"Во сне я горько плакал"

Уже долгое время меня мучает один и тот же страшный сон, который я, увы, не могу разъяснить сам для себя. Как бы я не пытался. Самое страшное было трактовать его как вещий. Ведь если это так, то я бы просто не смог вынести всего этого и полез бы просто в петлю от горя. Но заканчивалось всё всегда одинаково. Я просыпаюсь и слёзы льют рекой. Во сне я вижу могилу моего любимого, над которой я рыдаю. Увы, я не знаю, почему он умер и как это произошло, но каждый раз мне кажется, что все это правда. Начинается всё с того, что я начинаю звать его, но ответа я не получаю, после чего мой голос срывается на крик, и я уже кричу его имя. Кричу так истошно, что сам не узнаю своего голоса, а после вижу небольшую насыпь с деревянным крестом, которая вся усыпана алыми розами. Я никогда не видел подобных роз, они были кроваво черного цвета, как самая густая кровь. Во сне я кричу, разбрасываю цветы в разные стороны и озверевши копаю землю. Но вскоре силы покидают меня, и я обессиленно падаю в небольшую ямку могильной земли, которая щедро смочена моими слезами, кои были полны отчаяния и боли. Просыпаться в холодном поту стало уже обычным явлением. Видимо, я кричу не только во сне, ведь как только я вскакиваю, я сразу чувствую его руки на себе и чувствую, как меня гладят по волосам, по плечам, по лицу и говорят, что все хорошо. Каждый раз я рассказываю ему один и тот же сон. Володя же каждый мой рассказ внимательно выслушивает. К моему счастью, он всегда понимал меня, и никогда я не видел ухмылки и не слышал насмешек с его стороны. Порой я даже видел беспокойство в его глазах и испуганный вид. Однако после моего рассказа об одном и том же, я чувствовал себя неловко, и порой мне бывало даже стыдно. Мол, и себя напугал, так ещё и моего милого заставил волноваться. Вот и сейчас мне снов снился этот сон. Я снова стоял над могилой на коленях и рыдал, комкая свежие цветы, которыми была услана вся земляная насыпь. — Жень, прошу, не надо плакать! Смотри, я жив. Это всего-навсего сон. Прошу тебя, — он как всегда обнимал меня так, как умеет только он. Так нежно, так ласково, я же только сильнее пытался вжаться в него, крепко-крепко обнимая. На что он продолжал плавными движениями водить по моей спине, пытаясь успокоить, — мой хороший, любимый, самый, самый! Я невольно заулыбался, представляя его лицо и его самую теплую улыбку. — Я тебя не заслуживаю, — только что и мог я выдавить из себя, прерываясь на бесконечные всхлипывания. Я и сам не понял, к чему я это сказал, но эта фраза вырвалась как-то сама собой. Хотя никогда раньше и ничего подобного я ему не говорил, даже если эти мысли посещали меня. — Дурачок, — я почувствовал сначала робкое, а после более уверенное поглаживания по волосам, — ты несёшь ерунду. Он отстранился от меня всего на мгновения, но я уже успел заволноваться, и прежняя тревога снова начала накатывать ко мне с новой силой. Мне снова захотелось разрыдаться от страха потерять его. И конечно, моё лицо сказало всё за меня, но из моих пессимистичных мыслей меня успел вырвать робкий и очень нежный поцелуй. Он осторожно взял моё лицо в свои ладони и заглянул мне в глаза, проводя большим пальцем по щеке. Повторяя такой чистый и целомудренный поцелуй. Он был размеренный, без спешки. С начало я пытался будто напиться им и был довольно напористый, но когда я понял, что вот оно, моё счастье, сидит прямо передо мной, он никуда не исчезнет, и я смогу сполна насладиться им. Я могу целовать его не спеша, что я и начал делать. И на свои действия я получил одобрительный стон. — Ты так возишься со мной, — только и успел я сказать, когда нашел в себе силы оторваться от этих желанных губ. — Я даже не хочу слышать все это, — лицо Володи переменилось, сделалось более серьезным, чем было, и руки быстро покинули мое лицо, — ты почему-то думаешь, что не имеешь право на то, чтобы испугаться, позволить мне вот так посидеть с тобой, обнимая и успокаивая. Я не хочу представлять, на сколько тебе страшно в эти моменты, когда ты видишь этот мерзкий сон. Пойми, это не стыдно, когда любимый человек проявление заботу к тебе. У меня просто сердце кровью обливается, когда я вижу, как ты плачешь и слышу, как ты кричишь. А ты мне сейчас говоришь, что «ты меня не заслуживаешь» Откуда эти мысли у тебя в голове? Не знаю, но эти слова сильно задели меня. Я понимал, что несу откровенную чушь, когда говорю подобное. Ведь, если бы я услышал что-то такое от него, ведь сказал бы ему то же самое, верно? — Прости, я понимаю, что несу ересь, но порой ничего не могу с этим поделать. Эти мысли появляются как-то сами собой, — я опустил глаза, рассматривая белую простынь, на которой мы сидели. Рассматривал я её так тщательно, будто я никогда ее не видел, и сейчас это самая интересная вещь на свете, но мне было невероятно стыдно за сказанное. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что всё это полная чушь. Я люблю тебя, Жень. Очень сильно. И ты не можешь «надоедать» мне или что-то в этом духе и я хочу, чтобы ты всегда знал это. Он снова прильнул ко мне и руками обвил мою шею. Я начал его крепко обнимать, как и прежде. Зарываясь носом в его шелковистые и растрёпанные пряди, которые я так сильно любил. Я был так счастлив. Осадок от былого сна быстро расселился, его затмила Володина любовь, которую я так щедро получал. Я был готов просидеть с ним вот так вот всю вечность. Обнимая его, и время от времени тянуться за желанными поцелуями, которые я, конечно же, получал. Увы, я понимал, что долго это не продлится, ибо нам надо будет вставать и разрывать нашу идиллию, а после меня снова настигнет этот мерзкий сон, мне снова придется спать и снова со мной повториться эта нещадная пытка, которая зовётся сном. Но именно сейчас я по-настоящему счастлив. Я могу любить своего милого Володю, обнимать его, играть с его волосами, целовать. И я буду любим и нужен. Буду любим просто так. Любят по настоящему. У меня появился смысл жить, смысл возвращаться домой и знать, что я снова увижу его и буду счастлив, как никогда. Счастлив по настоящему. И моё счастье зовут Володя Ленский.