I`m going back to 504

Он курил, нервно поглядывая то на часы, то на меня. В комнате стояла мёртвая тишина, а я не могла сдвинуться с места. Было страшно издать лишний звук. Вокруг всё вверх ногами: разбросанная одежда, посуда, которая была почти вся разбита, пустая бутылка алкоголя. Сидя на диване, я поняла — это конец, но закончить прямо сейчас, сил не хватает. Он снова остановил взгляд на мне и осматривал долго, молча. Стрелка часов перевалила за полночь, тишина давит на меня, словно притворилась здоровенным питоном и стала душить еще сильнее, обвивая шею. Тяжело вздыхаю и почти шепотом говорю: — Ты меня пугаешь. Если хочешь, давай поговорим ещё раз. — Получается, сейчас твоя очередь здесь всё крушить, или о чём мы должны вести диалог? — он подходит к столу и наливает себе виски, а затем делает глоток. — Планировал нормально поговорить, но понять и услышать ты меня не захотела. Теперь здесь куча разбитого хлама, надо убирать. Он играет со мной, как с малолетней девчонкой, видимо забыл, что я уже выросла. Не знаю, стоит ли вообще продолжать диалог. Я стала обдумывать нашу ссору и пришла к выводу, что нельзя было его сюда пускать. Какая же дура, что вновь повелась на все эти лживые слова. Час назад Алекс сидел под дверью моего гостиничного номера и напевал свой пьяный бред под нос. Зная его, он просидел бы так до самого утра, пока кто-нибудь из персонала не заметит и вежливо попросит уйти из коридора, но на следующий вечер, вернется снова, как пес, ожидающий своего хозяина. Я ненавидела, когда он напивался и приходил или звал в номер к себе, а на трезвую голову ему было плевать на меня, на мои переживания, чувства. Но что-то было в нем близким, страстным, трогательным и убежать от такого влечения никак не удавалось. Это как теплые лучи солнца зимой, которые тебя ласкают, заставляют морщиться, улыбаться, хотя в это время ты стоишь в холодном сугробе и тело твое мерзнет, синеет, чешется, а кости ломит от холода. — Алекс, почему? — таки вырвалось у меня. — Сейчас я в командировке, а у тебя здесь же концерт. Почему нельзя было проигнорировать мое существование в этом городе? Ты все равно, как обычно, уедешь через несколько суток. Зачем? У нас нет будущего, нет настоящего, только прошлое. Может, отпустишь и перестанешь раз в пару-тройку лет влетать ко мне в гости, а потом в приливах агрессии все крушить. — Я оплачу разбитые предметы, — он словно выплюнул эти слова и ждал продолжения моего монолога. Этот мудак просто издевается! Продолжает смотреть на меня, следя за каждой эмоцией на лице. — Спасибо, но я хочу, чтобы ты ушел, — тихо говоря это, моим решением было все-таки попытаться выгнать его домой. — Нет. — он допивает виски, немного шатаясь, подходит ко мне и садится рядом. Ничего не меняется, но надо наконец-то прекратить это, пока разговор не дошел еще до постели. Наш первый секс произошел примерно так же, только я была под влиянием алкоголя и под эмоциями влюбленной дуры. Сколько мне исполнилось… Девятнадцать? Он — музыкант, который путешествует со своей группой по разным странам, проводит крутые концерты, раздает автографы, фотографируется со всеми фанатами. Всегда пахнет дорогим цитрусовым парфюмом, а манера общения у него такая, словно он флиртует с целым миром. Возможно, кто-нибудь из фанаток хотел бы оказаться на моем месте сейчас. К сожалению, они никогда не увидят его подлинную сущность — агрессивную, эгоистичную и депрессивную. А я — та самая фанатка, которая десять лет назад повелась на то, что любимый музыкант приезжает в родной город. В то время у меня была первая работа в кафе, благодаря которой удалось подзаработать на вип-зону, где, кроме концерта, еще и оплачиваешь фото встречу с кумиром. Тогда он обнял меня за талию, улыбнулся фронтальной камере моего первого телефона и записал свой номер в контакты. Это было что-то невероятное и трогательное. Любимый музыкант дает номер своей фанатке! Мы переписывались несколько дней подряд. Я каждый раз перечитывала, что писала и рассказывала, чтобы случайно не оттолкнуть от себя. От сообщений появлялась зависимость, поэтому ожидание ответа вызвало желание уметь ускорять время. Через неделю я встретилась с ним в нашей местной гостинице. Ему даже лень было вытащить свою задницу на улицу! Вот и плюсы популярной жизни — можешь лишний раз не напрягать