•••
Сказать, что Андрей не боялся — стать самым откровенным лгуном за всю историю. Это было слишком неловко. Слишком. Они сидели друг напротив друга в лишённой света спальне и никто не решался сделать первый шаг. Валеры хватило лишь на то, чтобы подсесть ближе и, невесомо прикоснувшись к чужой щеке, оставить целомудренный поцелуй на чужих губах. Ему хватило такого мимолётного прикосновения, чтобы уже почувствовать, как всё внутри сжимается от осознания того, что это реально. — Ты дрожишь, — шепчет Валера в чужие губы, пальцами ласково обводя скулу, — мне остановиться? Андрей головой в стороны мотает, пытаясь показать, что всё нормально. Он не знает, что им движет, но всецело поддаётся этому желанию, потому путается в чужих волосах и, наклонив парня к себе, впечатывается поцелуем в его губы. Сминает их, позволяет чужому языку сплестись с собственным и выгибается навстречу, когда горячие ладони пробираются под водолазку и скользят по усыпанной родинками спине. И Валера понимает, что ему от этой близости крышу срывает окончательно. Андрей тянет его на себя, заставляя следом упасть, и тот поддаётся, сверху нависая. Он смотрит в сверкающие перед ним глаза, слышит чужое сбившееся дыхание и полуоткрытые губы, к которым вновь поцелуем примыкает. Несчастная водолазка оказывается благополучно выкинутой в сторону, а Гостер припадает к чувствительной коже на шее губами, оставляя за собой мокрые и щекотные дорожки. Андрей сам сильнее на подушки откидывается, отчаянно пытаясь ухватиться за остатки разума, что получалось у него паршиво. Россыпь ярких отметин постепенно расцветает на светлой коже, по которым Валера бесстыдно ведёт языком, срывая с губ Коваля бессвязный шёпот. Тот пытается хоть куда-то деть свои руки, потому стягивает с парня футболку, обнажая подтянутое тело, к которому сейчас неимоверно хотелось прикоснуться. Андрей не знал, что с ним происходит. Все ранние обещания о беспечной дружбе с каждым поцелуем трескались всё больше и больше, уступая место новым ощущениям и эмоциями, о которых раньше оба даже не задумывались. Валера заворожённо гладит ладонями желанное тело, покрывающееся мурашками, даже не скрывая, насколько откровенно он пялиться на такого парня. Разгорячённого, растрёпанного, податливого, оценивающего чужой внешний вид затуманенным взглядом карих глаз и с трудом подавляющего свои, как оказалось, потаенные желания. Андрей тихо скулит, когда мягкие губы вновь прикладываются к нему, лаская и оставляя за собой алеющие пятна. Он пытается сделать хоть что-то в ответ, ведь сходить с ума от переполняющих ощущений становится невозможно, но его вновь и вновь отталкивают обратно, хриплым голосом обещая, что в этот раз ему можно лишь отдаваться. И он продолжает плавиться под настойчивыми прикосновениями, продолжает изучать руками чужое тело и срываться в рваных вздохах. Он настолько забывается в ощущениях, в оставляющих горячие следы поцелуях и фантомном ощущении чужих рук на рёбрах и животе, что не сразу замечает, как лишается нижнего элемента одежды, оставаясь лишь в нижнем белье. Андрей не знал, на что он рассчитывал, оказавшись снизу, но неизвестно откуда взявшийся азарт и жажда новых ощущений по-прежнему удерживали его здесь. Следующие по внутренней стороне бедра поцелуи заставляли его бессвязно бормотать что-то под нос, отчаянно сгорая от стыда и охватывающего желания. Валера понимает, что больше сдерживать себя не может. Он стягивает собственные шорты, а после лишает парня последнего элемента одежды, заставляя того со смущённым стоном откинуться на подушки. Гостера перемыкает от вида лежащего под ним Андрея с раскрасневшимися щеками, опухшими губами и россыпью собственнических укусов, расцветающих на теле. Винди чуть приподнимается, позволяя подушке оказаться под своей поясницей, и сдавленно дышит, когда смазанные холодным гелем пальцы касаются его между ягодиц, а после один плавным движением оказывается внутри. Валера старается отвлечь его успокаивающим шёпотом и блуждающими прикосновениями свободной руки, но непривычные ощущения оказываются достаточно яркими, чтобы их игнорировать. Обещанной боли не было, но доставляемый с непривычки дискомфорт удовольствия не приносил. После к первому пальцу добавился второй. Размеренные движения заставили отчаянно смять светлые простыни и сжать губы, дабы приглушить рвущееся наружу мычание. Гостер невольно замешкался, целуя любую часть тела парня, до которой мог дотянутся, дабы позволить ему вновь расслабиться. Он не хотел, чтобы их ночь осталась в чужих воспоминаниях болезненным опытом. Вскоре пальцы смогли двигаться достаточно легко, а Валере удалось найти правильный угол внутри и услышать блаженный вздох. Тогда последний элемент одежды был почти судорожно сорван, а ноющий член получил долгожданное прикосновение. Дрожащими от нетерпения руками презерватив всё-таки был раскрыт и предусмотрительно раскатан, а вязкая смазка распределена по органу с лихвой. Андрей