†★†
Примерно два с половиной года назад. На летних каникулах в деревне, третий курс университета. — ...Так а он, прикинь, с ружьём выбегает! — Заряженным, что-ли? — с удивлением спрашивает Антон, закидывая в рот пару ягод малины. — Да хер его знает, но скажу так: страшно было, что пиздец! Трое парней шли по пыльной песчаной дороге, каждый держа в руках большую пригоршню малины, которую несколькими минутами ранее украли у Василия Васильича, Ромкиного соседа. Именно он выбежал навстречу парням с ружьём, за то, что Рома с Бяшей решили повыпендриваться перед своим городским другом и залезли на небольшой участок Васильича и внаглую рвали его ягоды. Всему селу давно известно, что Васильича лучше не трогать — он мужик агрессивный, терпеть не может, когда к нему на участок лазят, как он говорит, пидрилы-малолетки, коими являлась команда Вольтрона. В общем, а кто не будет злиться, если к нему во двор залезут двое парней, «собирая» фрукты и ягоды, выращенные с немалым трудом? Ружье у Васильича, конечно, было не то что не заряжено, там даже не было патронов. Это было уже давно нерабочее ружье, но пугало мальчишек знатно. Чем и пользовался Ромкин уже пожилой сосед. Антон, естественно, не сильно оценил поступок друзей, даже отчитал. Но потом сдался. — А погнали на речку? С меня пот ручьем течет. На том и порешили — направились к реке. Летом Ольшанка нагревалась всегда не сильно, от чего купаться летом сюда ходила вся деревня, даже соседняя. На основном пляжном месте толпа народу превышала нескольких десятков человек. Но парни толкучку никогда не любили, поэтому никогда не ходили на уже вычищенный пляж к остальным, а довольствовались местом, находящимся примерно в полукилометре от основного кипиша. Там тоже был какое-никакое пляжное место с чистым песком, но о нем знали не больше пары человек. В общем, кроме Ромы, Бяши и Антона это место было известно ещё и Полине с Катей, потому что те водили неплохую дружбу с этими девчонками. — Ну солнце и жарит, конечно... Смотрите, чтоб солнечный удар не заработать! Рома, Бяша! Вылазьте вы из речки, посидите в теньке! — Ну и, конечно, не обошлось без каких-то поучений от Антона, который печется по своим друзьям не хуже мамы. Хотя он был прав — солнце пекло и вправду очень сильно, а вода давала двойной эффект, отражая лучи от своей поверхности. Так и сгореть несложно. Рома театрально закатил глаза, но все же повиновался и вальяжно, будто делая одолжение Петрову, вышел на берег. Но не один. Схватив за кисть руки и Бяшу, тот против его воли поволок за собой. Пятифан натянул на ещё мокрое тело шорты и медленно подошёл к Тоше, который сидел под деревом, увлеченно рисуя что-то в своем блокноте, который прихватил из дома. Встал, широко расставив ноги, будто в позе готовности к драке и сложил руки на груди, грозно, но в то же время обиженно взглянув прямо в глаза Петрову. — Ты можешь хоть час посидеть без своих нравоучений, Антох? Они ещё долго могли буравить друг друга испепеляющими взглядами, если бы не Бяша, который незаметно для обоих подкрался к ним и с недоумением громко спросил: — И долго вы так будете диалог с помощью ментальной связи вести, на? — совсем недавно в руки Игорю попал журнал, в котором он вычитал эту фразу, а теперь, выпендриваясь перед своими друзьями, лепил ее везде, куда только можно. — Скоро уже солнце сядет. Рома всем корпусом повернулся к Будаеву, задавая немой вопрос, который Бяша смог расшифровать, как: «А нам-то до этого какое дело?» — Ну и ладно. Я ваще домой уже собирался, на. — Ну и вали. — Ну и свалю. — все не унимался Игорь, передразнивая манеру речи Ромы. — Ну так хули стоишь? — Пятифан подошёл почти в плотную к другу и резко, шуточно толкнул его, чтобы «ускорить» товарища. — Иди давай. — А ты не указывай мне! Но когда Роман уже поднял камень с земли, замахнувшись, Будаев понял, что ему и правда пора домой. Хоть он и прекрасно понимал, что Пятифанов и под дулом пистолета не бросит в своего друга камень, это было лишь какой-то старой шуткой, появившейся случайно, много лет назад, и которую понимали только Бяша да Рома. Бросив быстрое «До встречи, пацаны!..» Бяша забрал свои вещи и побежал к своему дому, оставив Антона и Рому одних. Казалось, что Игорь, уйдя, забрал с собой все веселье, смех и вообще какой-либо шум. Поэтому, когда он скрылся из поля зрения, воцарилась практически гробовая тишина, если бы не шум от слабого течения реки, и покачивание травы с листвой от несильного ветра. Рома примостился под деревом, рядом с Антоном и уставился в его блокнот. И сразу его взгляд расслабился и стал более... Мягким? А на лице проскользнула мимолётная улыбка. На немного мятом листе бумаги были изображены он с Бяшей, плескающиеся в прохладной речке. Какие-то теплые чувства резко обуяли Пятифана. — И когда признаваться собрался? Тебе двадцать один скоро, а ты все боишься, Рома! — Не понял. Ты о чем вообще? — Когда Бяшке признаваться решил? Ты сколько уже собираешься, три..? Четыре года? Все никак не соберёшься! — А откуда... — Я слепой по-твоему, а? Ром, мы с тобой уже много лет знакомы, я тебя как облупленного знаю. Мы уже на третьем курсе, а ты все боишься рассказать ему.†★†
