Охотник и жертва

      В стекле бокала кровь мерцала       Блеском алым в темноте;       Его бледна рука держала,       Упиваясь в красоте.       Платье чёрное, манжет,       Фигура стройная, корсет.       Её величество Иллева,       Она – вампиров королева;       Властью полнятся глаза,       Слово – гром, а взгляд – гроза.       Наказала всем царица       В ночь смутьяна под луной       Слугам кровию напиться       В той деревне, где застой       Гулянок пьяных.       Там с давних пор       Не утихала брань и ор,       Стоит веселье, стыд, раздор       И из избы выносят сор.       Так что по мненью королевы,       Её величества Иллевы,       Деревню в жертву принести,       Дабы славы ей снести       Среди сородичей других       В преддверии уваженья их       И получить желанну часть –       Земель Великих ей украсть.       Прислуга гулом кровопийц,       Глазами красными убийц       Из замка полетела прочь       В злополученную ночь.       Луна глядела с нетерпеньем,       Как стая с ярым вожделеньем       Неслась на крыльях ночи       К той деревне, что есть мочи.              В трактире гулком и большом       За столом сидел Дин тихо.       Вертелся в пальцах крестик лихо;       Фигура в шляпе и с ножом;       Щетина и мятый плащ       Говорили то, что он       Бывалый.       В нечисти разгон       Снискал немалой славы       И этот странный малый       Точно что-то знал:       Время подгадал,       Когда настанет ночь с луной,       Такой кровавой и большой.       Сим явление в природе       Пробуждает что-то вроде       Потустороннего начала,       Где Смерть плывёт к брегам причала       Жизни мирной и людской.       Поэтому свой путь оставив,       Деньги на трактир истратив,       Странник чалил за столом,       Наблюдая исподлобья,       Как превращается в дурдом       Ночной трактир. Но страшный сон       Лишь только впереди…       — „О, Бог, меня веди…“ —       Шепнул в молитве он.       Тут вдруг, услышав из трактира       Женский визг и боли глас,       В окне увидел Дин вампира       И свеченье красных глаз.       Нож блеснул в его руках,       (Доблестью не чуял страх)       Странник вылетел с харчевни,       Увидав: во всей деревне       Упырей кровавый пир.       Кровью тешился вампир,       Воцепившись в шею жертвы,       Чьи глаза давно уж мертвы       И беззвучен её вздох.       — „Вот и пробил мести час! —       Охотник гаркнул упырям. —       Когтем вы не троньте нас,       Всех вас смерти я придам!“ —       Зажглась святыня светом ярким:       Кинжал горел, как солнце днём;       Вера закипела в нём       И запахло боем жарким.       Как псы вампиры заскулили       И добычу, что делили,       Мигом бросили. И тут       Сапоги, звеня, идут:       В плаще деревню рассекая,       Кинжалом нечисть убивая,       Странник блеском освещенный –       Для вампиров погребенный.       Прогулялся Дин везде –       Упырей не знать нигде.       Но одного он пощадил,       Выпытав, откуда те.       А после всё-таки убил –       Красноглазых не любил.       Узнав что нужно от отродья,       Охотник быстренько смекнул.       Взял коня, хлестнул поводья.       В ночи безмолвной утонул.              Это было безрассудно:       Ехать к ней – погибнуть скудно.       (Его идея не смущала)       Луна на тёмном небе ала       И силы тьме даёт.       — «Однако, если не умрёт       Королева упырей,       Наплодит она детей,       Что слуги яростны и злые,       Что возобновят тиран,       Пуская кровь из наших ран…»       С этой мыслию скакал       Мимо рвов и острых скал.       Тут смекалка подсказала,       Как королеву победить       И окончательно убить.       Взглянул наверх, а там луна       В зените теплилась она.              Ещё час провел в пути.       — «Королеве не уйти…» —       Подумал Дин и вот сам замок.       Вкус уверенности сладок.       Стоит дворец в подножье гор,       Мёртвый лес – скосил всё мор,       Пики башен ввысь втыкались,       Чёрно выглядят они;       Голоса смертей взывались,       Тихо шепча из тени.       