Сехун. — Давно ты здесь? —Часов нет. Может быть, дня два. Голодный очень. —У меня ничего нет, — с сожалением говорит Сехун, хотя это не ему нужно сожалеть. —Я – Бэкхён. —Сехун. Мой кузен – Нао, — он кивает на своего младшенького. — Что вообще произошло? —Они иностранцы. Я и слова не понимаю, но, судя по всему, нас собираются продать на органы. Сейчас время неспокойное, нас никто не найдет. У меня есть план. Пока ты не сильно ослаб, поможешь мне. —План? Рассказывай, — взволнованно просит Сехун. К его лицу приливает краска, его тошнит, ему страшно перед лицом смерти. —Мужчин всего двое. Либо они сидят вместе за той дверью, либо дежурят по очереди. Один в подвале, а второй на “охоте”. Возможно, уходит спать. У них оружие, поэтому голыми руками на них кидаться – затея плохая, нужно брать хитростью. Они нас не связали, на сопротивление не рассчитывают, все полуживые от голода и жажды. Как ты понял, нам надо действовать, когда здесь лишь один из них. Тебя как раз тащил “Тощий”. “Высокий” ушёл, всё время, как ты был в отключке, его не было слышно. —Мы им пока что живые нужны? —Да, думаю скоро будут перевозить. За несколько часов новеньких не поступало, это подозрительно. —Либо подняли шум. Мой дядя человек не последний, точно полицию переполошил. Мой дом сразу у моста находится. Бэкхён на это хмыкает. Не очень уж похитители продуманные, да только вряд-ли кто-то их в служебных помещениях канализации искать будет. —Медлить всё равно не будем. Лучше шанса может и не представиться, — хмурится Бэкхён, а Сехун неуверенно кивает. — Силы в тебе много? Задушить человека сможешь? —Не пробовал, — из его уст вырывается нервный псишок на грани с истерикой. —Он даже не обратил внимания на твой ремень. Сехун опускает взгляд вниз, поднимает рубашку и достаёт из шлеек жесткий кожаный ремень. Он крутит его в руках, не осознавая того, что ему предстоит сделать. —Я притворюсь, что мне плохо. Ты нападешь на него сзади, а я выбью из его рук оружие. Как только сможешь его вырубить – бежим наверх. —А если дверь заперта? —Ты прав, хоть я и не слышал щелчков замка, было бы глупо не проверить. Ты осмотришь в его одежде, я в столе. —Снова на мне робота опаснее. —Не то чтобы у меня были силы хотя бы ходить, — хмыкает Бэкхён и опускает взгляд. —Нам нужно разбудить остальных и предупредить их о плане. Мы потеряем кучу времени, если не сделаем этого заранее. Бэкхён кивает и подползает к ребёнку рядом. Сехун же аккуратно теребит брата за плечо и тот с огромным усилием садится рядом, пытаясь справиться з звоном в ушах. Бэкхён едва ли будит тех нескольких несчастных детей, но один из них так и не приходит в себя. Он тяжело дышит, его грудная клетка медленно вздымается, но он совсем не двигается. —Я попробую понести его на спине. Все остальные, сидите тихо и не рыпайтесь. Мы вас вытащим. Бэкхён говорит уверенно, убеждает не только детей, а и Сехуна, главное – самого себя. —Ты готов? Бэкхён не произносит вслух, всё выражает взгляд. Сехун кивает в ответ, выдыхает и собирается с духом. —Помогите, — начинает кричать Бэкхён, барабаня руками в стену и железную дверь. Он начинает истошно вопить, дабы вызвать у похитителя нервозность посильнее. “Тощий” входит в маленькое помещение, хмурится. Бэкхён всё в попытках обратить на себя внимание: кричит и хватает мужчину за штанины. “Тощий” ногами дрыгает, да только не может отцепится от превосходно играющего Бэкхёна. Он садится на корточки и хватает Бэкхёна за руки, а Сехун в это время закидывает петлю ему на шею. Мужчина тут же пытается вырваться, вот только теперь Бэкхён держит его за руки и не даёт вырваться из двойной хватки. —Когда он уже вырубиться, а?! — кричит с отчаянием Сехун, наваливаясь на “Тощего” со спины. Тот всё же освобождает одну руку и тянется ею в карман, достаёт нож и первым делом замахивается им на Бэкхёна. Он оставляет на внутренней стороне ладони глубокий порез, но у Бэкхёна адреналин в крови и желание жить. Кровь заливает штаны обоих, в темноте все события отражаются смазанными кадрами суетливой борьбы. У Сехуна лицо красное, как и у мужчины, на шее вылазят набухшие вены. После того, как Бэкхён получает ещё два пореза, благо менее глубоких, он отбирает нож. Он не нападает, боится кидаться лезвием на человека, это не дало бы ему жить нормально оставшуюся жизнь, во снах преследовали бы вытесненные воспоминания, где он пронзает плоть. Бекхён не хочет умирать, но к такому он не готов. Пока он трясётся от резкой боли из-за порезов и страха, Сехун всё же затягивает ремень покрепче, так что “Тощий” тряпичной куклой падает на пол. Сехун тяжело дышит, выпрямляется и смотрит на растянувшегося у ног мужчину и окровавленные руки Бэкхёна. —Давай, поспешим, — Сехун хватает Бэхёна под руки и поднимает на ноги. Они действуют по намеченному плану: Бэкхён бежит наверх к двери. —Она всё же заперта! — кричит он и быстро спускается по ступенькам обратно. Сехуну боязно трогать мужчину, который может очнутся в любую секунду, но в этот раз нож у Сехуна. Он в какой-то момент допускает мысль, что мог его не просто заставить его потерять сознание, а убить, но не проверяет этого. В его карманах не оказывается абсолютно ничего, даже во внутренних. Фоновым шумом в ушах Сехун