В общем, времени после этого диалога прошло совсем немного, как Антон все же добился того, чтобы Пятифан все рассказал Бяше. На всеобщее удивление, Ромке ответили взаимностью, чему Рома был безмерно рад. Особенно он был благодарен Антону, ведь именно благодаря ему сейчас он уже может спокойно и безнаказанно в любую минуту трогать Игоря, смотреть на него и даже жить с ним. Да, они не стали в следующем году заморачиваться с жильем при поступлении и просто поселились в одну квартиру, Бяшкину квартиру.†★†
Прошло уже почти четыре года с того момента, как они считались официально «пара». Не такая, как все, но все же «пара». Главное, что живут они счастливо, а остальное неважно. Только вот была одна проблема. Мать Игоря, узнав правду, выгнала того из дома, сказав, что тот больше не ее сын. Но невелика потеря. Мать Бяша, не сказать, что не любил, но пережить то, что вечная пьяница отказалась от тебя можно. В принципе, она никогда не уделяла своему сыну должного внимания. Хорошо то, что квартира, куда переехал Будаев была его бабушки, которая умерла ещё до его рождения, но оставила завещание, в котором говорилось о том, что ее квартира достается Игорю, как только ему исполнится восемнадцать. И теперь уже двадцатипятилетние парни живут в небольшом городе, наслаждаясь спокойной, без резких поворотов жизнью. Когда они учились в университете, то жили в большом городе, но эта шумная городская жизнь деревенским парням совсем не понравилась, поэтому, получив диплом, сразу уехали за сотни километров отсюда в небольшой городок с населением не больше, чем двадцать тысяч человек Это место для проживания им понравилась намного больше, поэтому они с радостью остались жить здесь. А вскоре к ним подтянулись и Антон с Полиной. А потом и Катька со своим уже мужем. Между прочим, у всей компании судьба сложилась очень даже хорошо. Антон с Полиной, закончив учебу, поженились почти сразу и живут счастливо, ожидая дочь. А Смирнова, теперь уже Воронова (хотя для всех она так и останется занудой Смирновой), нашла себе вторую половинку в медицинском университете, где училась. У них уже подрастает сын, Алексей Александрович. Катя до сих пор мечтает, что когда у Полины, кстати теперь она Петрова, с Антоном родится дочка, то она обязательно будет дружить с их сыном, чего, почему-то, сильно не хочет Тоша. Наверное потому, что Петров так и не нашел общий язык с Сашей — мужем Катьки. Хоть Катя и училась на медика, но вскоре поняла что это совсем не ее призвание, поэтому бросила все на полпути и пошла переучиваться на дизайнера. Теперь работает дома, на удалёнке, зарабатывая больше Ромки, Тоши и Бяши вместе взятых. Она дизайнер популярный — заказов получает много, работает день и ночь. Но самое главное, что она теперь довольна своей профессией и совсем ни о чем не жалеет. А это самое главное. Три стука в тяжёлую входную дверь оповестили о приходе друзей. Рома оторвался от нарезания вареной моркови для оливье и подошёл ко входной. Посмотрев в глазок, понял, кто пришел. Звук проворачивания защёлки отдавался глухим эхом по всему подъезду девятиэтажного кирпичного дома, в котором жили Пятифанов с Бяшей. На пороге стояла Катя, причем одна. Саша, скорее всего остался сидеть с двухлетним сыном. Катька хорошела с каждым годом, казалось, что возрастные изменения касаются всех, но не Смирнову. В свои двадцать пять она выглядела от силы на семнадцать, из-за чего покупать спиртное с никотиновые и продуктами приходится всегда показывая паспорт. — Привет, Ромчик. — Катерина приветливо улыбнулась, кокетливо пряча лицо в шарфе. Почему-то она со временем начала сильно стесняться своей улыбки, поэтому старалась не улыбаться вовсе. Пятифанов лишь кивнул, приподняв уголки губ и сделал шаг в сторону, освобождая проход. — О, здарова, Смирнова, на. — в дверном проёме показался Бяша. — Привет, Игорь. Вскоре подошли и Антон с Полиной, правда с опозданием в почти час.†★†
— ...Ну! А я ему говорю: ещё раз... Но тут все резко перевели взгляд на Морозову, которая скрутилась практически в калачик на диване. И стонала от боли. Все ринулись к Полине. Она с сильной отдышкой что-то бормотала. И, видимо, только Петров мог разобрать ее речь. — Она... Рожает. — Катя вынесла верный вердикт. — Ну чё стоим?! В скорую звоните, а то она прям тут вам родит! Это был, наверное, самый неожиданный Новый Год для всех сидящих в этом помещении. Радовало то, что Бяшкина квартира находилась буквально в полукилометре от роддома, поэтому карета скорой помощи приехала относительно быстро. За это время у Полины уже начали отходить воды, а боль от схваток усилилась. И вот так, в одиннадцать часов вечера тридцать первого декабря Морозову забрали в роддом, отмечать Новый год на кушетке. Антон, естественно, поехал с ней. А в квартире остались лишь Катя и Бяша с Ромой. Говорить было нечего, поэтому они лишь молча стояли, глядя друг на друга, пока не зашлись истеричным смехом. — Ну так что... К ним или отпразднуем сначала? — К ним. Нужно Тошика поддержать.†★†
