Неровными пантомимами

Заснули ребята на одном из пепелищ. Приятно пахло костром, в другой ситуации Соня бы улыбнулась этому запаху. Но сейчас, конечно, было не до улыбок. Согласитесь, когда всех твоих близких перебили, а единственный выживший — незнакомый мальчик, улыбаться вообще не катит. *** — Мама? Мам! Мне кошмар прис… Слово «Приснился» Соня не договорила. Открыв глаза и увидев пепел родной деревни, она осознала, что все те ужасы, которых она насмотрелась накануне — вовсе не кошмар, и даже не сон. Проснулась рано девочка — судя по медленно ползущему вверх солнцу, часов в шесть утра. Мирон к тому времени был уже на ногах. — Надо валить отсюда, — сказал он вместо «Доброе утро!». — Долго здесь не протянем. — И куда же? — спросила Соня. Действительно — куда? — Не знаю. В соседнюю деревню. Должны же быть тут хотя бы остатки цивилизации! — Уверен, что эти «остатки» тоже не сожгли? — Ну… — Мирон замялся. — Не могли же они всех… — Могли, — тихо сказала девочка. — Мирон, ты еще не понял? Это — война, они могут уничтожить хоть целый город — это не будет для них большой потерей. Молчание. — Ладно, — проговорил Мирон. — Останемся пока здесь. Думаю, сюда они больше не вернутся. Больше спорить с мальчиком Соня не собиралась, а потому лишь повела плечами, как бы соглашаясь с решением. *** Однако долго на останках деревни они не пробыли. — Икари! — удивленно воскликнула Соня, завидев знакомую фигуру на лошади. — Мирон, там Икари! Он-то точно знает, что нам делать! Мирон поглядел на парня, лицо его прояснилось, но лишь на секунду. — О… — только и проговорил Икари, оглядывая деревню. Казалось, он почти не удивлен зрелищу. Потом перевел взгляд на ребят. — Рад, что вы живы. — Вы ведь поможете нам? — спросил Мирон. — Куда ж я денусь… — сказал парень, но в голосе его прозвучало небольшое сомнение. — Залезайте. Он спрыгнул с лошади и помог ребятам забраться. Потом залез сам и крикнул животному: — Пошла! Удаляясь от пепелища все дальше и дальше, Соня думала о том, что как-то это странно — вся эта реакция. Мирон — с ним все понятно, судя по его рассказам, он никогда ни к кому не привязывался. Она сама, как бы ни старалась, заплакать почему-то не может. Но Икари… У него ведь тоже семья была немаленькая — кроме родителей и младшего брата Васуры, у него была и бабушка, и две младших сестры. И девушка у него была — тоже выбежала из горящего сарая, только долго не прожила — ее застрелили одну из первых. Так почему же Икари совсем не расстроен? *** Вскоре они приблизились к странному зданию. Оно было окружено сетчатым забором, на решетках стояли окна. Да и вообще, оно чем-то напоминало тюрьму. — Мы на месте, — сказал Икари, соскочив с лошади. Потом спустил сначала Соню, потом Мирона. При этом на лице парня играла странная ухмылка. Они прошли через двор, потом в здание. Там их встретили двое мужчин в военной форме. И не в какой нибудь… — Они из Хиры! — испуганно шепнул Мирон. Соня была напугана не меньше: — Икари! Бежим отсюда! Это враги! — начала бормотать девочка, потянув парня за рукав. Но он не сдвинулся с места, сохраняя всю ту же пугающую улыбку. — И это все выжившие, которых ты нашел? — недовольно спросил один из солдат. — Маловато. — Ну, вам ведь лучше, — ответил Икари. — Сами же хотели их убить. — Ладно, — сказал другой мужчина, глядя на детей. — Ты выполнил свою часть сделки. Форма в тридцать четвертом помещении. — Благодарю! — улыбнулся парень, прежде чем покинуть комнату. — Икари! — Соня собиралась побежать за ним, но ее схватил один из мужчин. Он же другой рукой стиснул плечо Мирона. — Куда их? — спросил солдат. — Пока в двадцать восьмое, потом за ними зайдет Касиха, — ответил другой. — А там ему виднее. Ни сказав больше ни слова, тот мужчина, который схватил ребят, поволок их куда-то… *** Двадцать восьмое помещение оказалось небольшой комнаткой с диваном