Аномальное происхождение трещин.

      Аарон насчитывает уже около шести трещин в штукатурке на стене. А на фоновом шуме слышит седьмой щелчок бесшумного выстрела.       Хоть выстрела как такового и в помине не было.       Конечно.       Пистолет то и не заряжен ведь.       Переворачиваться на другой бок нет ни сил, ни желания. Смотрит в стену и думает о всё тех же трещинах.       В каком-то смысле ассоциирует себя с ними. Давно уже считает себя всего лишь не большой и уродливой трещиной в этом мире. Словно с самого начала был ею рождён.       Спать уже не получается, но он уверен, что совсем скоро он снова сможет заснуть. Аарон вспоминает о внешнем мире, где фоновый шум превысил лимит на громкость. Ударом металла об деревянную поверхность.       Минута молчания прерывается спешными, не аккуратными шагами.       Они не должны быть такими.       Тихие. Совсем беззвучные и аккуратные. Знающие, куда и как ступать. Чтоб никто не услышал.       Такими они были чаще всего. Но почему-то не с ним.       — Ты уже проснулся?       Натаниэль не извиняется. Констатирует факт и даже не пытается выглядеть виновным. В его пробуждение.       Хоть это и правда. Он не виноват. Аарон проснулся сам.       Но ему всегда надо придумать очередную причину. Что бы винить его во всех своих бедах и невзгодах.       Аарон ему не отвечает. Отмалчивается. Натаниэль не выглядит разгневанным, опечаленным или обиженным. На нём лишь всё та же легкомысленная усмешка и распахнутые голубые глаза. Всегда всё то же лицо.       Нат устраивается на кровати, где лежит Аарон и где спит он сам, то есть на своей. Подбирает Аарона ближе к себе по кусочкам. Сам он шевелится и не думает. Его тянут, переформируют так, чтоб на чужой бок своей спиной опираться. Рука Ната скользит и обнимает его поперёк грудины, прям как плюшевую игрушку.       Вот только Нат сделал из своих плюшевых игрушек лёгких неподвижных мишеней. После стреляя по ним из штурмовой винтовки. Теперь же он пристроился к стенке и чистит свой револьвер уже здесь. Аарон решает, что от него, наконец, отстали, и немного расслабляется, в очередной раз погружаясь в свои мысли.       Натаниэль — аномалия, которой и существовать то не должно.       Аарон не понимает мир и почему тот всё ещё не горит адским пламенем. Натаниэль не понятен, поэтому и пугает. Других же просто бесит. Аарон не знает, к кому себя относит. Да и есть ли в этом смысл? Ему уже всё равно.       Абсолютно плевать.       Было бы, если б не тот злосчастный день. На крыше.       Высоты он не боялся, а то было бы ой как неудобно. Но он не знал, что на крыше происходит чьё-то убийство, свидетелем которого стал. Дуло пистолета было наставлено прямо на него, но выстрел почему-то медлил. Аарон тогда подумал, что у парня просто закончились патроны, и, решив не забивать этим голову, двинулся дальше, к краю крыши.       Хотя прыгать в присутствии постороннего было не очень-то и прилично. Как итог, решил просто игнорировать факт его существования. Впрочем, как и всех людей в его жизни раньше. Но он не учёл, что перед ним вообще-то чертова аномалия, а не человек.       Он толком не помнит всех событий, но точно помнит подхватывающие его руки. Воодушевлённый говор о том, что он довольно-таки интересен. И, конечно же, самое противное то, что ему больше не позволят умереть раньше положенного.       Сделка с дьяволом заключена. Триумф исполнен. Опускайте занавес.       Сейчас он живёт днями, наполненными скукой. Вместе с поехавшим наёмным убийцей сожителем.       Ничего своего в доме у него нет. Его просто притащили сюда и сказали располагаться как дома. Как дома он не хочет. Поэтому и пользуется вещами Ната. Аарон ощущает себя бездомным животным, которого приволок с улицы не равнодушный прохожий.       Как мерзко.       Его лишили наркотиков, помогающих избежать реальности и возможности спокойной смерти. Ему оставили лишь сигареты и алкогольную выпивку.       Просто потрясающе.       Не знает особых причин, по которым его забрали с крыши. Оставив жить. Он совершенно для этого не пригоден. Он же просто сутками лежит в чужой постели. Почти не ест и никуда не выходит. Не разговаривает и только пьёт в свободное время, когда есть силы дотянутся до бутылки.       Они не друзья и не любовники. Нат совсем в этом не заинтересован. Ни сексом, ни отношениями. Ему интересны только пушки, убийства и чужие трупы.       — Хочешь чтоб я тебя поцеловал?       Но почему-то предлагает Аарону целоваться. Он знает, что Нат любит прикасаться, обниматься, но не целоваться и трахаться. Только ему это предлагает.       Не трахаться, конечно же.       Просто целоваться.       Нат целуется без чувств. Сухими губами касается его лица и совсем немного губ. Это даже поцелуем назвать сложно. Так, всего лишь нежная ласка. Аарону всё равно, но почему-то каждый раз соглашается.       Ладно, Аарон немного лжёт. Нат испытывает к нему чувства. Но не такие, как влюблённость или любовь.       Они больше как дружеские. С малой долей симпатии и каким-то признаком собственнических наклонностей.       А Аарон просто позволяет делать с его жизнью всё, что тот захочет.       Он переводит взгляд на крутящийся барабан уже почищенного револьвера в чужих руках. Его взгляд замечают, и ствол теперь упирается меж его глаз. Курок спущен, а его сердце совершенно никак не реагирует. В лице так же совсем не меняется.       Нат нажимает на спусковой крючок, и ничего не происходит. Барабан только вращается. С ним всегда происходит чëртова осечка. Которая оставляет его и дальше загнивать в собственном теле.       — Ты же знаешь. Я не позволю тебе умереть.       Аарон знает.       Оттого и грустно.       Тяга к саморазрушению. Когда-нибудь его прикончит, но не раньше, чем это сделает создающий ему проблемы Натаниэль.