Так и провели Новый Год. В больнице, успокаивая будущего отца. — Ну чё... С Новым Годом, на. — все с удивлением уставились на уставшего Игоря, что сидел рядом и просто пялится в одну точку. Заметив на себе взгляды, он молча указал на часы, висевшие прямо напротив них. — Двенадцать ноль-ноль. Уже ноль-одна. — Вот уж не думал, что проведу этот праздник вот так... В роддоме. — Ромка нервно усмехнулся, почесав затылок. Он наклонился к Бяше и тихо прошептал: —Пойдем выйдем? Душно что-то.. Бросив неразборчивое «Мы щас вернёмся, не скучайте!» Пятифан схватил Бяшу за рукав и выволок из помещения. — Бяш, ты себя нормально чувствуешь? Ты бледный очень. — Да, нормально. — выйдя на воздух Будаеву и правда стало намного легче, ведь в помещении он уже ощущал, что скоро точно упадет без сознания. — О-о-о! Гляди! Шавуху открыли! Погнали купим? — в Ромкиных глазах загорелся огонек, жаждущий попробовать чего-то нового. В этом случае — шаурму. Он вообще ел это «заморское блюдо» только когда учился в университете, где шаурмичные были на каждом шагу. А в их городке их долгое время не хотели открывать, ссылаясь на то, что спросом они пользоваться не будут. Однако они сильно ошиблись. Очередь, особенно в первый месяц открытия была бесконечной. И правильно, всем хотелось попробовать чего-то вкусного и не очень дорогого, что в их краях редкость. — Не, Ром, что-то не хочется... Если ты будешь, то пойдем купим, но я не хочу, правда, на. Пятифан лишь пожал плечами и направился к заветному небольшому зданию-коробу, в котором как раз и продавалась шаурма различных видов. А помимо нее там со временем стали продавать и кофе, когда владелец накопил на кофемашину. И напиток там, между прочим, был безумно вкусным. Продавщица там была молодая девушка-студентка очень миловидной внешности. Сделав заказ, Рома задумался и к заказу все же добавил: — И кофе, пожалуйста... За столь большой срок проживания с Бяшей, он прекрасно знал, Игорь обожает кофе и ни за что не устоит перед чашечкой в холодное зимнее утро. Хоть сейчас и не утро, мороз присутствовал, причем довольно сильный. -12 точно есть, если не больше. Девушка передала Ромкину шаурму в пакете, от которого исходил пар, а кофе передала просто в руку, пожелав приятного аппетита. Когда Рома развернулся и уже отошёл от шаурмичной, девушка высунулась из окошка и громко крикнула, чтобы Пятифан точно услышал: «С Новым Годом Вас!» Рома, не поворачиваясь ответил ей ту же фразу. — Так-с... Бяш, вот твой адский напиток, — Пятифан, в отличие от Игоря кофе не просто не любил, он его ненавидел. Поэтому и называл кофе «адским напитком, который любит мой парень». — Спасиб большое, Ромк, но я правда не хочу... — Бяша запнулся, а потом исправился, — Не могу. Кусок в горло не лезет, на. Это уже немного насторожило Романа. И тот, недолго думая быстро приложил сначала тыльную сторону ладони ко лбу Бяши, проверяя на наличие температуры, а потом оглядевшись и убедившись, что поблизости людей нет, немного наклонился, поцеловал того, чтобы точно удостовериться на наличие температуры. — Да у тебя тридцать семь с половиной, не меньше... Игорь, да кого ты обманываешь? — Рома Бяшу по имени звал максимально редко, только в крайних случаях. Или, например, когда зол на него. — Хорошо он себя чувствует! — спародировал шепелявый голос Будаева Пятифанов. — Езжай-ка ты домой. И это не обсуждается! — Я не поеду... — Это был не вопрос. Под грозным взглядом Ромки, Бяша не выдержал. И с горем пополам согласился вернуться домой.†★†
Примерно к пяти утра наконец послышался громкий детский плач. А буквально через несколько минут вышел врач, принимавший роды. — Ну? Кто из вас отец-то? Антон вскочил, словно ошпарившись, и буквально за один шаг преодолел расстояние между ним и врачом-акушером. — Я-я... — сильно заикаясь выдавил из себя Петров. — Да не волнуйтесь Вы так! Хорошо все. Девочка здоровая родилась, три двести, а рост пятьдесят один. — А я.. м-могу ее увидеть с-сейчас...? — Конечно, пройдёмте. Антон шумно выдохнул и засеменил за врачом Михаилом — это прочитал на его бейджике Рома. В коридоре остался лишь Пятифан, потому что Катя куда-то отошла, скорее всего, в туалет. Рома, согнувшись, сидел на неудобной скамье, стоящей в коридоре, нервно постукивал пальцами по колену. Курить хотелось неимоверно, но и оставлять Антона одного тот тоже не мог. Поэтому приходилось подавлять свое желание, заменяя его жеванием жвачки, что завалялась у него в кармане джинс.†★†
Домой вернулся Пятифан только к шести утра. Дико уставший, а от того плохо соображал. Безумно хотелось спать. Он был готов лечь на кровать прямо так, не раздеваясь. Кое-как стянув с себя уже сильно запачканный кроссовки, Рома прошел на кухню. Помимо желания уснуть на сутки, преобладало все же желание пить. В горле совсем пересохло и сильно першило. Он ожидал увидеть на столе так и оставшиеся стоять вчерашние блюда. Но нет. Все было аккуратно расфасовано по разным кастрюлькам да мискам и поставлено в холодильник. Кто же мог подумать, что после переезда от матери, Бяша окажется настолько чистоплотным и аккуратным человеком? Слово «перфекционист» ассоциировалось у Ромки именно с Игорем.†★†
Бяша спал, свернувшись калачиком на краю кровати и тихо сопел. У Ромы это всегда вызывало настоящую бурю эмоций, что заставляло всегда его улыбаться. И эту улыбку было максимально сложно подавить. Тихо стянув с себя кофту, Ромка залез под одеяло и, приобняв спящего Бяшу, тоже быстро задремал.†★†
