Arriba, abajo, al centro, pa'dentro

      Ёсан действительно слышит стук собственного сердца, когда до выхода на сцену остаётся всего-ничего. Микрофоны подключены, аппаратура настроена, танцоры расставлены по местам. А взгляд всё цепляется за ребят, что стоят за ним. И легкое чувство тревоги скребётся где-то в районе желудка, когда он всё никак не может рассмотреть знакомую светлую макушку. Договаривались же собраться на месте за пять минут до начала! Это же не просто фанмитинг. Это, мать вашу, Коачелла.       — Хей! — разносится голос Минги рядом, и парни оборачиваются на него. В свете софитов его приближающийся силуэт плохо видно. — Зацените! Я же обещал устроить шоу.       Резкий яркий свет слепит на мгновение, шум толпы оглушает, но кажется визг Уёна будет слышно даже на главной сцене фестиваля. Ёсан дёргается от этого, не ожидая такой реакции. А потом сосредотачивает всё своё внимание на Минги. Хотя лучше бы он этого не делал.       Блядство!       — Это краска?! — живо интересуется Уён, подходя ближе и касаясь светлой груди Минги, на которую нанесена надпись.       — Нет, переводная татуировка, — а глазами смотрит только на Ёсана. Ждёт реакции. — А ещё на шее и животе молнии.       — Вау! — верещит Хонджун, но не выходит из строя. — Сан, кажется тебя перещеголяли.       — Всё равно фанаты знают, кто главный поставщик голых торсов.       Смех разряжает обстановку. И Ёсан даже рад, что всё сводится к шуткам. Потому что ему как-то нужно успокоить свой перевозбуждённый организм. Штаны в области паха неприятно трут кожу, слегка натягиваются, и он готов открыто материться на всех языках, которые знает. В первую очередь, на себя. Потому что повёлся на провокацию!       Минги каждый вечер после изнурительных тренировок обещал, что его костюм сведёт всех с ума. Ёсанни, команду, фанатов, их компанию — всех. Ёсан на это тихо смеялся, гладит по волосам, пока голова Ги лежала на его груди. Они уже раз сто видели костюмы друг друга, согласовывая концепты с руководством компании, дизайнерами, организаторами. Но Минги продолжал заговорщицки потирать руками и бросаться обещаниями. И как оказалось, они не были пусты.       — Тебе нравится? — тихо спрашивает он, вставая за Ёсаном и прижимая за плечи к себе. Это заставляет вздрогнуть. Потому что спиной можно легко почувствовать жар чужой груди.       — Я... поражён, Ги, — выдыхает Ёсан и выдыхает шумно, когда длинные пальцы опускаются с плеч на бёдра, оглаживают бока. — Минги...       — Я очень рад, что моему хёну понравился образ. Это всё только для хёна.       Это контрольный, живо вышибающий мозги, выстрел. В трезвое сознание его приводит только крик их капитана о том, что до выхода осталось меньше минуты. Сейчас выступление, всё другое — после.       Но и выступление получается крышесносным. Крики фанатов и людей, которые видят их впервые, подстёгивают, дают энергию двигаться. Они зажигаются с первой песни, добавляют много импровизации в движениях и это воспринимается всеми под общее ликование. Ёсан улыбается всё чаще, наблюдая за тем, как кайфует Уён, как Сан всё чаще оказывается в центре, как хороши оказываются партии Чонхо даже при таком сильном ветре. Как... Боже, как нижняя кофта на теле Ги, державшаяся на лишь на молнии, полностью открывается, а после и вовсе исчезает с тела. В этот момент мат всё же слетает с губ, который к счастью тонет в громкой музыке.       Только вот и Ёсан решает, что не будет просто наблюдателем в этой игре. Когда приходит время забраться на барную стойку для танца, ненароком в движениях появляется лишний жест руками, восьмёрка бёдрами, слишком открытый и обжигающий взгляд. И это позволяет наконец-то полностью отдаться музыке и ощущениям. А играющий внутри алкоголь — Господь, они действительно выпили на сцене — только усиливает восприятие мира.       Теперь он не врёт себе о том, что ему не хочется прикоснуться к Минги. Чёрт возьми, как хочется!       