До рассвета

      Жёлтые фары освещали ночную дорогу. Дворники неустанно работали, сметая крупные капли дождя. В машине царила гнетущая тишина.       Прошло меньше недели после событий в Зимнем дворце, но произошедшее по-прежнему лежало на сердце тяжким грузом. И если Владимир, ведущий машину не выражал никаких эмоций, то его хозяин, занявший соседнее сидение, выглядел весьма удручённым.       Весь путь от Управления Владимир пытался подобрать слова, чтобы хоть как-то приободрить Мончинского, но так и не нашёл, что сказать. Всё же утешение — не его конёк.       В последнее время их связь стала особенно сильной. Див даже не мог припомнить, как давно случалось подобное. Тем более всего за год совместной работы. Владимир на миг отвлёкся от дороги и сморгнул. Он вспомнил, какой завтра день…. Нет, конечно, див никогда не забывал об этом, но последние несколько часов… Визит к его светлости графу Аверину всем дался нелегко.       А меж тем завтра у Владимира начнётся новая жизнь. Завтра его связь с Сергеем Мончинским будет разорвана. Завтра его передадут другому колдуну.       И тут диву стала понятна печаль хозяина. Более того, он разделял её. Целиком и полностью, хоть и не подавал вида.       Дождь продолжал лупить по крыше автомобиля. Зонта с собой не было, и Владимир понял — Мончинский промокнет до нитки. Надо побыстрее увести его в дом.       Див выскочил из машины и оказался у двери колдуна прежде, чем тот успел открыть её.       — Дождь очень сильный, — ровным голосом заметил Владимир. — Поторопитесь.       Мончинский растерянно кивнул, но тут же взял себя в руки и послушался своего дива. Он вообще на удивление часто слушался его. Но не раболепно, а с большим уважением. Особенно после тех посиделок у графа Аверина. И Владимиру было приятно. Приятно от того, что его уважали и ценили. Оттого ему хотелось не только защищать своего хозяина, но и оберегать его?.. Заботиться… Быть рядом.       Несмотря на всю расторопность Мончинского, оба все равно промокли до нитки.       Когда закрылась входная дверь, Владимир тут же метнулся в дом, а вернулся уже с большим махровым полотенцем. Он накинул его на голову и плечи хозяина и принялся старательно вытирать колдуна. Даже в темноте ночного дома, див заметил, как у его хозяина вспыхнули щеки. Мончинский стоял неподвижно, склонив голову, и молча принимая заботу своего дива.       — Спасибо, — наконец проговорил тот. — Дальше я сам. Ты, наверняка, и сам уже замёрз, — заметил Сергей, но Владимир не спешил выпускать полотенце из рук.       — Я не заболею.       — Всё равно, — он упрямо мотнул головой. — Оботрись, смени одежду… я пока к себе пойду. Потом поужинаем, — сказал Манчинский и направился в свою комнату на втором этаже.       Владимир тоже отправился к себе.       Матери Мончинского не было дома. Она уехала к каким-то родственникам на неделю, но на кухне, заботливо укрытые вафельным полотенцем, лежали ещё тёплые пирожки. С мясом. Див узнал их по запаху. С тех пор, как он перебрался в этот дом, его часто баловали чем-то вкусным. А точнее всегда. Но несмотря на это, Владимир не воспринимал этот жест хозяйки дома, как должное. Он его ценил.       Див наскоро принял душ, сменил костюм на домашнюю одежду и принялся ждать.       На втором этаже шумела вода. Видимо, хозяин тоже решил принять душ, чтобы согреться. Владимир лежал на кровати, глядя в потолок и размышлял. О том что было, о том, что могло бы быть, о том, что будет и не случится никогда.       — Владимир, — позвал Манчинский еле слышно. Но див услышал.       И в мгновение ока оказался в комнате колдуна. Хозяин рассматривал фотографию, которую они сделали во время посиделок у графа Аверина. Инициатором сего был Кузя. Он же и нажал на кнопку полароида, а затем метнулся к остальным, чтобы попасть в кадр. Получилось отлично, и диву пришлось проделать тот же фокус несколько раз, чтобы каждому достался свой снимок.       Мончинский смотрел на фотографию немигающим взглядом.       — Вот уж не думал, что наш первый совместный снимок станет последним, — тихо проговорил он.       — Учитывая обстоятельства, всё могло закончится гораздо хуже, — заметил Владимир, сохраняя показное спокойствие.       — Куда уж хуже? — горько усмехнулся колдун. — Гермес Аркадьевич потерял своего дива… даже не представляю какого ему…       — Вы из-за этого так… расстроены? — участливо поинтересовался Владимир.       Сергей сжал кулаки, помотал головой и уже открыл рот, чтобы возразить, но… слова не шли. Манчинский развернулся и, подойдя к кровати, сел. Он молчал. Молчал и Владимир. Наконец хозяин собрался с духом и заговорил:       — Завтра тебя заберут.       — Да.       — Должно быть ты будешь рад избавиться от меня? — его голос на миг лишился эмоций.       — Нет.       Колдун вскинул голову и уставился на дива.       — Я этого не хочу, — добавил Владимир после небольшой паузы.       Мончинский замер. Он сам не знал, каких слов ждал от своего дива. Но на подобное не смел, но всё же надеялся.       — Тогда… — Сергей облизнул вмиг пересохшие губы, — чего ты хочешь? – спросил, глядя в глаза диву.       — Остаться с вами.       Глаза Мончинского широко распахнулись от услышанного. Он смотрел на приближающегося к нему Владимира и не мог пошевелиться. Лишь судорожный выдох вырвался из груди колдуна, когда див оказался совсем рядом и опустился перед ним на колени.       — Я хочу остаться с вами, — повторил Владимир. — Навсегда.       Див сам не знал, что побудило его признаться в этом. Да, див не может солгать колдуну, но может уклониться от всей правды. Но Владимир не хотел этого. Не сейчас. Он смотрел в расширенные глаза своего колдуна в ожидании очередного вопроса. И тот не заставил себя ждать.       — Почему?       И как много Владимир услышал в этом слове: изумление, страх, надежду, желание…       Он протянул руки и бережно обхватил ими лицо Мончинского — Сергей тут же ощутил исходивший от них жар.       — Потому что вы — мой колдун. А я — ваш див.       — Но ты не принадлежишь мне, — в растерянности пробормотал тот. — Ты принадлежишь Государству…       — И впервые в жизни жалею об этом.       Мончинский сжал руку на запястье Владимира — оно было невероятно горячим — но не решил, что делать дальше. Колдуну нравилось ощущать горячие ладони Владимира на своих щеках. И его дыхание на своём лице. Его двусмысленная близость… Но вместе с тем, Сергей боялся даже подумать о том, что может произойти, если эти прикосновения продлятся секундой дольше. Боялся и отчаянно желал.       Мончинский на миг прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями и судорожно сглотнул. А когда снова взглянул на Владимира, лицо дива оказалось непозволительно близко. Губы сами приоткрылись в немом призыве, и Владимир ответил. Див коснулся губ своего хозяина и осторожно поцеловал.       Мончинский содрогнулся всем телом, по коже побежали мурашки, в миг закружилась голова и будто онемел затылок, на который переместилась ладонь Владимира. Сергей втянул носом воздух, и поцелуй стал глубже. Разум окончательно его покинул. Колдун затерялся в невиданных ранее ощущениях. Див ласкал его губы так трепетно и вместе с тем, так жадно, что штаны между ног натянулись... Тело отзывалось на малейшее прикосновение Владимира. Див продолжал стоять на коленях, вот только теперь его торс был словно зажат меж бёдер колдуна. Когда уже твёрдый член ткнулся диву в живот через тонкую ткань пижамы, Мончинский будто пришёл в себя и отстранился.       — Что-то не так? — голос Владимира был хриплым, и диву не удалось скрыть проскользнувшее в него беспокойство.       — Я… — Мончинский тут же залился румянцем, кажется, покраснели даже его уши, — я никогда раньше… не делал этого… с…       — С дивом? — глухо закончил Владимир.       — Д-да… — судорожно выходную колдун — его член ещё сильнее оперся в живот дива. — И… с мужчиной тоже… никогда… — лицо его стало пунцовым.       — Я могу… — тихо заговорил Владимир, — у меня есть… пара девушек…       — Нет! — тут же встрепенулся Мончинский. — Я не хочу, — добавил уже совсем тихо, — чтобы ты… менялся. Мне нравится так, — он нашёл в себе силы заглянуть диву в глаза. Глаза Владимира широко распахнулись — колдун ещё никогда не видел на его лице такого изумления.       — Хорошо, — совладав с собой ответил див и еле заметно улыбнулся.       И снова поцеловал. Владимир чувствовал, как его хозяин дрожал от нетерпения и желания. Как его поцелуи стали смелее, как его член все сильнее упирался ему в живот. Вдруг див разорвал поцелуй и уложил Мончинского на кровать, тот и глазом не успел моргнуть. Навис над ним и провёл большим пальцем по щеке вниз, очертил сомкнутые губы и замер. Хозяин приоткрыл рот и вобрал им палец — губы сомкнулись. По телу Владимира пробежала крупная дрожь. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Хватка хозяина то ослабевала, то становилась сильнее. Всё это время колдун неотрывно смотрел на Владимира, и тот лишь мог догадываться, чего это ему стоило. Вдруг Мончинский прикусил палец, и див вздрогнул. Он никак не мог подумать, что столь невинные ласки принесут ему столько удовольствия.       Сергей никак не ожидал от себя такой смелости. Он совершенно не был уверен в том, что делает, но эмоции отражающиеся на лице его дива подсказывали — он на верном пути. Было так странно, но необъяснимо приятно чувствовать на языке его вкус, читать в его глазах наслаждение, ощущать как Владимир вздрагивает от его ласк. Однако же и прикосновения дива доставляли не меньше удовольствия. Горячие губы обожгли шею и стали опускаться ниже. Мончинский еле слышно ахнул, и Владимир освободив пленённую руку, схватился за ворот его пижамы. Нитки запрещали и через секунду лопнули, пуговицы с глухим стуком отлетели от стен и прокатились по полу. Губы дива переместились на грудь, пальцы тронули соски, и Сергей не смог сдержать стон. Поцелуи жгли кожу опускаясь все ниже и ниже; влажный язык очертил незамысловатый узор на животе; рука задела возбуждённый член. Мончинский глубоко задышал. Пальцы Владимира чуть оттянули резинку штанов:       — Хозяин позволит? — спросил див глухим голосом.       — Д-да… — судорожно выдохнул колдун, глядя в потолок.       И див стянул с него штаны, высвобождая разгорячённую плоть.       Владимира умиляла, поощряла и будоражила реакция хозяина на его прикосновения. Он никогда не думал, что сможет испытать столько и сразу сильных эмоций с этим человеком.       Див обхватил член колдуна губами и услышал глухие стоны. Это было приятно: слышать и осознавать какое удовольствие он доставляет своему хозяину. Движения его губ и языка были умелыми и нежными. Владимир не спешил — он наслаждался каждым моментом.       Мончинскому казалось, что он исчез, растворился в вихре чувств и ощущений. Его сердце бешено колотилось, дыхание было глубоким и тяжёлым, голова шла кругом. Все мысли улетучились, когда он почувствовал, как Владимир касается губами его возбуждённой плоти. Как скользит по члену языком, как вбирает его ртом до самого основания. Как горячие пальцы, сжимают его и помогают там, где не поспевают язык и губы.       Тело Мончинского реагировало на каждую ласку, малейшее прикосновение и даже дыхание его дива. Колдун не мог сдерживать стоны, да и ни к чему это было. Их всё равно не услышат.       На секунду Владимир остановился, и до ушей Мончинского донёсся тихий шёпот: — Посмотрите на меня.       Не понимая, что происходит, Сергей тут же обратил на дива свой взгляд.       — Я хочу… чтобы вы смотрели.       — Я… я не могу, — признался он тихо. — Иначе всё закончится… слишком быстро.       Владимир лишь усмехнулся и вобрал член хозяина в рот. Мончинский снова тяжело задышал.       У Сергея были женщины. Две или три… он не знал, что из этого считается… Но ни одна не доставила ему и половину того удовольствия, которое сейчас доставлял Владимир. Хоть Мончинский и не смотрел на то, как див ласкает его, все могло закончится уже совсем скоро…       Владимир будто почувствовал это и, продолжив ласкать член рукой, спросил:       — Как желает хозяин?       — Я… я не знаю, — тут же растерялся Мончинский. — А как нравится тебе?       Владимир мягко улыбнулся:       — Я покажу.       