Открыв глаза, Пятифан бросил мимолётный взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбе: пятый час вечера. Прекрасно. Хотелось полежать так ещё, но урчащий желудок решил все за Пятифана. — Ну, хорошо, что хоть готовить ниче не надо... — Рома давно подметил интересную свою привычку, которая пришла к нему, как только тот уехал из поселка — разговаривать с самим собой. Это действовало для него как какое-то успокоительное и помогало собраться с мыслями.†★†
— Бяш, кушать будешь? Я жрачку приготовил. На пороге кухни показался сонный Игорь. Все же он заболел и уже вторую неделю отсиживался дома с огромной температурой. Выглядел он очень болезненно. Кожа сильно побледнела и он уже был оттенка обычного офисного листа А4. Под глазами залегли огромные синяки. Ходил, словно живой труп. Пятифану было страшно на него смотреть. Ему было по-настоящему жаль его. — Не, Ром... Не буду, спасиб, на. — Игорь завалился на диван, стоявший вместо стульев около кухонного стола. — Ты уже больше недели не ешь! Ты за последние дни выпил несколько стаканов воды. И всё! Так нельзя, Бяша! — Не могу я. Кусок в горло не лезет, правда... У меня все тело так ломит, будто я вчера бухал всю ночь, на. — Будаев нервно и как-то грустно усмехнулся. Но у Ромы это не вызвало смех, а даже совсем наоборот — ещё большие опасения за Игоря. Пятифан в болезнях не разбирался от слова «совсем», но шестое чувство ему подсказывало, что здесь что-то не так. — Жопой чую, подвох где-то... — Рома стоял на балконе, нервно куря уже третью по счету сигарету. Его напрягали резкие смены в, не только поведении, но и внешности — резкое похудение, отказ от еды, вспыльчивость, постоянное желание спать и температура, не спадавшая уже вторую по счету неделю. Однако сколько раз Пятифан не уговаривал Бяшу обратиться к специализированным врачам, всегда получал один и тот же ответ: «Я и сам справлюсь, на.» Но когда и на третью неделю лучше Игорю не стало, а совсем даже наоборот, Роман понял, что действовать нужно сейчас и медлить больше нельзя. Постоянная тревожность преследовала Пятифана по пятам, не давая продыху и на минуту. И с каждым днём это чувство усиливалось, что хотелось лезть на стену. Оно пожирало Ромку изнутри, что он отчётливо чувствовал. Бяша, естественно, на работу не ходил, открыв себе больничный ещё в начале болезни. Терапевт сказал, что обычное ОРВИ, поэтому волноваться не о чем. Обещал, что такие заболевания проходят часто именно с такими диагнозами, как у Игоря, но проходят быстро — буквально за неделю должен был оклематься, а температура спасть максимум через четыре дня. Но это затянулось на несколько недель. И улучшений что-то Рома не наблюдал. И в последнее время Ромку начали беспокоить большие синяки на Бяшином теле. Он же днями дома сейчас сидит. Неужели падает в, например, обмороки, что приводит к таким синякам? « А вдруг он... Специально это делает? » эта мысль настолько испугала Пятифана, что тот постарался поскорее убрать ее из головы. Но она не ушла, а лишь крепче засела на подкорках сознания, пустив длинные корни, от чего избавиться от нее стало в разы труднее. Притупить моральную тягостность помогали только сигареты.†★†
— Игорь, если ты завтра же не сходишь к врачу и не сдашь анализы все, то я тебя лично к нему на руках принесу, ты меня понял?! — Понял, на.†★†
— Ну? Что сказали? — Сказали кровь сдать, анализы там всякие... Результаты завтра-послезавтра придут. Теперь, Ромочка, твоя душенька спокойна? — последнее предложение Бяша проговорил специально очень высоким и писклявым голосом, как бы передразнивая. Пятифан шутку оценил, поэтому таким же тоном ответил: — Да, вполне. Но мимолётная усмешка сменилась серьезным выражением лица. Все же радоваться рано, результатов то еще нет. — Ром, ты волнуешься больше, чем я...†★†
Бяша сидел в коридоре, ожидая свою очередь к терапевту. Результаты пришли вчера вечером, поэтому он, немедля, отправился в поликлинику. — Кто последний в очереди? — открыв массивную дверь, зашла молодая девушка. Подумав несколько секунд, Игорь понял, что последний как раз-таки он. — Я... Я последний, на. Девушка что-то тихо ответила и присела рядом с Бяшей. В коридоре было ещё много свободных скамеек, но почему-то она решила сесть именно к нему. — Привет... Будаев перевел взгляд со стены на девушку. Она была примерно его ровесницей — не больше двадцати пяти лет. Хотя сейчас внешность обманчива, огромный выбор различных пластических операций мог изменить внешность до неузнаваемости. И вполне может оказаться так, что этой девушке... Или женщине может быть и сорок, и даже пятьдесят. — Мы знакомы, на? — Нет. Но можем познакомиться. Она оказалась весьма настойчивой, что не сильно понравилось Игорю. Он вообще человек неконтактный и не любил заводить разговоры с незнакомыми ему людьми. Но его спасло то, что буквально через несколько секунд подошла его очередь в кабинет. — Игорь... Будаев, верно? — Да. — Ну что я могу Вам сказать... Диагноз у вас неутешительный, — врач сделал интригующую паузу, от чего волнение нарастало с бешеной скоростью. Казалось, что его уже можно почувствовать, дотронувшись рукой. — Острый лейкоз причем стадия... Далеко не первая. Третья. Нужно срочно начинать лечение, иначе процент, летального исхода возрастает почти до ста. Однако я не хочу делать поспешных выводов. Завтра идите подписывать документы на госпитализацию. Сказать, что Бяша удивился — не сказать ничего. Но удивление быстро сменило разочарование и страх. Страх за свою жизнь. Ему ведь только двадцать пять, жизнь только началась, и умирать у Игоря не входило не в какие планы. — А без нее... никак? — еле выдавил из себя Бяша. — Послушайте, — терапевт глянул в Бяшкину медкарту, вспоминая его имя..