слышит плач детей и краем глаза смотрит на брата. Нао прячет голову в коленях и молчит. —Бэкхён, ну что? Нашёл?! Несколько секунд ответа не следует, только грохот шкафчиков и звук их падения на пол. Сехун выходит из комнаты. —Думаю, да, — Бэкхён вручает ему ключ и тот поднимается по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки, хотя его голова и кружится. Безопаснее будет разведать обстановку всё же Сехуну. Он долго возится с дверью, но она всё же открывается с протяжным скрипом. Парень высовывает голову наружу, его обдаёт прохладным ночным ветром. Сехун всматривается в темноту. Секунду, две, три. Поворачивает голову в другую сторону: тоже не единой души. —Идём, — тихо говорит он стоящему у лестницы Бэкхёну и после отмашки все дети топают ногами по ступенькам с неизвестно откуда взявшимися силами. Бэкхёну самому тяжело, но на спине он несёт того самого мальчика без сознания. —Помогу? — уточняет Сехун. —Лучше выведи нас, — вздыхает он в ответ. Они растягиваются змейкой, идя друг за другом вдоль речки к мосту, где склон не такой крутой и можно залезть наверх. Хватаясь за корни иссохших растений, первым вылазит Сехун и помогает брату взобраться наверх. Они вновь оглядываются: кромешная тьма и сплошная тишина. Один за одним, мальчики взбираются наверх и прячутся в густой траве на случай, если “Высокий”, второй похититель, объявится на горизонте. Бэкхёну больно, он не может ухватиться ранеными руками, так что Сехун вновь спускается вниз в поиске решения как помочь. Внезапно слышится звук двигателя и улица освещается фарами автомобиля. Все замирают, переставая дышать, кто угодно может быть здесь среди ночи. —Нашёл, — говорит некто прокуренным голосом и на глаза парням показывается мужчина в полицейской форме.°°°
—Ты точно в порядке? — уточняет Сехун, когда впускает Бэкхёна в свою комнату. —Настолько, насколько это возможно в такой ситуации, — криво улыбается Бэкхён и наблюдает за Сехуном. Тот в ответ кивает, не собираясь доставать кучей вопросов, расстилает для парня постель. Мама ушла спать в комнату дяди и тёти, некоторых детей разместили в одной из свободных комнат, ведь парочка патрульных машин не может развести всех домой, тем более что далеко не все дети могут объяснить, где живут. —Можешь ложиться. К сожалению, одеял больше нет, но можешь взять какие-то мои вещи, если вдруг замёрзнешь. —Спасибо, — с кивком головы отвечает Бекхён и подходит к стоящему напротив Сехуну. Он заключает его в отчаянные крепкие объятия и сбито дышит, утыкаясь лицом в грудь. Сехун впадает сначала в ступор и после кладёт руки ему на плечи, обнимая. Они смогли выбраться. Они набрались достаточно мужества и это сыграло. Полиция нашла их, как и ожидалось дядя поставил на уши весь городишко. “Тощего” повезли на допрос, да только переводчика нужно ждать до утра. Как предполагают полицейские, Бэкхён всё же ошибся и на органы их продать не хотели, но сдать в рабство – очень вероятно. Их план был действительно плохо продуманный, но оттого зацепок больше не появлялось, в подвале не было абсолютно никакой информации о похитителях, документов, личных вещей. В любом случае, расследование только началось. На утро, после четырёх часов сна, Сехун выходит из комнаты и встречает дядю. Он целенаправленно направляется к Сехуну, заставляя его напрячься, а после крепко пожимает руку. —Спасибо тебе. Ты спас моего сына. В глазах дяди только слёз не стоит, но видно, как сильно он переживал, испугался. Не может поверить в произошелшее. —Я был неправ, называя тебя сопляком. —Да всё нормально. Мы ведь семья, — не в состоянии выдержать зрительный контакт, Сехун сдержанно принимает благодарность. Честно говоря, он в ней нуждался. —Ты в порядке? —Физически – да. Только мне нужно позаботиться о моем новом друге. Он из многодетной семьи, судя по его рассказам, не в лучших условиях жизни растёт. —Нужно бы всё равно к семье съездить. Волнуются ведь. —Я хочу попросить об одолжении. —Я слушаю. —Может он бывать у нас в гостях? —Ну что ж, — дядя вздыхает, не пребывая в восторге от этой идеи, но отказать нет причин. — Конечно. —Вы уже завтракали? —Как раз за тобой шёл. Ждём тебя. Ну, и твоего друга тоже. —Пару минут. —И ещё. Пришло письмо от твоего отца. Он в порядке, — кратко пересказывает дядя, а Сехун впадает в ступор. Он не может выразить своё счастье, просто стоит несколько минут на одном месте, даже когда дядя уходит на кухню. Он знал, что тот просто так не сдасться. Сехун возвращается в комнату и видит, как Бэкхён собирает постель. —Когда проснулся? —Когда ты дверь закрыл с обратной стороны. —Нас зовут на завтрак. —Вы очень добры ко мне. —Да ты за пару дней, пока тут живёшь, мне родным стал, — откровенничает Сехун. — Никогда такого человека не встречал. —Я не понимаю, что ты имеешь ввиду, — запоздало отвечает Бэкхён. Кровь приливает к щекам и он глупо моргает. —У тебя когда-то бывало, что можно вместе и без слов? Они лишние бывают. Хотя я хочу узнать тебя, слушать твой голос, а ещё стереть из памяти то, в каких обстоятельствах мы познакомились. —Я тебе интересен? — ошеломлённо спрашивает Бэкхён. Он никогда ещё не бывал в такой ситуации. Он в ступоре. Как известно, ответа на риторический вопрос ждать не стоит.