Но только выехав из леса       Странник, отмахнув от беса,       К замку подъезжал.       На овраге мост лежал       С черепами и костями.       — «Не частуют тут с гостями,» —       У моста смахнул с коня.       — „Ты, друг, подожди меня, —       Погладил резвого по гриве. —       Много жути в этом мире.       Ты не бойся, верный конь,       Кинжал всех выжжет, как огонь…“ —       И пошёл Дин по мосту.              Дворец разинул пасть вратами –       Путешественника ждали.       Не понравилось ему.       Зайти придётся самому,       Не взирая на всю жуть,       Отражающую суть       Вампиров, смерти, крови,       Охотников до плоти       Мягкой, беззащитной.       Внутрь Дин проникнул,       Взглядом всё окинул:       Вид зловещий, непростой       И в убранстве дорогой.       Но было тихо, что смущало.       Предвестник зла это начало       Поджидало в глубине.       — «И нисколь не страшно мне,       О величество Иллева,       Над ловушкой ты корпела,       Но к тебе приду я сам!»              Долго шёл Дин в тишине.       Вампирессы нет нигде.       Но тут зашёл в почильню зал       И в кресле у огня застал       Камина.       — «Во имя Духа, Отца и Сына!» —       Как прекрасна та была:       И красива, и мила.       Хват кинжала ослабел –       Сам охотник оробел,       Но не терял рассудок весь:       Царица не сбивает спесь       Его начальное стремленье –       Уничтожить тьмы творенье.       — „Вы пришли казнить меня?“ —       Бокал отдвинув от себя.       Её величество смотрела       Глазами красными и ела       Взглядом наглеца.       — „Увы и ах, прекрасна дева,       Упырей ты мать, Иллева,       Что терзают люд мирской       В деревне, где растёт застой!“       — „А зачем они вам, право?“       — „Любая жизнь имеет право       На существование!“       — „А моя?“       — „Ваше лишь призванье –       Ублажать себя!       И тешиться кровью смертных,       Расчленяя тела бренных!“       Королева упырей       Стала менее добрей       И привстала с стула       И перевернула       Облик свой красивый       Нежный, дивный, милый       На сущность страшную:       Нетопыря крылатую       С клыками острыми во рту.       Странник скрылся в темноту,       Из плаща швырнув ножи       Силой праведной и лжи       В том, что слаб он перед ней.       Для охотника важней       Попытаться убежать,       Иллюзорно хвост поджать.       На время в жертву превратиться,       Чтоб в оной схватке не убиться,       А на крышу перейти,       Где ей будет не уйти.       Созданье с крыльями кидалось,       Тело Дина извивалось –       Ловко убегал.       Коридоры, спальни, зал       Иллева резала когтями,       Что под лапу попадёт.       Странник отбивал цепями       Её, как только подойдёт.       На самом деле он не знал,       Куда свой быстрый путь держал.       Однако, ведомый умом,       Оббежав весь чёртов дом,       Нашёл проход на крышу.       — «Иллева сзади, слышу…» —       Сорвал с дверей замок.       По лестнице прыг-скок       И оказался наверху…       По черепице крыш скакал.       Нетопырь в воздухе летал.       Опьянённая охотой,       Иллева с дикою охотой       Крови выпить наглеца,       Пикировала ниже,       Проворно сбила беглеца,       Распластав того на крыше.       Тяжко лёжа на спине,       Его глаза горят в огне       И как смерти миг настал –       Из плаща кинжал достал.       Козырь свято подпалил,       Но царицу не убил:       Хвать охотника за руку       Для обращенья жизни в муку       И к верху подняла.       Жажды кровь не уняла       Чувство вереского утра:       Небо в красках перламутра –       Солнце возайдёт в горах.       Иллева ощутила страх.       Странник время не терял:       Цепи из плаща достал,       Ими упыря связал       И на последок ей сказал:       — „Прощайте, мила королева!“       В цепях оказалась дева       Со взглядом бедным, побеждённым,       Чувством злобы разъярённым…       Первый луч рассвет пробил –       Царицу прахом обратил…