—Послушайте, Игорь. На такой стадии госпитализация — это лучший выбор. Будаев на это ничего не ответил, а лишь тихонько кивнул и, шатаясь, вышел из кабинета. На выходе та самая девушка вновь подбежала к Бяше. — Что-то случилось? На тебе лица нет! —она нагло взяла в свои ладони его лицо и приблизила к своему и, прищурившись, разглядывала. Игорь лишь выбрался из ее почти мертвой хватки и быстрым шагом направился домой, где его ждал Рома. На улице Бяше стало чуть лучше. В этом помог кислород.†★†
Рома, услышав, хлопок двери быстро вскочил с кровати, оторвавшись от чтения. — Ну что? Что там? Нормально всё? — Почти... — говорить было очень сложно, огромный ком в горле мешал выдавить из себя ни звука и отдавался сильной болью. Он опустил голову, не в силах смотреть Пятифану в глаза. — В смысле «почти»? Не томи, Бяша! Набравшись с силами, Игорь все же поднял голову, глядя на Рому пустым, безжизненным взглядом. Ещё там, в кабинете, он поставил большой, жирный крест на свое будущее. Он тихо выдохнул. — Лейкоз. Но Бяша ожидал увидеть совсем другую реакцию со стороны Ромки, но тот лишь выгнул одну бровь и с непониманием посмотрел на него. — А это что? Оно... Опасно? Тут Бяша сорвался. — Это рак крови, Рома! Как ты думаешь, это опасно?! Да, Рома! Завтра пойду документы на госпитализацию подписывать... — буря эмоций немного поутихла и последнее предложение Игорь произнес практически не слышно. Тут-то до Пятифана все дошло. Мир словно остановился. Сердце сделало кульбит.†★†
Прошел уже месяц с того дня, как Бяшу положили в больницу. Однако лечение не продвигалось вперёд. С каждым днём ему становилось все хуже. Жизненный огонек в глазах постепенно угасал, и Рому пугало с какой быстротой это происходило. Он направлялся именно к нему. Рома шел по широким улочкам, с каждой стороны которых стоят старые кирпичные не утепленные дома. В руке он нес пакет с разными фруктами. А во второй — букет, большой букет цветов. Ему сильно хотелось порадовать Бяшу. А Пятифан, как никто другой знал, насколько Бяша обожает все эти милые подарки в виде цветов или другой любой мелочи. Роман не был таким человеком, который часто дарил такие подарки. Он считал это ребячеством и говорил, что такое дарить можно только в конфетно-букетный период, который, по его мнению, длился не больше года после начала отношений. А вот их длятся уже больше четырех лет. Но это совсем другой случай. Сейчас он был готов хоть каждый день приносить какие-то мелочи Игорю, лишь бы тот одарил его своей улыбкой, которую Рома не видел уже почти месяц. И, честно признаться, безумно тосковал без нее. Раньше он считал это обыденностью — приходя с работы, знать, что его ждут и встретят с уже готовым ужином и широкой улыбкой. Но как только это прекратилось, Пятифан понял, насколько ему это было важно. Приходя злой, уставший и разбитый с работы, его заряжал позитивом Бяшка, который всегда был радостный и практически ничего не могло испортить его настроение. Во всех ситуациях он находил лишь плюсы, хоть они иногда были совсем незаметные и незначительные. Но в один ужасный день это все прекратилось. Теперь Рому ждали уже в белой палате. Очень ждали. И Рома ждал. Ждал окончания рабочих часов, чтобы поскорее забежать вечером к Бяше и поддержать его. То, чего ему так не хватало. Поддержки. Той самой поддержки, которую он не получал от родных. Ту, которую дарил ему Рома. Ту, которую он так ждал. Несмазанные дверные петли тихо скрипнули. И в комнату с белым потолком вошёл Пятифан, облаченный в такой же белый халат, который выдали на входе. На койке сидел Бяша. Заметив, что в палату кто-то вошёл, он поднял голову и перевел взгляд на того, кто пришел. Он и без слов понял, кто это. — Привет, Ром. — голос Игоря показался очень хриплым и тихим. Пятифан с широкой улыбкой вытащил из-за спины руки, в которых тот держал тот самый красочный букет и пакет с вкусностями. Бяша измученно приподнял уголки губ при виде этой картины. — Спасиб большое, на... Но, боюсь, я вряд-ли съем все это. — Съешь, куда ты денешься? — Ромка старался шутить как можно больше, чтобы хоть как-то приподнять настроение Будаеву. — Ты как, кстати? Бяша застыл, задумавшись. А говорить ли ему правду? А есть ли смысл лгать? — Тебе честно или можно приврать, на? — Честно. — Не очень. Сил нет совсем. Меня уже так достали все побочки от этой химиотерапии. И, если честно, в некоторые дни, когда совсем херово, хочется просто заснуть и, желательно, не проснуться. Достаточно честно? Роме показалось, что сердце его на секунду остановилось, а потом забилось с большей силой. Да что он вообще такое несёт?! — Ром... Пообещай мне кое-что. Пятифан внимательно взглянул на Игоря. — Пообещай, что