себя, а наивная девочка доставит тебя с доставкой на дом. В тот день я надела платье, чулки, мартинсы и целый флакон застенчивости. Ему на тот момент было двадцать пять лет, и он казался мне таким красивым, взрослым и интересным. Ибо в моем юном возрасте грех не романтизировать такую жизнь, какой жил Алекс. На нашей первой встрече в номере, он налил мне виски с колой, а потом безразлично что-то спрашивал и пил. Я отвечала, слушала влюбленно интересные будни музыканта, пьянела, еще стеснялась, но краснела с каждым последующим глотком виски. Ему нравилось наблюдать за этим. Он подсел рядом, еще ближе, заправлял пряди моих волос за ухо. Осторожно гладил по руке или по волосам, а иногда мы держались за руки. В разговорах он никогда не отводил взгляд, это было дискомфортно. После четвертого стакана виски, Алекс пошел курить, оставляя меня наедине с мыслями. Сердце безумно билось, казалось, что оно вот-вот и выпрыгнет, а я умру прямо здесь. Кончики пальцев становились холодными, когда я очень нервничала, а руки предательски дрожали. Хотьу меня уже и был опыт в сексе, но именно в тот день казалось, что я снова девственница. Он вернулся, напевая себе под нос неразборчивые слова, сел рядом, а потом погладил меня по щеке. — Ты такая хрупкая, — начал Алекс. — С тобой не хочется трахаться, а хочется любить, я не знаю, как реагировать на такое… это у меня впервые. Да и фанатками не интересуюсь, они нужны для оценки творчества, прослушивания музыки, покупки билетов на концерт, не больше. Сексуализировать работу — плохое дело. Давай притворимся, что мы не виделись с тобой на концерте, так будет комфортнее для нашего общения. Я согласилась и кивнула. Это стало моей ошибкой, нужно было сразу притворятся ярой фанаткой, а он бы выбросил меня из номера. Лучше от такого поплакать несколько дней, чем потом рыдать годами. Мы оба были уже пьяны. Тело меня начинало понемногу не слушаться, потому что я даже не заметила, как уже сидела на нем. Его рука блуждала по моему бедру, словно изучала каждый сантиметр моего тела, поднимаясь все выше. Он поцеловал меня в губы, а потом в шею, оставляя мокрые следы и возвращался назад. Из-за действия алкоголя еще сильнее бросало в жар, от чего в одежде становилось тесно, а щеки горели. Алекс осторожно сжал мое бедро и через мгновение рука уже досталась нижнему белью. Не долго церемонясь, он начал снимать его, а затем пальцами проводить по клитору, входить ими в меня. Внутри от приятных чувств все сжималось и становилось труднее дышать, но я старалась делать вид, что меня не так легко разбудить. Он продолжал ласкать пальцами, входил в меня с каждым разом набирая темп. Я быстро сдалась и уже сама принялась его целовать, впиваясь в губы, руками сжимая белую рубашку. Как трудно контролировать себя в такие моменты. Тепло растекалось по всему телу, удовольствие нахлынуло с новой волной, пока не стало совсем невыносимо держать все в себе и из меня вырвался стон. Он резко остановился, на его лице был лёгкий румянец, в воздухе веяло запахом дорогого алкоголя, летнего сквозняка, которой накрывал наши тела мурашками, ведь балкон не был закрытым. Отпрянув от меня, Алекс поправил свою рубашку, снял ремень с брюк и сказал: — Я не люблю таких доступных как ты, меня это злит. Ложись на диван, подними платье и закрой глазки, будет весело. Тогда эти слава больно ударили по мне, хотелось расплакаться, ведь я слишком доступная для таких классных музыкантов как он. Выходит я — шлюха? Будучи пьяной до меня не особо доходило, что же Алекс хотел сделать. Без особых сомнений, исполнила его просьбу и сразу же почувствовала боль на ягодицах, удар, ещё удар. Почти не издав звука я лежала заливаясь слезами от пекучих ощущений. Мне было не по себе от происходящего, но сопротивляться было страшнее. — Ты даже не просишь остановиться, интересно. Хочешь продолжения? — сказал он, гладя меня кожаным ремнём по уже красной коже моего зада, — можешь сказать нет и я перестану, а можешь не говорить, но тогда не плачь. — Я не-не хочу, — ответила я, стараясь сдерживать слёзы. — Меня? — улыбнулся Алекс, продолжая смотреть и ждать моих дальнейших действий. — Больно. — кратко добавила, на долю секунду протревев, я добавила, — Мне так неприятно, не хочу. Он нагнулся и поцеловал меня, вытирая лодонью слёзы с щёк, осторожно, будто заботливая