Див знал, что хранится в тумбочке у хозяина и быстро достал пластиковый тюбик. Выдавил содержимое на пальцы и, раздвинув Манчинскому ноги, повёл ими между его ягодиц. Сергей судорожно выдохнул и сжался от неожиданной прохлады смазки.       — Расслабьтесь, — попросил Владимир, проникая в него пальцем. Мончинский охнул и задрожал. — Расслабьтесь, — повторил ещё мягче, — я не сделаю вам больно.       Хозяин внял его просьбе и постарался расслабиться. Владимир подготавливал его медленно и аккуратно. Проникая всё глубже, растягивая всё сильнее. Мончинский оказался способным учеником, он перестал зажиматься и никак не мешал диву делать своё дело. Наконец, когда хозяин уже был готов, Владимир спустил с себя штаны и взял его за бёдра.       — Я буду осторожен, — пообещал он.       — Хоро… — договорить Сергей не успел, слова застряли в горле — див вошёл в него. На удивление легко и до самого основания.       — Всё в порядке? — спросил Владимир, замерев.       — Д… да… — судорожно выдохнул Манчинский, и Владимир начал двигаться.       Волны наслаждения накатывали одна за другой. Сергей лежал на кровати, раскинув руки в стороны и смотрел на Владимира, который проникал в него снова и снова. Он чувствах как помимо всего остального горят его щеки. Манчинский хотел, чтобы Владимир снова сжал в руке его член, но не решался попросить. Самому же ласкать себя было неловко…       Див словно прочитал его мысли. Пальцы Владимира казались прохладными по сравнению с твёрдой плотью. Движения руки были в такт с движением бёдер, и Сергей растворился в неведомых ему ранее ощущениях.       Владимир чувствовал, как в теле хозяина нарастает напряжение. Слышал, как его дыхание стало чаще, а стоны громче. И знал, что скоро его колдун достигнет кульминации.       Сергей ощутил, как Владимир наращивает темп. Движения дива стали стремительнее и жёстче. Но Мончинскому это нравилось. Сергей понял — осталось немного…       — Владимир… — тихо позвал он и коснулся щеки дива кончиками пальцев.       Волна наслаждения захлестнула его, выбив из лёгкий воздух. Он не смог сдержать стон. Громкий и протяжный. Сжал руки в кулаки, сминая простыню. Запрокинул голову назад, хватая ртом воздух.       Тело содрогалось от наслаждения, сжимая Владимира, который не спешил его покидать.       Когда всё закончилось, Мончинский обессилено распластаться на кровати, тяжело дыша. Стоило Владимиру выйти из него, Сергей ощутил прохладу. И пустоту. Которая тут же сменилась теплом — див бережно вытирал его живот тёплым влажным полотенцем.       И когда только успел? — промелькнула мысль.       — Как вы себя чувствуете? — спросил Владимир тихо и… нежно.       — Я… — в горле мгновенно пересохло, — прекрасно, — проговорил он, сглотнув, — просто прекрасно, — и улыбнулся.       Минуты шли, и когда дурман от эйфории рассеялся, на место радости пришла неловкость. Сергей почувствовал, как внутри нарастает смятение.       Что ему теперь делать? Как вести себя с Владимиром? Сейчас и… потом, когда они снова останутся наедине?       Див мгновенно считал изменившееся настроение хозяина и мягко спросил:       — Вы жалеете?       — Нет! — тут же выпалил колдун. И добавил уже спокойнее: — Нет… не жалею, просто… Я теперь не представляю, как себя с тобой вести, — признался он, пряча лицо в ладонях.       — Мы можем сделать вид, что ничего этого не было, — предложил див осторожно. Сейчас хозяин находился в смятении, и Владимир не хотел на него давить.       — Тебе бы этого хотелось? — дрогнувшим голосом спросил Манчинский.       — Нет. Но мои желания не имеют значения…       — Имеют! — пылко перебил хозяин, заглянув ему в глаза. — Для меня имеют.       — Тогда я хотел бы продолжить, — спокойно сообщил он.       — Что продолжить? — захлопал колдун глазами. В этот момент он выглядел крайне мило и невинно.       — Это, — Владимир коснулся рукой ещё крепкого члена хозяина.       Мончинский тут же ощутил, как нему снова приливает кровь.       Совсем скоро комната снова наполнилась стонами и тяжёлым дыханием. Тогда див и его колдун ещё не знали, что утром их выдернет из постели звонок из Управления. И что после него им предстоит провести вместе ещё ни одну горячую и бессонную ночь.