И это случается только через час после окончания выступления. Они все перевозбуждены, много смеются, сталкиваются руками, смеясь ещё громче. Усталость даёт о себе знать только в тот момент, когда включается прямой эфир. Они болтают об ощущениях, сильном ветре, выступлении, читая восхищённые комментарии к трансляции. Ёсан старается сильно не отсвечивать, поддакивает ребятам, говорит чуть тише из-за першения в горле и пытается всеми силами не смотреть в сторону дивана, где Минги словно специально раскинулся так, что рисунок на груди видно во всей красе. Жар льётся по телу и на губах снова ощущается вкус виски. Голова кружится всё сильнее. Не стоило пить алкоголь. Но что случилось, то случилось.       — От тебя пахнет виски, — шепчет сбивчиво в губы Минги, когда буквально заталкивает Ёсана в их гримёрку, которую они делят с Чонхо и Юнхо.       — Это от тебя пахнет, балда, — отвечает Ёсан и почти тут же шипит, когда слишком резко сталкивается спиной со стенкой. Минги это не останавливает. Его горячие губы целуют под подбородком, кадык, влажную от пота шею, слизывая остатки тональника и пудры. — Кто же... просил тебя поливаться виски?       — Захотелось. Не знал, как остудить себя.       — Разве тебе в таком костюме было жарко? — рука неосознанно скользит от шеи по груди, а потом по торсу, сжимая талию. Облизывается, пытаясь подавить в себе желание провести от пупка и до ключицы языком.       — Конечно же мне было жарко, — шёпот становится таким интимным, на самое ухо. — Ты же был рядом. А рядом с тобой всегда жарко.       Ёсан цыкает, пока Минги тихо хихикает из-за своего глупого подката. А потом их губы наконец-то сталкиваются. И вкус виски дурманит голову ещё сильнее. Ги облизывает, кусает, пыхтит, не желая отрываться от любимых губ. У Ёсана коленки подрагивают, и он даже рад, что сейчас стоит зажатый между стенкой и горячим телом. Собственные пальцы крепче сжимают талию под распахнутой одеждой Минги, заставляя того довольно захныкать в поцелуй.       — А если кто-то зайдёт? — волнительно спрашивает Ёсан, когда руки Минги выуживают из брюк край его блестящей кофты.       — Я закрыл дверь на защёлку, — мягкие губы снова касаются местечка под ухом.       — А Юю с Хо?       — А их я попросил погулять где-нибудь полчасика, — в голосе усмешка.       — Полчаса?!       — Хорошо, минут сорок.       — Мх-Ги!       Пальцы у Минги ловкие. Всего секунд десять и кофта Ёсана валится на пол. Теперь-то ему ничего не мешает зацеловывать острые плечи и ключицы, быстро вздымающуюся из-за сбитого дыхания грудь. И пока губы кружат голову, руки расстёгивают тёмные брюки, пробираются под бельё, сжимая возбуждённый член. Ёсан выдыхает шумно, благодарно постанывая. Вот, что ему оказывается так не хватало всё это время. Но он резко дёргается, когда Минги слегка отстраняется, чтобы снять с себя куртку. Ёсан перехватывает его ладони, заставляя оставить элемент одежды.       — Хочешь так? — Минги наклоняет слегка, обхватывает лицо пальцами, чмокая приоткрытые губы. — Ты же не любишь в одежде.       — Сейчас хочу так, — хрипит Ёсан. Хочется пить. И не понятно, чего именно: воды или того же виски.       — Что ещё хочешь?       Ёсан скулит в плечо, кусая кожаную ткань, находясь на грани с того, чтобы кончить прямо сейчас, так ничего и не дождавшись.       — Блять, Минги, — ругается он, закатывает глаза от удовольствия, когда чувствует, как между его бёдер проталкивается колено. — Просто трахни меня.       Повторять дважды не нужно.       Минги делает шаг назад, тянет за собой Ёсана, тут же толкая его к гримёрному столику, заставляя опереться руками о столешницу. Взгляд тут же скользит по их отражению в небольшом зеркале, которое обрамлено лампочками. Минги кажется за спиной в своей кожанке просто... огромным. У них и так приличная разница в росте, которая заставляет каждый раз тянуться за поцелуем. А так его плечи словно ещё шире. Он как настоящая скала за ним.       