ничего с собой не сделаешь. Роман на секунду замешкался, обдумывая только что сказанное Бяшей. Ему вообще последнее время было намного труднее соображать. — Ты что такое вообще говоришь?! — Пообещай, говорю. Рома громко выдохнул, что было больше похоже на рык, который эхом пронесся по палате. Он громко шмыгнул носом и казалось, что сейчас он разрыдается, но Пятифан сдерживался. — Ладно... Хорошо, обещаю. Доволен? Но тогда и ты мне пообещай. Бяша незаинтересованно вскинул бровь. — Дай слово, что вылечишься. Но Игорь молчал. Лишь внимательно смотрел в глаза напротив. И улыбка с его лица медленно растворялась. Ему вовсе не хотелось давать ложных надежд, которые, возможно, не сбудутся. Ромкино лицо скривилось от боли. Боли осознания. Одинокая слеза скатилась по грубой щеке с небольшим шрамом, который тот заработал ещё в детстве, упав с забора. Бяша не произносил ни слова. Не было никакой поддержки с его стороны, он лишь продолжал буравить взглядом Пятифана. Он хотел что-то сказать но слова совсем не строились в предложения. Он просто не знал, что можно сказать в этой ситуации. Нужно было лишь подождать. Рома, успокоившись, сел на Бяшкину койку, рядом с ним. Он нагнулся, что приобнять Бяшу, но остановился, заметив на его правой руке катетер. Пришлось отстраниться, чтобы случайно не вырвать. Пятифан вскочил и выбежал из помещения, даже не попрощавшись. Рома уже давно прочитал всё о лейкозе. И то, что люди «победившие» эту болезнь обычно живут не более десяти лет, пугало. Он понимал, что Бяшкина жизнь, скорее всего, никогда не будет полноценной. И... Недолгой. Но он надеялся. Надеялся провести ещё хоть пару лет с Бяшей. Он не был готов к разлуке длинною в вечность. Сейчас не был готов. Он прекрасно понимал, что кто-то из них умрет раньше. Но не был готов к тому, что это «раньше» придет настолько быстро. Но сдаваться рано. Он жив и борется за свою жизнь. По крайней мере, так надеялся Рома. Он хочет жить. Рома хочет, чтобы он жил.†★†
Полтора месяца прошли мучительно долго и больно. Состояние Игоря немного улучшилось. Казалось, что лечение начинает давать плоды. А Рома продолжал посещать его каждый день. Не пропускал ни единого возможности. Это уже являлось какой-то рутиной. После работы, даже не заскакивая домой, бежать через весь город в здание, которое он изучил уже полностью — больница. Его в лицо уже знали все уборщицы и дежурные врачи, а некоторые даже по имени. — О, Ромчик, привет, — баба Люда, уборщица в свою смену, как обычно поздоровались с Пятифаном. — Что-то ты сегодня запоздал чуток. Обычно в шесть приходишь, а сейчас восьмой час вечера, посещение закончилось уже! Игорь ждал тебя очень. Испугался, что ты больше не придёшь. Ладно, даю тебе не больше двадцати минут, сбегай, обрадуй его, а-то что-то он совсем сегодня плохо себя чувствует. — В каком смысле «плохо»?... — Ай, ну я что, знаю что ли? Я ж не врач, Ромчик. Услышала просто как доктор его лечащий говорил, что хуже ему. Поэтому, у него и спрашивай. Ромка остолбенел. Совсем же недавно говорили, что лучше стало. Пятифан за секунду вбежал на третий этаж, где находилась Бяшкина палата. Рывком отворив дверь, Пятифан переступил порог. Слова застряли в горле, образуя большой ком. Роман дышал часто, от быстрого бега по лестнице и волнения. — П-привет. — единственное, что смог выдавать из себя Рома. — Привет. Думал, не придёшь уже, на. — с толикой обиды произнес Бяша. — Да ну, как ты мог ваще такое подумать? Задержался на работе просто. Ты как, кстати? — Не знаю даже. Меня ж обезболом пичкают, не чувствую почти ничего. Так ещё и спать хочется постоянно, на. Я то и делаю, что дрыхну. Домой очень хочется, на... Надоело здесь находится. Мне кажется, что я с ума схожу. — Ничего, Бяш. Скоро домой поедем... Говорили же, что твоё состояние стабилизируется.†★†
— Вы говорили, что он идёт на поправку! — Рома практически кричал в лицо врача. — Роман, поймите... Мы так думали, но все оказалось намного хуже, чем мы предполагали.†★†
— Бяш... А хочешь... Мы домой поедем? Да вот, прямо сейчас хоть! — Рома сегодня не пошел на работу, а сразу направился к Бяшке. — А как же лечение? — Нет больше лечения! Теперь всё будет хорошо! Поехали домой, Бяш... — Я вылечился, на? —Д-да... Да, да, Бяш, да! — Пятифан зашелся в радостном смехе, но, честно говоря, он больше казался истеричным. Игорь улыбнулся. Искренне улыбнулся. То, чего не видел Рома уже больше месяца. То, о чем мечтал Ромка.†★†
— Ну вот и родной дом... — Неужели я вернулся домой. Здоровый. Пятифан на это ничего не ответил, лишь легонько улыбнувшись. — А знаешь что, Ромка? Задолбало без дела сидеть! Завтра же на работу пойду! — Бяш, ты только домой... — Ну и что, на?! Пойду! Не могу я сложа руки сидеть! Всё! Я все решил. Рома лишь шумно выдохнул, смирившись с тем, что Бяшка без дела торчать не может. Ну, если хочет, пусть идет. Лицо Бяши просто светилось от счастья. И Рома сделал то, о чем мечтал столь долгое время. Обнял его. Он прижался к нему настолько, насколько можно. Вдыхал запах, который за долгое время сильно изменился — стал пахнуть хлоркой и какими-то лекарствами. Но это было меньшим из всех зол. Улыбка Ромы не спадала с лица ещё очень большое количество времени. Наконец, за столь долгое время, Ромка не спал один в большой квартире. Рядом с ним тихо посапывал Бяшка.†★†