мамочка, которая успокаивает своего ребёнка после истерики. — Не позволяй людям так легко завладеть собой, видишь это «больно, неприятно», ты же хорошая девочка, которая заслуживает хорошего отношения к себе. Я не позволю тебя обижать, тише, не плачь, — шептал он, раздевая меня и целуя снова в шею. Вот и попалась, дура. Я резко отбросила свои воспоминания из головы. Было мучительно больно в душе, ведь воспоминания превращались в ностальгию, которая предательским образом заставляла меня скучать по нему. Ком в горле, я уже на грани разрыдаться. Каждый раз, блять, каждый раз, Алекс приезжал и все повторялось. Я верила, что он останется и мы будем вместе дольше хотя бы двух недель. У него не было кроме меня никого ближе, а совсем близко он даже не планировал подпускать. Я была подругой для секса, нервных срывов и истерик. В дни наших встреч он жаловался, плакал, кричал, разбивал попадавшиеся под руки предметы, а потом рано утром исчезал. Молча. Не появляясь месяцами, а затем и годами. Я устала от такой роли, поэтому принялась избегать встреч с ним, но не случилось так, как думалось — Алекс всегда находил меня, когда ему это было нужно. С последней нашей встречи прошло три года. Тогда я и поняла значения его фразы: «Не позволяй людям так легко завладеть собой». Появилась надежда, что все закончилось и жизнь наладилась, но сегодняшний вечер решил иначе. Просто нужно быть сильнее. Я поднялась и направилась в коридор, чтобы забрать ключи от номера, которые лежали в кармане куртки. — Вот. Занесешь утром на ресепшен, спасибо, что пришел. Переночую у коллеги, она на этаже живет выше. Акция: «поплакать и трахнуть» больше не работает, — я вернулась назад и снова села рядом с ним, положив ключи ему в руку, — чувствуешь ли это? Когда от тебя уходят не заканчивая разговор? Попробуй, классное чувство. Алекс, ценил бы ты меня, как близкого человека, могло быть все по-другому. А теперь мне неинтересно держать возле себя убегающего без причин мужчину, который игнорирует все звонки, сообщения. Это не общение, или дружба, это ничто. Я не сдержалась и в последний раз поцеловала его осторожно, страстно, бездушно, как целовал меня он. На глазах начали появляться слезы, но скрывать эмоции сейчас сил уже не хватало. Я чувствовала только боль и понимала: если сейчас уйду, то мы, наконец-то, больше никогда не увидимся. Алекс в последний раз оставил поцелуй на моих губах и разрешил уйти. Ближе к обеду я вернулась в номер, где уже никого не было, а комната блестела от того, что горничные все убрали и положили вещи на место. На столе лежали две записки и маленькая черная флешка. На первом листке был видимо новый номер телефона, адрес и город, на другом — красивый почерк и текст: «Бродя по миру, я видел многих людей с которыми можно было откровенно поговорить, заняться с ними сексом, или просто полежать в постели вместе. Но никто из них не был готов увидеть меня в слезах, в унынии, растерянности. В таком состоянии я действительно редко бываю. Знаешь, что отличает тебя от моих друзей, коллег, приятелей, знакомых? Перед тобой я не боялся быть слабым. Да, все мы меняемся и взрослеем до последнего вздоха. Спасибо за все, но одиночество останется мне больше по душе. Надеюсь, ты найдешь себе достойнейшего партнера по жизни. Далее написан мой адрес и новый номер, если у тебя будут проблемы, ты можешь приехать или позвонить. На столе лежит флешка с песней, которую я посвятил тебе, надеюсь, тебе понравится. Алекс.» Я грустно взглянула на флешку, но включать песню не стала. Теперь мне это не нужно, поэтому без лишних сомнений, его последние слова полетели в мусорное ведро. Неужели он больше не вернется? Неужели теперь наступит тишина и никто больше не станет шевелить прошлое? Алекс постоянно был не закрытым вопросом, потому что только рядом с ним всего за одну ночь можно пережить разнообразный спектр эмоций, сильно травмировавший и изнуряющий: от ярости до страсти, от гнева до пылкого секса, от слез до бесконечного смеха. Теперь на душе стало так легко, бремя прошлого наконец-то отпустило меня за столько лет. Я не могла чувствовать этого раньше, потому что незаконченная история, как в жизни, так и в книгах, дает повод много думать, начиная с фразы: «А что было бы дальше, если…». Уже ничего не будет, будет только чистый белый лист для новой истории.