Глаза закатываются, отрываются от отражения, когда губы касаются шеи рядом с затылком. И потом всё ниже: по слегка напряжённым лопаткам, позвонкам, родинкам. И Минги кажется совершенно увлечённым этим, однако пальцы снова цепляются за ремень и пояс, окончательно расслабляя их и расстёгивая. В какой-то момент они держатся на бёдрах Ёсана только благодаря рукам Ги. И тот без какого-либо стыда снова скользит пальцами под бельё. Очерчивает влажную от предэякулята головку, вызывая касанием хныканье, а потом на пробу проводит пальцами между ягодицами. И удивлённо охает, когда чувствует между ними остатки смазки.       — Ёсанни? — зовёт Минги, поворачивая чужую голову за подбородок. — Что ты...       — Не только тебе удивлять, — Ёсан кусается, цепляя губами нижнюю губу. Краснеет жутко. — Я готовился в душе перед отъездом.       — Зачем?       — Знал, что ты не подождёшь до отеля.       — Справедливо, — соглашается Минги, но всё равно живо хлопает по карманам, доставая из одного два презерватива и небольшую баночку со смазкой, которую, по всей видимости, свистнул из номера.       — Когда ты успел их взять?       — Они были со мной всё выступление.       Ёсан задыхается возмущением, пока Минги, улыбаясь, целует в загривок, открывая баночку.       — А если бы они выпали во время выступления?! И потом были бы новости о том, что музыканты из Ateez разбрасываются презервативами на сцене!       — Не переживай, хён, — ещё один поцелуй в скулу. Там, где за ещё не смывшимся макияжем находится родимое пятнышко. — Карманы были под замком.       Сказать что-то в ответ не получается. Потому что Минги толкает в него сразу два пальца, заставляя податься по инерции вперёд и стукнуться головой о зеркало. Ощущается это настолько хорошо, что даже скручивает внизу живота. Ткань собственной одежды неприятно давит на возбуждённую плоть, заставляя вздрагивать. Но он забывает и об этом тоже, когда пальцы внутри расходятся на манер ножниц, а потом к ним добавляется еще и третий. Голова Ёсана прижимается к зеркалу сильнее, сам он зажмуривается, однако поддаётся назад, когда его мягко тянут за волосы, позволяя откинуться на плечо.       — Скажи же, красиво смотримся, — сбивчивый шёпот на ухо вынуждает открыть глаза. — Я бы сказал, что идеально.       Отражение сумасшедшее. Ёсан, вытянутый в чужих руках, дрожащий, полуобнажённый, и Минги, смотрящий абсолютно тёмными глазами, не стесняющийся буквально трахать своего парня пальцами. И какой бы картина не была кричащей, пошлой, вызывающей, они сочетаются в ней. Дополняются друг друга, создают идеальный баланс.       Но как бы Ёсану сейчас не было хорошо, ему всё равно хочется большего. Поэтому и толкается бёдрами назад, заставляя Минги шумно выдохнуть, понять всё без слов. Одно мгновение и он смахивает со столика чьи-то вещи, второе — стягивает чужие брюки так, чтобы высвободить правую ногу, оставив штаны болтаться на левой, и закидывает колено на столик. Ёсан прогибается, перенося вес вперёд, открываясь сильнее.       — А ты умница, — не удерживается от похвалы Минги и целует в лопатку, улавливая дрожь в теле под собой.       Ёсан роняет голову на сложенные руки, когда чувствует внутри пустоту и слышит, как расстёгиваются чужие брюки, стучит пряжка ремня. А потом с губ слетает открытый скулёж, когда горячий член потирается между ягодиц. Минги удерживает Ёсана на месте за бёдра, позволяет себе некоторое время издеваться над ним, делая несколько ложных движений. И только когда у самого не остаётся сил, он тянется за презервативом, открывая упаковку зубами, потому что руки в смазке.       Когда Минги толкается в него одним плавным толчком, Ёсан стонет громко, не боясь, что кто-то может услышать их. Хотя музыка со сцены грохочет так, что можно открыто кричать. Но он зажмуривается, сжимается импульсивно и понимает, что от этого ноги дрожат только сильнее. Минги не даёт ему даже прийти в себя, тут же начинает двигаться, делая размашистые, размеренные толчки. У Ёсана нет сил стонать, потому что в первые минуты ему кажется, что чужой член достаёт до самой глотки. Приличная разница у них не только в росте.       — Как же хорошо, Ёсанни, — хрипло приговаривает Ги, утыкаясь лбом между лопаток. Пальцы крепче сжимают влажные от испарины бока. — В тебе очень хорошо. Ты такой хороший... Такой узкий, мягкий. Ёсан... я так тебя люблю.       В ответ на это получается только хныкать и стонать. Потому что Минги знает, что одна из слабостей Ёсана — это похвала. В обычной жизни от приятных слов у него всегда краснеют щёки, а в такие моменты, как сейчас, усиливается чувствительность. Поэтому он острее ощущает движения в себе, чувствует, как края распахнутой кожаной куртки царапают нежную кожу во время фрикций. А места, где Минги касается, горят настоящим огнём. Этого одновременно и много, и мало!       Мало, чтобы кончить.       — Ги... пожалуйста, — хнычет Ёсан и поднимает голову с рук, смотря на Минги через отражение. И кажется совсем сходит с ума, видя, как тот напряжён в этот момент, как ярко горит надпись на груди.       Минги снова делает это. Снова тянет на себя за волосы, а потом двигается, не выходя из податливого тела. В такой позе головка чаще стимулирует простату внутри. Ёсан не валится на пол только благодаря крепким рукам. Горячее дыхание приятно опаляет ухо, ладони сжимают талию, а после скользят ниже по животу.       — Давай как на сцене? — спрашивает Минги, целуя за ухом и с упоением наблюдая за их двигающимся отражением.       — Ч-что?       — Вверх, — крупная рука ведёт по члену Ёсана от основания до головки, размазывая по ней капли смазки. Ёсан громко стонет, — вниз, — и ладонь скользит ниже, немного царапает венки, — к центру, — пальцы снова крутятся вокруг головки, — и вовнутрь.       Минги делает сильные и глубокий толчок, который заставляет Ёсана кончить. Оргазм сильный, приходится снова опуститься на столешницу, чтобы удержать равновесие. Живот судорожно поджимается, когда Минги продолжает ласкать плоть рукой и двигаться внутри резче, пытаясь угнаться за собственным удовольствием. И у него это получается. Оргазм выбивает из него весь дух, все оставшиеся силы, заставляя склониться над Ёсаном.       Несколько мгновений и Ги снова поднимается, помогая затихшему Ёсану. Аккуратно выходит из него, позволяет опустить затёкшую ногу, а потом, расправившись с презервативом и собственной одеждой, усаживает его в небольшой кресло. Это заставляет поморщиться, но Ёсан не протестует. Знает, что скоро будет в номере, где сможет полноценно отдохнуть. Хотя завтра всё тело будет болеть.       Правда уборка в гримёрной занимает приличное количество времени. Ёсан тоже успевает собраться и даже задремать в кресле. Но трель мобильного телефона заставляет открыть глаза, отвлечься от приятных мыслей.       — Ну что, голубки, вы закончили? — на том конце звучит веселый голос. Юнхо. — Мы тут уже собираемся ехать в отель.       — Да, мы тоже скоро будем. Сейчас только уберёмся...       — Ой, фу, оставь меня без подробностей. Я просто звоню, чтобы узнать о том, возьмёте ли вы наши вещи с Хо или нам подойти? И я надеюсь, что в... процессе ничего не пострадало!       — Ну, — Ёсан хлопает глазами, краснеет, вспоминая, как они смели чьи-то вещи на пол со столика. — Как тебе сказать...       — Ёсан, умоляю, скажи, что вы не поломали мои наушники, которые я оставил на столе.       — Это которые в чёрном чехле? — стыд приливает к щекам ещё сильнее.       — Я убью эту принцессу! — верещит Юнхо и тут же отключается.       Ёсан растерянно смотрит на потухший экран телефона, а потом вдруг почему-то начинает тихо смеяться. Это привлекает внимание Ги, который уже успел собрать все вещи в кучу.       — Кажется, теперь мы должны Юю новые наушники, — поясняет Ёсан, когда ловит на себе заинтересованный взгляд. Минги хлопает глазами, пытаясь сообразить. И тоже усмехается, когда вспоминает о небольшом погроме, который они устроили.       — Ну, раз такова цена за проведённое с тобой время, то я куплю ему этих наушников на пару лет вперёд, чтобы ломать без зазрения совести.       — Твоё счастье, что в тебя нечем кинуть!       Минги улыбается шире и предпочитает молчать о том, что можно кинуть наушниками Юнхо, они ведь всё равно сломаны. Лишние травмы им сегодня ни к чему.