Утро Ромы началось наконец не так, как предыдущие. Раньше, когда Игорь лежал в больнице, Ромка вставал, одевался и выходил из дома на работу. Теперь же он вставал на час раньше, чтобы приготовить завтрак. — Бяш? Ты встал уже? Иди кушать! — ответа не последовало. Пятифан тихо цокнул, усмехаясь. «Опять дрыхнет, что не разбудишь» — Бяш? Тишина. — Бяш!.. Где-то вдалеке капала вода из потекшего крана. — Вставай!.. За окном проехала машина, чьи фары на секунду осветили комнату. — Подымайся, хватит спать!.. Рома подошёл к кровати. — Бяша? Пятифан легонько коснулся плеча Игоря. Никакой реакции не последовало. — Игорь! Только вот он больше не ответит. Мертвое тело было уже холодным.†★†
— Роман, послушайте... Его уже не спасти. Жить ему осталось не больше нескольких недель. Мы уже не можем ему ничем помочь, лейкемия прогрессирует в его организме слишком быстро. Наша медицина не справляется. Мне очень жаль. Я мог лишь Вам посоветовать кое-что... Заберите его домой, пусть последние дни побудет с семьёй...†★†
Похороны проходили очень скромно. Присутствовали лишь коллеги по работе и Рома. Пятифан вернулся домой полностью разбитый. Шатаясь, он вошел в квартиру и уселся за кухонный стол, положив голову прямо на столешницу. Сил не было вовсе, казалось, что все они уходят на поддержание организма в ещё живом состоянии — сердцебиение, дыхание. Но в этот момент казалось, что даже это делать Роме максимально сложно. Он взглядом окинул свою кухню. Вот плита, у которой пару месяцев стоял Бяшка, улыбался, готовя лёгкий завтрак на работу, пока Рома рядом мыл посуду, рассказывая очередной анекдот, услышанный где-то на улице. Вот холодильник, в котором, пока в квартире жил Игорь, всегда было полно разных вкусняшек, а обычной еды, казалось, хватит на месяц проживания без выхода на улицу за докупкой продуктов. Ромка всегда удивлялся, зачем им столько еды, но Бяша был непреклонен, объясняя это тем, что «у нас в квартире всё сожрётся, и вообще, мало еды никогда не бывает, на!» Вот окно, а рядом с ним такая же стеклянная дверь — выход на балкон, на котором они с Игорем каждый вечер курили, общаясь и рассказывая друг другу интересные истории, произошедшие за этот день, пока те не виделись. Это было уже некой рутинной, повторяющейся из месяца в месяц. Этот балкон всегда был наполнен смехом и теплой атмосферой. Взгляд упал на стол, за которым сидел Рома. А ведь когда-то они сидели друг напротив друга, поедая стряпню, которую сами и приготовили. Невольные слезы скатились по щекам, капая на незастеленный скатертью деревянный стол, от чего тот постепенно пропитывался этими солёными каплями. Мутный взгляд метнулся к последнему объекту. Подставка для ножей. Звучит безумно, но для Ромы все теперь кажется абсолютно обычным, естественным и скучным. Он быстро поднялся со стула и, запнувшись о собственную ногу, чуть не упал. Пятифан протянул руку, схватившись за первую попавшую взору рукоять ножа. Вытащил. Нет, он слишком тупой, неплохо было бы его заточить, но времени на это, да и желания тоже, не было. Рома вернул не очень острый предмет на место, выудив другой нож. Он оказался меньше предыдущего, однако, явно острее. Да и размер в этом случае значение не имеет. Пятифан вернулся обратно к кухонному столу, упав на стул. Руки положил на столешницу, сжимая в правой нож В этот момент все казалось таким неважным. Все эти долги по работе, обещание посетить отца в деревне, почти погашенный кредит за машину... Мелочи. Глаза нервно осмотрели кухню, будто бы подмечая какие-нибудь крохотные изменения. Вновь опустил голову к рукам. В голову пришла ещё одна безумная мысль. Небрежно кинув столовый прибор на стол, Ромка снова вскочил, убежав в коридор, но буквально через минуту вернулся с небольшим листом бумаги и карандашом — ручки он так и не нашел. Быстро, корявым почерком начиркав там что-то, Рома вновь ухватился за рукоять ножа. «Да что же я делаю... Я ведь обещал» Но мимолётная мысль быстро покинула его сознание, растворившись в бесконечной тьме. «Да плевать уже» Рома закатал левый рукав кофты, положив руку ладонью вверх, открывая своему взору ярко выраженные вены на предплечье. Такие манящие. Теплая кровь, текшая по ним будто бы так и просила освободить ее, выпустив наружу. Пятифан плотно прижал лезвие к одной из них, но так, чтобы кожу пока не травмировать. Рома вновь осекся. «Подумай ещё раз, идиот!» Он надавил на нож сильнее, прорезая плоть. Темные красные капли росли в количестве, и уже через несколько секунд из руки струились несколько дорожек. «Одумайся!» Ещё один разрез, чуть меньше предыдущего. Две параллельных друг другу полоски были ровные и красивые. Цвет стола в радиусе тридцати сантиметров изменился. Цвет старой сосны превратился в темно-красный. Хоть рукав кофты и был заказан, она все равно сильно испачкалась. «Пожалуйста, прекрати...» Третья линия ещё более идеальная, чем две предыдущие. Головная боль усиливалась с каждой секундой. Дышать становилось труднее. Делая четвертый надрез, Рома уже лежал головой на столе в красной кровавой луже . Вены пульсировали, не переставая извергать кровь. По его подсчётам, он потерял уже пол литра, не меньше. Глаза так и норовили закрыться. И Рома больше не мог с этим хоть как-то бороться.†★†