невольно охает, когда его подхватывают под бёдра, но быстро реагирует, скрещивая ноги на уровне чужой поясницы и хватаясь неслушающимися пальцами за плечи парня. Он предварительно зажмуривается, когда чувствует проскользнувшую внутрь головку. Первые неуверенные толчки заставляют Коваля прийти в себя и загнанно прижаться ближе в поиске поддержки. Смазанный поцелуй приходится ему в губы, заставляя перестать терзать их зубами. Валера с трудом сдерживает себя, ведь внутри парня оказывается до одури узко и горячо. Хочется брать его быстро и грубо, но искажающая симпатичное лицо гримаса недовольства заставляют заткнуть своих разыгравшихся чертей и действовать как можно нежней, дабы не потерять то шаткое доверие, которое он сегодня внезапно получил. Андрей разрывается от переполняющих его чувств, от чего он отчаянно царапает чужую спину ногтями, срываясь в несдержанных вздохах. У него все органы в кучу смешиваются, а в голове царит полный беспорядок, сквозь который прорывается чужой голос.«Как же я хотел бы сделать тебя самым счастливым»
Каждое движение внутри словно прошибает его током, не позволяя скрывать срывающиеся с губ стенания, позволяющие Гостеру убедиться в правильности своих действий.«Говорить тебе о том, какой ты охеренно красивый»
В уголках глаз постепенно скапливаются слёзы, а мозг отключается окончательно, позволяя сердцу управлять его телом и поддаваться ритмичным движениям, с каждым разом становящимися всё более блаженными.«Целовать тебя до изнеможения»
Голос постепенно срывается, но сдерживать себя оказывается невозможно, из-за чего Андрей хрипит чужое имя, умоляя не останавливаться. По комнате разносится скрип кровати, разгорячённые тела всё ближе жмутся друг к другу, а голоса сливаются в унисон.«Просыпаться с тобой в моих объятиях»
Не хочется, чтобы этот момент заканчивался. Временные рамки стираются, грани реальности тоже, ведь весь мир сводится только к находящемуся рядом человеку, сводящего с ума каждым своим прикосновением, поцелуем и движением.«Говорить тебе о том, как сильно я тебя люблю»
И Андрей понимает, что это не просто ночь, проведённая вместе. Не просто секс, который забудется на следующее утро и позволит жить спокойно. И даже не временная влюблённость. Это любовь. Всепоглощающая любовь, просачивающаяся в каждом ответном действии, в каждом слове и взгляде, без которых дальше жить будет просто невозможно.•••
Тело продолжает подрагивать от произошедшего, а приятная усталость наваливается на тело, смешиваясь с бьющим в голову адреналином. Андрей не ушел. Он остался сидеть на чужой кухне, заботливо одетый в свободную футболку, пропитанную запахом Валеры, и бессмысленно водил пальцем по краю кружки снова заваренного чая. Коваль боялся лишний раз поднимать глаза на Валеру, сидящего прямо напротив и тоже страдающего от окружившего их молчания. Тот сидел без верха, что позволяло в полной мере рассмотреть оставленные Андреем полосы на чужой коже. — Ты как? — наконец прерывает тишину Гостер, оглядывая смущённого парня. Тот, несмотря на свой рост, в данный момент казался просто крошечным, утонувшим в футболке парня и неуверенно протирающим шею на месте расцветающих синяков. — Нормально, — отвечает Андрей, находя в себе силы даже улыбнуться. Валера порывается взять того за руку, но вовремя одергивает себя. Он обещал, что больше не прикоснется к нему. Коваль этот жест замечает, и почему-то его прошибает болезненное осознание, а сказанные парнем слова снова в голове всплывают. — Слушай, а то, что ты мне сказал там… Это правда? — неверяще уточняет Андрей, боясь, что все реплики были лишь плодом разгорячённого воображения Валеры. — Правда, — обречённо выдыхает последний, понимая, что произошедшее не смогло поставить точку в его зависимости от парня. Наоборот — только усилило. — Тебе неприятно это слышать? — Нет, то есть, блять… Я запутался. Я понял, что чувствовал по отношению к тебе, но я просто… Боялся вновь вступать в отношения, — внезапно выдаёт Андрей, позволяя практически потухшей надеже Гостера вновь слабо затрепетать. — Боялся, снова привязываться, чтобы остаться в итоге ни с чем, но ты… Правда любишь меня? — Люблю, — Валера внезапно оказывается совсем рядом, склоняясь над сидящим на барном стуле Андреем, — До безумия тебя люблю. — А я теперь до безумия хочу остаться рядом с тобой, — сдавленно смеётся Коваль, глядя на парня снизу вверх. — То есть, я всё-таки могу прикоснуться? — заговорщически улыбается Гостер, наклоняясь ещё ниже и, получив резвый кивок, осторожно целует парня вновь. От былой пылкости и страсти не осталось и следа, уступая место вопиющей нежности. Валера сгребает его в объятия, и Андрей только ближе льнёт, вслушиваясь в чужое мерное дыхание и размеренное биение сердца человека, подарившего ему не только незабываемую ночь, но и билет в счастливое будущее.«И у меня есть столько всего, что я готов отдать тебе
Ведь ради твоей любви я пойду на что угодно
Всё ради твоей любви»