и столиком. Это было бы даже мило, если бы все не было так страшно и непонятно. — И… Что теперь? — спросила Соня, глядя на Мирона. — Что-что! — с раздражением ответил тот. — Сдал нас твой Икари. Продал врагам, а сам смылся. Что непонятного? Больше они не разговаривали. Минут через сорок в комнату зашел низкий мужчина лет тридцати. Видимо, то и был Касиха. — Ага… — сказал он, думая о чем-то своем. Потом окинул взглядом сначала Мирона, потом Соню. — Вы двое — в тридцать первое, сейчас же. Заходите туда по очереди, понятно? Ребята кивнули и пошли в указанное помещение. *** Первым туда зашел Мирон. Хотела Соня, но он опередил ее, сказав, что «мужчина должен идти раньше, чтобы в случае чего предупредить об опасности». Однако он все не выходил, и не выходил. Пока девочка ждала друга, она увидела странное, в то же время пугающее зрелище. Солдат за шкирку тащил мальчишку лет восьми, причем видок у последнего был не ахти — бедняга был бледнее поганки, находился в полуобморочном состоянии. — Следующий! — крикнула пожилая женщина в белом халате, похожем на врачебный. Удивившись про себя, что Мирон так и не вышел, Соня юркнула внутрь. Там ее усадили на стул, сказали вытянуть вперед руку. Потом достали иглу, прокололи вену… Потом боль. Жуткая боль. Кровища. Дальше все размыто — от боли на глаза навернулись слезы. А они все выкачивали кровь, будто мокрую тряпку выжимали. Последнее, что успела подумать Соня перед потерей сознания: «Правильно Мирон сказал: Ироды — есть ироды». *** — Соня! Соня! Открыв глаза, Соня обнаружила две вещи. Во-первых, над ней нависли шестеро детей, среди которых был и Мирон. Во-вторых, они лежали на свежем воздухе, вне той ужасной «больницы». — Соня, блин! — увидев признаки жизни, Мирон начал радостно трясти подругу. — Мы тебя полчаса откачать не могли! — Где мы? — только и спросила девочка. — Что с нами сделали? — Мы в донорском лагере, — начал объяснять один мальчишка, на вид года на два старше Сони. — Эти ублюдки выкачивали из нас кровь, для переливания. У некоторых по два раза брали, гады!.. — Я видела, — тихо проговорила Соня, вспомнив того мальчика из коридора. — Он бледный был, его за шкирку тянули… А сам-то еле идет… — То, наверное, Ивву был, — подал голос другой мальчишка, Сонин ровесник. — Его перед тобой забрали. — Короче: как только уроды идут сюда, притворяйся мертвой, — начал говорить Мирон. — Трупы они не трогают, а вот живых пускают по второму кругу — тогда земля пухом. Усекла? — получив согласный кивок, мальчик продолжил. — Откачаем еще одного — и бежим отсюда. Лучше сдохну, чем моя кровь будет течь в этих иродах… — Шухер! — закричал вдруг мальчик, стоящий у тяжелой двери. Как по команде, все упали на землю и, как могли, придавали себе вид мертвеца. Соня, на всякий случай, тоже упала — мало ли… Через минуту дверь открылась и солдат, тот самый, который тащил Ивву, швырнул во двор девочку-подростка, которая, скорее всего, находилась на грани жизни и смерти. Как только дверь захлопнулась, ребята кинулись к новоприбывшей. *** Убежали часа через полтора, когда солнце находилось в зените. Бежали вдевятером, включая Соню. Девять детей от трех до четырнадцати лет пересекали поле, устремляясь вглубь лесной чащи и спасая собственные жизни. Они бежали, пока один из мальчиков, Эрон, не упал на траву под деревом. — Все, не могу! — заныл он. Рядом с ним, захныкав, опустилась и Каси: — Я тоже! — Тогда — привал! — объявила Лайла, самая старшая из всех детей. Однако долго они тут не провалялись — пришли двое мужчин в камуфляжной форме. Не ироды, а свои! Оказалось, то были партизаны — люди, ушедшие воевать в лес. Выслушав детей, они забрали беженцев и привели в свой лагерь. Там им вырыли отдельную землянку, залечили раны, вообще позаботились. Так, Сонина жизнь перевернулась и началась с чистого листа. Теперь же все будет хорошо?