Рома открыл глаза. «Не уж то живой?» В теле ощущалась невероятная лёгкость, словно он весил не свои семьдесят девять, а от силы тридцать. Дышалось легко. Но только сейчас до Пятифана наконец дошло, что он явно не у себя дома и уж тем более не в больнице. Он быстро поднялся на ноги, повернувшись на триста шестьдесят градусов, осматриваясь. «Да уж, Роман Алексеевич, ну ты даёшь конечно» Абсолютная чернота. И слева, и справа, и сверху. Будто он в открытом космосе, только вот в космосе видны звёзды и другие планеты, а тут... ничего. Ей не было ни конца, ни края. Тьма. Словно человек, попавший сюда просто-напросто ослеп, не видя больше ничего, а лишь мрак, простирающийся на триллионы километров. Страшно. Конец, который, возможно, и существует, но даже за целую жизнь ты не доберешься до него, оставшись здесь. «А может я умер, а это ад? Просидеть тут бесконечное, причем в прямом смысле слова, время — это самое суровое наказание. Интересно, насколько быстро я сойду с ума...?» Рома вообще никогда не верил в рай или ад, он человек сложного ума, считает, что пока не доказано — значит, этого нет, и в обратное он не поверит, как ты перед ним не распинайся. Но если все же это и есть ад, то это место вполне подходит под его описание. Вечные муки и страдания в полном одиночестве в кромешной мгле. Медленно будет сходить с ума и остаток бесконечности проведет не в здравом рассудке. Окончанием жизни тут не закончишь, потому что это есть конец. И другого не дано. Пятифан в одно мгновение успел пожалеть о содеянном. Он же, блять, обещал ничего с собой не делать. Пятифан присел на корточки, схватившись за голову и невнятно замычав. Рома представил тот момент, как его мертвого в собственной квартире найдет, например, соседка. Пожилая женщина с расшатанными нервами; приятная старушка, но возраст в восемьдесят шесть даёт о себе знать. Частые провалы в памяти и заторможенность мешают ей нормально жить. Рома неоднократно помогал бабе Люсе, ходя за продуктами вместо нее. Это случалось обычно в субботу утром. Люся писала список того, что ей нужно купить, а на список клала несколько денежных купюр. Конечно, денег никогда не хватало, потому что про цены в магазине Ромка ей наврал, поэтому за большую часть еды он платил из личного кармана, хотя это его ни капельки не смущало. Наоборот — он всегда хотел помочь доброй пожилой соседке. Муж бабы Люси умер ещё до того момента, как Рома заселился жить в соседнюю квартиру, поэтому лично с Макаром Васильевичем был не знаком, но по рассказам соседки, он был прекрасным человеком. В тысяча девятьсот сороковых годах четырнадцатилетний Макар даже ушел в партизаны, чем безумно гордиться вдова Люся. Она всегда с такой улыбкой вспоминала своего мужа, сидя за столом с чашкой чая, а напротив сидел Рома, внимательно слушая ее рассказы. Какого ей будет увидеть мертвого Пятифана? Как она отреагирует? А как будет жить дальше, без посторонней помощи в лице Ромки? Он с ужасом представил реакцию бедной старушки, увидев тело молодого парня. Сейчас оставалось лишь надеяться, что ее и без того слабое сердце нормально переживет этот момент. С корточек Пятифан переместился на колени. Ноги затекли, но сейчас это было меньшее, что его волновало. Потом Рома вспомнил Полину. У нее совсем недавно родился ребенок. Девочка Кира росла здоровой и крепкой малышкой. Полина оказалась прекрасной матерью, а Антон замечательным отцом. А теперь, скорее всего, именно на их плечи упадет организация похорон. Мало того, что буквально три дня назад оплакивали смерть одного лучшего друга, так ещё и теперь второго... Какая-то череда смертей, честное слово. Кто следующий, интересно... Ромкиного плеча что-то коснулось. Он дернулся от неожиданности, но через секунду к нему пришло осознание: он был здесь один. Однако сейчас он не был в этом уверен на все сто процентов. Ему стало страшно оборачиваться, но тяжесть от, наверное, чьей-то ладони никак не пропадала, а даже наоборот — этот кто-то сжал Ромкино плечо, заставив его практически ныть от страха. Но он понимал, что рано или поздно ему придется обернуться. И он, между прочим, хотел, чтобы это случилось «поздно». Рома слышал сиплое дыхание за своей спиной, от чего та покрывалась холодным потом. Он медленно повернулся. Глаза Ромы округлились, а рот раскрылся в немом ужасе. Бяша стоял, немного согнувшись и опираясь второй рукой о колени. Он неловко улыбался, глядя прямо Роме в глаза. Пятифан, скорее всего, даже перестал дышать и моргать, в таком шоке и ужасе он ещё не был ни разу. Бяша разогнулся, вставая ровно и рукой поманил Рому, как бы говоря, чтобы он тоже встал ровно. Ромка послушался, молча поднялся с корточек. Игорь молчал, с лёгкой улыбкой глядя на Рому. — Рано тебе сюда ещё, на... — наконец сказал он хриплым тихим голосом, будто у него была жуткая ангина. Бяша протянул ему ладонь тыльной стороной вниз, но не увидев никакой реакции от Ромы, сам аккуратно взял его за запястье, уверенно потянув за собой.†★†
Пятифан очнулся в реанимации под аппаратом искусственного дыхания. Рома дал обещание, а вот Бяша нет.