Ведьма

      В году 1807 от Рождества Христова, в глуши, что находилась за тысячи верст от столицы Государства Московского, и добраться до которой стоило вымучить трех добрых коней, родился и жил юноша. При рождении, назвали его Анатолием, во младенчестве рос он в большой семье, а в семь лет, дабы лишний рот не кормить, отдали его в послушники при монастыре, что поодаль соседнего села стоял.       Работал он прилежно, грамоту с писанием осваивал хорошо, в хоре церковном пел, и уже на пятнадцатом году в монахи его постригли. Так и жил бы да горя не знал, но как исполнилось парню двадцать лет, пошла его жизнь другой тропой… — Ведут! Ведут! — раздавался звучный голос отца Сергия. Гул с криками толпы все нарастали, и вскоре тяжелые ворота монастыря медленно распахнулись, впуская священнослужителей. Разгоряченную толпу силой вытолкнули за ворота. Наступила тишина, весь монастырский двор замер в тревожном мещанском интересе. Впереди шел игумен Алексей, своим глубоким певучим голосом читая молитву, но сегодня интересовал всех совсем не он. Позади шли два диакона, ведя под руки Ее. — Это она, она да?! — дергая Анатолия за рясу, восторженным шепотом спросил послушник Ванюшка — мальчик, шести лет от роду. Анатолий лишь шикнул, не отрывая взгляд от насыпной дорожки, по которой вели причину переполоха, но разглядеть ее совсем не удавалось: все перекрывал собой диакон Иоанн. Но вот, когда шествующие почти поравнялись с Анатолием, Иоанн споткнулся и распластался на земле, открывая любопытным глазам собравшихся тонкую фигурку, облаченную в простой белый сарафан, местами испачканный грязью.       Привычную тишину мужского монастыря прервал звонкий девичий смех. Она остановилась, поначалу смотря на Иоанна, растянувшегося на траве, и заливаясь наигранным хохотом, но затем резко подняла голову, впиваясь черными, как безлунная ночь глазами, в его. По телу Анатолия дрожь пошла. Лишь когда Иоанн встал, снова вцепившись в ее локоть и дернул вперед, она подарила Анатолию гордую улыбку и отвела внимательный пристальный взгляд, повернув голову так резко, что тяжелая черная коса ударила дьякона по красному носу.       Анатолий глубоко вздохнул грудью, понимая, что все это время простоял замерши и не дыша. — Красииивая… — раздался мечтательных вдох Ванюшки. «Как сам грех» — подумалось Анатолию. — А зачем она здесь? — не унимался мальчишка. — Судить будут, — бросил Анатолий, все еще обескураженный увиденным. — А за что? — Люд говорит, ведьма. — А ты как думаешь? — Не знаю… — Ведьма, ведьма! — встрял в разговор Андрий. Анатолия передернуло: в монастырь они с Андрием попали одновременно, но тот, не обладая никакими достоинствами, лишь противнейшим характером, так и ходил в послушниках, — Худющая, как смерть! А глазища злые-злые, как вытаращит — мороз по коже. — А мне понравилась, — наивно промямлил Ванюшка. — Ну и дурак! — Андрий дал мальчонке подзатыльник, — Судить ее будут божим судом за то, что людей изводит. — А каааак? — мальчик совсем забыл об Анатолие, полностью переключившись на Андрия, который намного охотнее и выразительнее отвечал на его бесконечные вопросы. — Сунут в мешок, да кинут в реку. Всплывет — ведьма, сожгут. — А не всплывет? — Значит, наклеветал народ. — Но она же все равно умрет! — в сердцах воскликнул Ванюшка. — Ну, — Андрий почесал рыжую голову, — получается, так…       Больше Анатолий ничего не слышал. Он все стоял и смотрел на пустую тропинку, все еще хранящую следы босых женских ног. Виделся парню хрупкий силуэт с прямой спиной и горделиво вздернутым подбородком. Мерещились сухой профиль с прямым носом и впалыми скулами (не кормили ее совсем чтоли) и глаза, черные, как ночное небо с бликами-звездами у пропасти зрачков, а в ушах звенел грудной смех, легко вырывающийся из ее приоткрытого рта, обнажающего ряд ровных и белых, как барские жемчуга, зубов. «Судить будут» «Ведьма» «Умрет» — эхом бились в голове Анатолия резкие слова.